Собрание сочинений. Том 3 - Варлам Шаламов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1961
* * *
Ручей питается в дорогеТо родниками, то дождемИ через горные порогиПроталкивается с трудом.
И, как при кровяном давленье,Повышенном до глухоты,Рекой в порывистом движеньеРасшатывает мосты.
И где-нибудь в изнеможеньеВода ложится на песок,Почти без пульса, без движеньяВаляется у наших ног.
Ее и здесь зовут рекою.Она сверкает как слюда,Как воплощение покоя —Горизонтальная вода
(1961)
* * *
Пусть чернолесье встанет за деревнямиТропинкой вглубь идут мои стихи.Не лес я должен видеть за деревьями,А голубую кожицу ольхи.
Стекляшки — бусы розовой смородиныИ слив резиновые шары.Дороги не заказаны, не пройденыВ подлески, чащи, рощи и боры.
Скажу не по-латински, не по-греческиПро мертвую сожженную траву —Пока пейзаж не говорит по-человечески,Его пейзажем я не назову.
1961
* * *
Часы внутри меня,Волшебные часы,Отмерить дозы дняНезримые весы.
Проснусь я точно в час,Намеченный вчера,Хоть, не смыкая глаз,Работал до утра.
Вселенная ведет,Скрывая как секрет,Тончайший этот счет —Тысячелетний след.
И времени чутье —Закон житья-бытья —Мы знаем все: зверье,Деревья, ты и я…
1961
* * *
Жить вместе с деревом, как Эрзя,И сердце видеть в сердцевине.Из тысяч сучьев, тысяч версийНайти строенья план единый.
Найти фигуры очертанье,Лицо пейзажа-человека,А имена или названья —Приметы нынешнего века.
Гефест перед кусищем меди,Буонарроти перед грудойКамней, уверенный в победе,Уже почувствовавший чудо…
1961
* * *
Тихий ветер по саду ступает,Белый вишенный цвет рассыпает.
И одна из песчаных дорожек —Как вишневое платье в горошек.
Лепестки на песке засыхают,Люди ходят и тихо вздыхают…
Ветер пыльные тучи взметает —Белый вишенный цвет улетает.
Поднимается выше и вышеЛегкий цвет, белый цвет нашей вишни.
1961
* * *[167]
Стихи — это судьба, не ремесло,И если кровь не выступит на строчках,Душа не обнажится наголо,То наблюдений, даже самых точных,
И самой небывалой новизныНе хватит у любого виртуоза,Чтоб вызвать в мире взрывы тишиныИ к горлу подступающие слезы.
1962
* * *[168]
Поэзия — дело седых,Не мальчиков, а мужчин,Израненных, немолодых,Покрытых рубцами морщин.
Сто жизней проживших сполна,Не мальчиков, а мужчин,Поднявшихся с самого днаК заоблачной дали вершин.
Познание горных высот,Подводных душевных глубин,Поэзия — вызревший плодИ белое пламя седин.
1962
* * *[169]
Когда после разлукиИ сам еще не свой,Протягивая руки,Встречаюсь я с Москвой,
Резины и бензинаБлаженство и уют,Шуршат, щебечут шины,Как зяблики поют.
На площади вокзальной,Где стук, и крик, и звон,Сливают в музыкальный,Как бы единый тон.
Удерживая слезы,На площади стоюИ по старинной позеСвой город узнаю.
Московский гул и грохот,Весь городской прибойВелением эпохиСплетен с моей судьбой.
1962
* * *
Летний город спозаранкуПроступает сквозь туман,Как чудовищная гранка,Свеженабранный роман.
Город пахнет той же краской,Что газетные листы,Неожиданной оглаской,Суеверьем суеты.
И чугунные заборыЗнаменитого литья —Образцы шрифтов набораИ узоров для шитья.
Утро все — в привычном чтеньеЗданий тех архитектур,Что знакомы поколеньямЛучше всех литератур.
1962
* * *[170]
О подъезды, о колонныРазбивающийся дождь —Будто ампул миллионыПокрывают площадь сплошь.
Кислый дух автомобиляИ жилища перегар —Все прибито вместе с пыльюИ вколочено в бульвар.
Будто после треска, хрустаНа поверженный пустырь,Приводя природу в чувство,Выливают нашатырь.
И полны глубокой верыВ приближенье синевыПалисадники и скверыИ окраины Москвы.
1962
* * *[171]
Свяжите мне фуфайкуИз пуха тополейБелее белой лайкиИ севера белей,
Белее света дажеВ асфальтовом дворе, —Из этой светлой пряжи,Крученной на жаре.
Волокон и событийНачала и концыРазматывают нитиРебята-мудрецы.
Обрывками капронаУсеяна земля,Как и во время оно,Седеют тополя.
Растрепанной куделиДымятся вороха,Как след былой метели,Пригодный для стиха.
Свяжите мне фуфайкуИз пуха тополей,Белее белой лайкиИ севера белей.
1962
РОСА[172]
Травинкам труднее всего по утрам,Когда открывают дорогу ветрам,
И грозная мертвая летняя сушьПохуже буранов, метелей и стуж.
Себя не жалея, себя не щадя,Травинки живут без дождя, без дождя.
Из воздуха влагу вбирают леса,Как пот выступает ночная роса.
И корни растений глотают питьеИ славят свое корневое житье.
Они отдарят эту каплю водыИ к небу поднимут цветы и плоды.
1962
АРКТИЧЕСКАЯ ИВА[173]
Ива цветет, погруженная в снег,Ива должна спешитьЖить здесь как птица, как человек,Если решила жить.
Жить — значит в талую землю успетьБросить свои семена,Песню свою хоть негромко пропеть,Но до конца, до дна
1962
* * *[174]
Упала, кажется, звезда,Или, светя с вершины,Сквозь ночь спускается сюдаС горы автомашина?
Вокруг палатки — темнота,Бездонная, ночная,Не слышно шелеста листа,Умолкла речь речная.
Я в лампе не зажгу огня,Чтоб летней ночью этойСоседи не сочли меняЗвездой или планетой.
1962
* * *[175]
В годовом круговращенье,В возвращенье зим и лет,Скрыт секрет стихосложеньяПоэтический секрет.
Это ритмика ландшафтов,Самобытные стихи,Что строчит безвестный авторЧернотала и ольхи.
Музыкален, как баллада,Как чередованье строк,Срок цветенья, листопада,Перелетов птичьих срок.
В смене грома и затишья,В смене света и тенейКолесо четверостишья,Оборот ночей и дней.
1962
* * *[176]
Не в Японии, не на Камчатке,Не в исландской горячей земле,Вулканическая взрывчаткаНа заваленном пеплом столе.
И покамест еще примененьяК отопленью сердец не нашло,Застывает, утратив движенье,Бередившее душу тепло
1962
