Серая гора - Джон Гришэм

— Ты говорила с Джуди? Мэтги отрицательно помотала головой и выдавила:

— Нет. Джефф обещал ей позвонить.

— Бедный Джефф! А кстати, где он?

— Он в Пайквилле, улаживает там какие-то вопросы, не знаю, какие именно. Похоже, не слишком справляется. Через несколько минут Честер сказал:

— Знаешь, пойдем-ка домой, Мэтги. Тебе надо прилечь. И потом, все равно работать здесь сегодня никто не будет. Саманта закрыла за собой дверь в офис и опустилась в кресло. Она была слишком потрясена, чтобы чем-то заняться, а потому долго смотрела в окно и пыталась собраться с мыслями. Это ей не очень-то удалось, и ее вдруг охватило неукротимое желание бежать прочь из Брэйди, из округа Ноланд, подальше от этих Аппалачей. Бежать и никогда сюда больше не возвращаться. Впереди праздничная неделя, День благодарения, и она собиралась съездить в Вашингтон и провести время с родителями, а может — и с друзьями. Мэтги приглашала ее на праздничный обед, но теперь об этом не могло быть и речи. Вместо Дня благодарения им всем предстоит идти на похороны. Завибрировал мобильник — звонил Джефф. В тот же день в половине пятого он сидел за столиком для пикника в уединенном месте на лужайке, неподалеку от городка Нокс в округе Карри. Рядом был припаркован его внедорожник, и он был совершенно один, как и обещал. Заслышав ее шаги, даже не обернулся, не сдвинулся с места, и она подошла к нему по гравиевой дорожке. Он смотрел куда-то вдаль, погрузившись в размышления. Она поцеловала его в щеку и сказала:

— Мне очень жаль.

— Мне тоже, — сказал Джефф и выдавил слабую улыбку, которая тут же исчезла. Она взяла его за руку и уселась рядом. И они молча смотрели на раскинувшиеся перед ними древние холмы и горы. Поначалу не было слез, не было слов. Джефф был крепким парнем, настоящим мужчиной, и горе переносил стоически. Она подозревала, что, оставшись наедине с собой, он все-таки плакал. Брошенный отцом, осиротевший после смерти матери, теперь он потерял единственного близкого человека, которого любил по-настоящему. Саманта даже представить не могла всю глубину охватившего его горя. Она и сама чувствовала, что в ее душе и сердце образовалась огромная зияющая пустота, хотя знала Донована меньше двух месяцев.

— Ты ведь понимаешь, это они его убили, — пробормотал Джефф, наконец озвучив мучившую их обоих мысль.

— А кто эти «они»? — спросила Саманта.

— Кто «они»? Плохие парни, их полно кругом. Они безжалостны и расчетливы, убить человека им ничего не стоит. Они убивают шахтеров, нарушая все правила безопасности. Убивают жителей гор зараженной водой. Они убили двух маленьких мальчиков, которые крепко спали у себя в трейлере. Они убивают целые поселки, когда вдруг прорывает дамбу и вода со шламом обрушивается вниз, в долины. Они убили мою мать. А несколько лет назад убивали членов профсоюзов, которые боролись за повышение зарплат. Сомневаюсь, что мой брат стал первым адвокатом, которого они убили.

— И ты можешь это доказать?

— Не знаю, но попробую. Сегодня утром я побывал в Пайквилле — должен был опознать тело — и заглянул к тамошнему шерифу. Сказал ему, что подозреваю грязную игру и требую, чтоб место катастрофы охранялось, как место преступления. Сказал ему, что уже сообщил в ФБР. Ведь самолет не взорвался, не сгорел. Просто разбился. Не думаю, что он мучился. Можешь себе представить, что это такое — опознавать тело родного брата? — Он весь сгорбился, сжался при этих словах. Саманта покачала головой. Скрипнув зубами, Джефф продолжил:

— Он лежит в морге — ну все, как показывают по телевизору. Выдвигают ящик из ячейки, потом медленно снимают белую простыню. Меня чуть не вырвало. Череп у него расколот пополам.

— Не надо, довольно.

— Да, ты права. Не надо. Думаю, есть в жизни вещи, к которым ты никогда не готов, и если все же делаешь их, потом даешь себе обещание, что больше никогда. Неужели большинству людей на земле никогда не приходилось проводить опознание?

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Ладно. Неплохая идея. О чем хочешь поговорить?

— Как собираешься доказывать, что произошло убийство?

— Мы наймем экспертов, пусть обследуют весь самолет от пропеллера до кончика хвоста. Национальный совет по безопасности на транспорте должен прослушать все записи сеансов радиосвязи, чтобы узнать, что проходило на борту перед катастрофой. Мы сравним все данные и сделаем выводы. Ночь была ясная, погода летная, Донован опытный пилот, налетавший три тысячи часов на одном из самых безопасных самолетов — все это говорит в пользу моей версии. Видно, сильно достал каких-то плохих парней. С востока подул ветерок, разметал высохшие листья на земле, стало холодно. Они тесно прижались друг к другу, как давние любовники, которыми на самом деле не были. Ни давними, ни находящимися в самом начале романа. Два раза пообедали вместе — вот и все. Последнее, чего хотелось Саманте, так это заводить с Джеффом роман. К тому же она не совсем понимала, как он к ней относится. Он часто надолго уезжал из Брэйди, и она подозревала, что тут замешана девушка. И потом, у них не могло быть никакого будущего. Конечно, можно приятно провести время вместе, развлечься, составить друг другу компанию холодными ночами, но она не спешила заводить подобные отношения.

— Знаешь, — сказал Джефф, — я всегда думал, что худший день в моей жизни случился тогда, когда тетя Мэтти ворвалась в классную комнату и сказала, что моя мама умерла. Мне было девять. Но сейчас все хуже, гораздо хуже. Я словно окаменел, хоть ножи в меня втыкай — ничего не почувствую. И еще я жалею, что меня не было с ним.

— Не надо так говорить. Одной потери более чем достаточно.

— Я просто не представляю себе жизни без Донована. Мы ведь были сиротами, нас растили и воспитывали родственники в разных городах. Но он всегда старался приглядывать за мной, прикрывать мне спину. Я вечно влипал в какие-то истории, никого не боялся — ни родственников, ни учителей, ни копов, ни даже судей. А вот Донована побаивался, но не в физическом смысле. Я боялся его подвести. Последний раз предстал перед судом, когда мне было девятнадцать. А он только что окончил юридический колледж. Меня поймали на наркоте. Всего-то щепотка травки, которую я пытался продать. Судья отнесся ко мне милостиво — собирался дать несколько месяцев в окружной тюрьме, ничего серьезного. Ну и когда меня вызвали и попросили подойти к судье, я оглянулся. И увидел в зале брата, он стоял рядом с тетей Мэтти, и в глазах у него были слезы. Прежде я никогда не видел его плачущим. Ну и тогда я тоже заплакал. И пообещал судье, что он меня здесь, на скамье подсудимых, никогда больше не увидит. И он не увидел. Я сдержал обещание. И с тех пор получаю только штрафы за превышение скорости. — Голос его дрогнул, он громко высморкался, но слез не было. — Он был моим братом, моим лучшим другом. Моим героем, боссом, человеком, которому я мог рассказать все. Донован был для меня всем. И я не знаю, как мне теперь дальше жить и что делать. Саманта едва не расплакалась. Но тут же одернула себя и приказала: «Ты просто слушай. Ему надо выговориться».

— Я найду этих людей, Саманта, ты меня слышишь? Даже если придется потратить все до последнего цента. А если потрачу и не хватит — пойду и украду. Я выслежу их и отомщу. Донован не боялся умереть, я тоже не боюсь. Надеюсь, что и они тоже.

— Кто у тебя подозреваемый номер один?

— Ну, думаю, что «Крулл майнинг».

— И все это из-за документов, да? Он обернулся, взглянул на нее.

— А ты откуда знаешь о документах?

— Как-то в субботу летала вместе с Донованом в долину Хаммер. А потом мы встретились с Виком и вместе пообедали в Роквилле. Они говорили о «Крулл майнинг», ну и проболтались.

— Просто удивительно. Обычно Донован очень осторожен.

— Так в «Крулл майнинг» знают об этих документах?

— Знают, что они пропали, и подозревают, что они у нас. Эти документы смертельно опасны для них и настоящий козырь для нас.

— Ты их видел? Он поколебался несколько секунд, потом ответил:

— Да, видел и знаю, где они находятся. Ты глазам своим не поверишь, прочитав, что в них. Да никто бы не поверил. — Словно спохватившись, он сделал паузу, но ему, видно, хотелось выговориться. Уж если Донован так ей доверял, то и он тоже, наверное, может. И Джефф продолжил: — Там есть докладная записка от исполнительного директора в Питсбурге, направлена в их штаб-квартиру в Лондоне. И в этой записке стоимость регенерации горы Пек оценивается приблизительно в 80 миллионов долларов. А сумма компенсационных выплат по судебным искам нескольким семьям, пострадавшим от раковых заболеваний, — всего в десять миллионов максимум. И это, разумеется, вопиющая несправедливость. Причем эти иски о возмещении ущерба так и не были поданы в свое время, и нет никакой уверенности, что их когда-либо подадут. Потому что куда дешевле и выгоднее позволять людям пить зараженную воду, умирать от рака — кинуть им кость в виде нескольких лишних баксов, вместо того чтобы остановить утечку из хранилищ вредных отходов.