Дядя самых честных правил 8 - Александр Горбов

Не раздумывая ни секунды, я спросил:

— Я хотел бы узнать секрет телепортации с помощью деланной магии.

— Прости, но ты обратился не по адресу. Вы, люди, сами придумали эти смешные значки, и мне их тайны неподвластны. Выбери что-то другое.

— А можно, — я почесал в затылке, — уменьшить цену за использование Скудельницы? Слишком дорого обходится каждый её удар.

Хозяйка развела руками.

— У тебя сегодня день невозможных просьб. Это не цена, Костя, а честный обмен. Скудельница обменивает чужие годы на твои собственные, не больше. Таков её принцип, и никому его не изменить.

— Хорошо, тогда я хочу узнать, за что был наказан Василий Фёдорович. — Заметив недовольство Хозяйки, я поспешно добавил: — Чтобы не нарушить случайно запрет и не повторить его судьбу.

— Что же, пусть будет так. Я сама обещала тебе награду на выбор и не откажусь от своего слова. Слушай же: некроманты не дают жизнь, но только смерть. Твой дядя страстно жаждал нарушить этот запрет и обратился за помощью к Якову Брюсу. Вместе они создали особенное колдовство, смешав Талант некроманта с Талантом одного из Павших. Они оба были наказаны: Яков Брюс умер, а твоего дядю я лишила своего благоволения и отказала ему в наградах за службу. Надеюсь, я ответила на твой вопрос.

— А что именно? — выкрикнул я, видя, что Хозяйка закончила объяснять и собирается уйти. — Чего он хотел добиться своим колдовством?

— Чего? — Хозяйка удивилась, что я не знаю такой простой вещи. — Он хотел зачать наследника, жаждал ребёнка от любимой женщины. А у некромантов не может быть детей, это непреложный закон.

Она пропала так же внезапно, как и появилась, оставив меня в растерянности и некотором потрясении. Непреложный закон? Так какого чёрта никто даже не подумал о нём предупредить⁈

* * *

Этот же вопрос по приезде в Злобино я задал Лукиану. В несколько резкой форме, с парочкой загибов и на повышенных тонах.

— Мне и в голову не пришло, что ты можешь не знать, — он удивлённо развёл руками. — Об этом сразу рассказывают, когда ученика подбирают. Васька что, тебе и словом не обмолвился?

— Ни единым. Вы же прекрасно знаете, что он меня практически ничему не учил.

— Прости, отрок. Знал бы — давно бы тебе сказал. Тайны-то в этом никакой нет.

— Что ещё я не знаю «общеизвестного»?

Он ухмыльнулся и открыл рот, чтобы сказать что-то едкое. Но передумал острить, видимо, увидев выражение моего лица.

— Закон этот, — Лукиан задумчиво почесал подбородок, — действовать начинает не сразу. Пока некромант в полную силу не войдёт, шанс завести наследника у него есть. Вон, Васька, пока в учениках ходил, так ни одну юбку мимо не пропускал. А потом и вовсе женился на какой-то девице, кажется Сабуровой.

— И что? Были у него дети?

— Сын вроде бы. Как царь Борис, родич его, умер и Смута началась, он сына спрятал в Касимове у своего друга.

— Дайте угадаю, друга звали Урусов?

Лукиан кивнул.

— Верно. У огрских князей в обычае брать в род знатных мужчин, выдавая за них младших дочерей. Так сын Васьки и стал Урусовым, только без княжеского титула. Васька за своими потомками присматривал: гостил у них часто, деньгами помогал, их у него всегда много было, протекции давал на столичные должности. Подробностей я не знаю, так, слухи доходили, и от самого Васьки слышал.

Какая странная ироничная история! После смерти дяди я разбирал его бумаги и мельком видел дворянские бумаги с генеалогическим древом. Формально Василий Фёдорович был мне троюродным некровным дядей: его покойная жена Ирина Шереметева, умершая ещё при живом Петре Великом, была двоюродной сестрой моей матери, урождённой Голицыной. А по факту выходит, что он мой пра-пра-какой-то дед по прямой мужской линии. И во мне действительно течёт кровь Годуновых. Кстати, рассказанное Лукианом объясняет прохладное отношение ко мне князей Урусовых — для них я и не родственник практически.

Но кое-что ещё не давало покоя, и я решил выяснить всё до конца, пока Лукиана получилось разговорить.

— Дядя был наказан за нарушение запрета, верно?

Лукиан кивнул.

— То есть у него получилось? И от него родился ребёнок?

Пожевав губами, он пожал плечами.

— Мутная там история. Подробности только Яков Брюс, покойный, да Васька знали. Хозяйка очень злилась, но Васька сумел с ней заключить договор: дело некромантское продолжал делать и больше двадцати лет ещё протянул, хоть и умер в мучениях. А о сыне его не слышно ничего было: Васька со мной не обсуждал, а я и не спрашивал.

Взгляд Лукиана стал насмешливым и немного грустным.

— Если хочешь знать, ты не слишком похож на отца с матерью. Но очень напоминаешь Ваську в молодости, практически одно лицо. Только характер лучше и силы побольше. На твоём месте я спросил бы у Хозяйки…

Я отрицательно покачал головой.

— Зачем ворошить прошлое? Нет смысла копаться в старых тайнах. Я есть тот, кто я есть, вне зависимости от того, кто на самом деле мои родители. Если Василий Фёдорович не желал рассказывать, я буду уважать его волю. К тому же, — я улыбнулся, — всё это может оказаться лишь домыслами и никакой тайны не было.

— Пожалуй, ты прав, отрок. От знания древних секретов только сны дурные снятся и совесть мучает, — Лукиан вздохнул. — Я бы многое с удовольствием забыл, если бы мог. Вот толку оттого, что знаю, кто убил царевича Дмитрия? Ничего не изменишь, а червячок грызёт — мог бы спасти, Смуты бы не было…

Он махнул рукой и скривился, будто укусил горькую редьку.

— Последний вопрос, отец Лукиан. Я уже вошёл в силу как некромант? На меня распространяется запрет?

Он покатал желваки на скулах и кивнул.

— Давно уж. Как Жатву начал, так и стал полным некромантом.

Видя моё настроение, Лукиан встал и тихо вышел из комнаты.

* * *

Если Лукиан запамятовал рассказать о запрете для некромантов, то у меня напрочь вылетели из головы и Мышкин, и Злодейный приказ. Я совершенно забыл рассказать монаху о должности, на которую мы с Кижом его и сосватали. И чуть ли не по лбу себя стукнул, когда через неделю в Злобино приехал Шешковский с Чагиным.

Просьбу Шешковского возглавить осиротевший Злодейный приказ Лукиан выслушал молча, с безразличным выражением лица. Я был