Круги Данте - Хавьер Аррибас

― Этого вы хотели от меня с самого начала, ― пробормотал Данте. ― Поэтому вы подталкивали меня к продолжению расследования.

Баттифолле улыбнулся, опустив глаза на свои руки, вытянутые на столе. Они были большими, сильными ― руки человека, привыкшего постоянно использовать свою силу. Поэт почувствовал слабый вес собственных дрожащих рук. Такими бессильными и пустыми он ощущал их, что, если бы руки графа схватили их, они сплющились бы, как хрупкая скорлупа ореха.

― Иноземное происхождение, намерения, тайна отрезанных языков, ― продолжал граф. ― Это были более чем подходящие приметы того, что что-то неприятное скрыто в них. Было ясно, что они беглецы и стоят на краю могилы, словно на самом деле у них не было другой цели, кроме как избежать костра. Они абсолютно не производили впечатления отлученных, которые хотели мирно жить отшельниками. Их предводитель, единственный, кто мог им быть, оказался безумцем, полным ненависти к окружающим. Он желал лишь мстить. Его последователи, послушные овцы, не обладали ни силой воли, ни языком. Они вели или пытались вести жизнь бегинов, и это делало их еще более уязвимыми, принимая во внимание действия нового понтифика, направленные против этих святош и попрошаек. Можно было передать их в руки инквизиции и одним махом покончить с ними…

― Но вы этого не сделали, ― произнес Данте.

Баттифолле глубоко вздохнул, откидываясь всем своим большим телом назад. Иногда он принимал вид доброго учителя, который должен был объяснять такие очевидные и логичные вещи упрямому и зазнавшемуся ученику.

― Данте Алигьери, ― начал он медленно, ― вы долго занимались политикой. Вы даже занимали весьма ответственный пост приора этой республики. Вы знаете, что даже суд принимает такие решения очень осторожно, понимая их возможные последствия. Вы бы не проголосовали в те сложные дни за соломоново решение об изгнании из Флоренции одинакового числа черных и белых, даже зная, что это решение не соответствует их вине? Вам не кажется несправедливым, что вы действовали против вашего собственного друга? Подумайте.

Баттифолле жестоко управлял чувствами поэта. Он словно вонзил иглы в его сердце, напомнив о тех днях крушения надежд, об изгнании Гвидо Кавальканти, «первого из его друзей». Дружба, которую ему так и не удалось вернуть, потому что Кавальканти расстался с жизнью уже в изгнании, став жертвой эпидемии в Сарзане.

― Идет поиск согласия между гражданами, вы это знаете, ― продолжал граф. ― Что касается убийц, то я больше думал о том, чтобы держать их под неусыпным контролем. Сейчас опасные времена, я же говорил вам. Любые союзы и соглашения непостоянны. Я не знаю, играете ли вы во что-либо, но вам должно быть известно, что хороший игрок никогда не выкладывает все свои карты на стол. Он всегда хранит что-то для подходящего случая. Я решил, что эти бегины станут моей козырной картой, если однажды придется доставить какую-то радость папе Иоанну, подав их головы ему на блюде.

― А пока что вы перевезли их во Флоренцию, чтобы они сеяли ужас, ― презрительно произнес Данте.

― Я перевез их во Флоренцию, чтобы контролировать, ― поправил его граф. ― Я не хотел, чтобы они оставались в моих владениях. Позднее я открыл их способности, послужившие исполнению моих планов. Я уверяю вас, что эти кровожадные ублюдки наслаждались каждым из своих преступлений.

― Вы организовали хорошее линчевание, когда поняли, что они раскрыты, ― напрямик обвинил его поэт.

― Вы меня переоцениваете, ― возразил Баттифолле, полностью погрузившись в сложную игру, в которой было трудно различить правду и ложь. ― Вы знаете, в каком возбуждении находилось население. Подозрений в виновности более чем достаточно, чтобы выместить гнев. Те, кто поджег их убежище, желали их смерти больше, чем я.

― А вы, ― уточнил поэт, ― что вы им пообещали? Что вы обещали им до вчерашнего дня, что эти убийцы чувствовали себя так уверенно? Свободу? Возможность продолжать безнаказанно совершать преступления?

― Им не нужно было ничего обещать, ― сухо сказал граф; он хотел сохранить твердость, но нервничал и избегал взгляда Данте. ― Раньше или позже они бы получили наказание, которое заслужили за свои преступления, прошлые или будущие.

Данте был в ужасе. Граф Гвидо Симой де Баттифолле казался ему очень опасным человеком, хитрым и непредсказуемым змеем, и не из-за своей власти или силы, но из-за безграничного цинизма, с которым он был готов править. Он поощрял убийц, руководил преступлениями, но только их непосредственные исполнители заслуживали презрения и наказания. Данте представил эти твердые, сильные, могучие руки графа на своей шее и понял, что попал в ловушку. Каждая фраза, произнесенная хозяином дома, каждое его признание превращались в пропасть, точнее, в болото, затягивавшее ноги поэта.

― Будущие? ― уточнил Данте. ― То есть были бы еще убийства?

― По необходимости, Данте Алигьери, ― громко подтвердил граф. ― Битва не заканчивается после определенного количества потерь. Борьба всегда идет до полной победы или до того, как предстоящее поражение вынудит отступить.

― И кто выиграл эту битву, мессер граф де Баттифолле? ― скептически спросил Данте.

― Флоренция! ― торжественно воскликнул наместник. ― Разве вы не понимали, что это за игра?

― Думаю, да, мессер Гвидо, ― сказал поэт. ― Не только Флоренция получила от этой победы выгоду.

Граф внимательно и с любопытством смотрел на Данте.

― Я слушаю вас, ― только и произнес он, давая поэту возможность высказать свои предположения.

― Вы добились того, чтобы здесь уважали сеньорию короля Роберта, ― продолжал Данте. ― В лучшем случае ее срок увеличится, потому что контроль над Флоренцией ― это то, что нужно вашему сюзерену, чтобы выгодно торговать с крупными флорентийскими купцами.

― Торговать? ― с поддельным удивлением спросил граф.

Данте вытянул ноги, расслабляясь. Он посмотрел на стол, на руку графа. Другой рукой тот гладил подбородок, приготовившись внимательно слушать поэта.

― Королевство Пульи богато зерном, это очень заманчиво для любого купца, ― сказал поэт. ― И в последние годы король нуждался в средствах для своих предприятий. Роберт слишком зависим от флоринов Барди и Перуцци, а вы стремились, чтобы Флоренция зависела от него.

Данте прекрасно знал, что говорил. Роберт был вынужден занимать деньги, чтобы оплатить поездку в Авиньон и свою коронацию, чтобы содержать свои армии и вести войну против императора Генриха VII. Роберт задолжал больше полумиллиона флоринов. Барди и Перуцци суживали ему деньги. Взамен они получили важные привилегии на торговлю зерном, к тому же эти семьи занимались сбором налогов, управляли монетным двором и выплатой жалования чиновникам и армии. Так что это была взаимовыгодная связь, которая могла порваться, если бы Роберт потерял этот город.

― Так что враждебное правительство, ― продолжал Данте, ― или ― еще хуже ― союз с другим иноземным властителем могли разрушить его идиллию с этими купцами. Как вы сами сказали, мир торговли стал таким же опасным, как игра в кости.

Баттифолле улыбнулся, как ребенок, застигнутый врасплох.

― Ну что ж, ― сказал он, не меняясь в лице. ― Тем лучше. Более крепкие отношения всегда основываются на общих интересах.

Данте понял, что добрался до сути. Он не хотел задерживаться на этом пути, который, возможно, не принес бы ему ничего, кроме неприятностей. Граф Баттифолле был человеком, который любил поговорить, но более всего он наслаждался, когда слушал самого себя. Может быть, его больше всего беспокоило раскрытие его роли в произошедшем. Поэт рисковал, но время нельзя было повернуть вспять. Его гостеприимный хозяин казался опасным из-за своих секретов и умалчиваний, манипуляций и скрытых угроз. Попытка увидеть оборотную сторону скрытых карт грозила смертью. Выиграть время и сбежать ― единственное, о чем думал Данте. В конце концов, его мало волновали детали поступков графа, их настоящие причины, истинность или ложность объяснений. Было необходимо выбраться из Флоренции и бежать из этой мышеловки. Нужно было забыть о надеждах на возвращение в этот враждебный город. Для этого необходимо было знать больше о намерениях графа. Поэт поерзал на своем месте и скрестил свой взгляд со взглядом хозяина дома.

― Я спрашивал вас в начале этого разговора и повторяю вопрос, ― спокойно произнес Данте. ― Что вы приготовили для меня? Я знаю теперь, что был оберткой в вашем фарсе, но я все же не могу понять, какую необходимость вы имели во мне, чтобы довести его до конца. А теперь, когда вы поделились со мной своими секретами, возможно, мне стала грозить опасность…

Глава 54

Граф Гвидо Симон де Баттифолле изобразил на лице удивление. Он сделал протестующий жест.

― Опасность?! ― воскликнул он. ― Чем вы можете быть опасны? Я считаю, что это был разговор двух благородных людей, я никогда не сомневался в том, что могу доверять вам; однако даже если это не так, ― заметил граф, не теряя свойственной ему вежливости, ― вам мало поможет эта информация: ведь горожане пока не вернули вам свое доверие. Встаньте на мою сторону, ― добавил он. ― Мы добьемся того, чтобы все думали, что это были несколько злодеев, которые хотели очернить вашу поэму. Если кто-то станет подозревать заговор, то как доказать ему, что вы не были его участником? Как оградить себя от подобных обвинений, если оставаться в стороне?