Сокол и огонь - Патриция Райан

— Пожалуйста… прошу тебя.

Торн покрыл ее горящую, требующую плоть нежными поцелуями и, приподнявшись, опустился на нее. Она открылась навстречу, притягивая его к себе. И тогда он вошел в нее. Мартина знала, что это случится, и ждала этого, но, когда она ощутила его внутри себя, ее на мгновение охватил панический страх.

Теперь она будет принадлежать ему?! Он получит власть над ней?!

Торн взял ее лицо в ладони. Она заглянула в его глаза, такие бездонные и синие, как небо. Он шептал ей какие-то слова, она едва могла различить их сквозь звенящий шум, стоящий в ушах, какие-то нежные обещания…

Она могла видеть в его глазах отражение своего лица, пылающего страстью, истосковавшегося по ласке, и поняла, что все это рано иди поздно должно было случиться. Они бы все равно оказались вместе, она смутно сознавала это с самого начала, еще в гавани, впервые увидев его на пристани.

Он что-то сказал, она разобрала лишь несколько последних слов.

— …Но если ты против, то я…

Мартина упрямо потрясла головой. Ну как он только мог подумать такое?

Торн закрыл ей рот серией благодарных, мучительно сладких поцелуев. Когда он снова устремился внутрь нее, настойчиво и в то же время нежно, она замерла с открытым ртом. Она почувствовала, как напряжены все его мускулы, и поняла, что он сдерживается, не позволяя себе полностью войти в нее, боясь причинить ей боль.

Он сделал паузу. Оставаясь наполовину внутри нее, он привстал, лаская ее снова там, где ее плоть соединялась с его плотью. Восхитительный огонь снова искрами вспыхнул в ней, она изогнулась навстречу Торну, ища его ласки, умоляя на этот раз не только телом, но и голосом.

— Пожалуйста, пожалуйста… о, прошу тебя…

Мартина впилась пальцами в его плечи, шепча его имя. Пламя пожирало ее, растекаясь по всем клеточкам. Она сотрясалась от этих пробегающих по телу волн. Наконец он приподнял ее за бедра и, застонав, с усилием подался вперед. Одним сильным рывком он полностью углубился в нее, а потом заключил в крепкие объятия и держал, пока она содрогалась в его руках.

— Тебе больно? — тихо и нежно спросил он.

Мартина глубоко вздохнула и качнула головой. Ей было больно, но какой сладкой и желанной была эта боль! Она почти не чувствовала ее, отдавшись переполнявшему ее наслаждению. И он, конечно же, знал это заранее. Торн ласково коснулся пальцами ее мокрой головы, и она закрыла глаза от наслаждения.

Итак, он заполнил ее, он взял ее, стал ее обладателем. Ей было невероятно жарко, по всему телу горячей волной Разлилась истома, и словно какая-то сила растянула ее, она чувствовала, что, войдя, он разорвал что-то внутри нее. И вдруг она вспомнила, что утром должна вернуться в Харфорд и готовиться к свадьбе с Эдмондом.

Мартина открыла глаза.

— Мы, должно быть, сошли с ума.

Он задумчиво поцеловал ее в лоб.

— Однажды я жил среди сумасшедших, в той земляной дыре в Леванте. Все, кто там был, кроме твоего брата и меня, потеряли рассудок. Им было так гораздо лучше. Они просто забыли о кандалах, в которые были закованы их ноги, и о стенах своей темницы. Можно сказать, что некоторые из них даже были по-своему счастливы.

Торн провел пальцем по ее лицу. Когда он остановился на губах, она дотронулась до него кончиком языка.

— Так что если мы и сошли с ума, — прошептал он, склоняясь над ней и ища ртом ее губы, — то пусть так оно и будет.

И он покрыл ее множеством едва ощутимых, невероятно нежных и благоговейных поцелуев. Он словно поклонялся, совершая какой-то особый обряд, поклонялся ее щекам, носу, векам, мочкам ушей и нежной шее, он лелеял их так, будто это были бесконечно дорогие святыни.

— Тебе было очень больно? — хрипло спросил он снова.

Она обняла его за плечи, притягивая к себе.

— Нет.

Мартина почувствовала, как при этом чаще и сильнее забилось его сердце.

«Он постарался доставить мне наивысшее наслаждение, — подумала она. — А теперь, наверное, захочет получить его и сам».

То, что она испытала, было исполнено новизны, и она внезапно поймала себя на мысли, что ей приятно осознавать — это наслаждение может повториться. Когда он опять вошел в нее энергичными рывками, она почувствовала, как волшебные искорки постепенно зажигают огонь в крови и пламя начинает опять пожирать ее. Желание с новой силой охватило ее, словно дразня и мучая. Он распалял в ней этот огонь все сильнее и сильнее, с каждым ударом учащая ритм, а она, снова охваченная огнем, не чувствовала ничего, кроме огненного урагана в крови, и, когда этот неистовый шторм вытеснил из ее сознания ощущение времени и пространства, она словно растворилась в море наслаждения.

Торн изогнулся над ней, дрожа от напряжения, его волосы, спутанные и мокрые, касались ее лица. Едва она ощутила волшебный экстаз, он резко вышел и упал на нее. Восторженный стон вырвался из его груди, когда он прижался к ней, и она почувствовала, что он достиг вершины блаженства. Потом он затих, мокрый от пота, вздрагивая от пробегающих по телу судорог.

Она крепко обнимала его, гладя по голове, покоящейся на ее плече, и замирая от удовольствия чувствовать на себе его большое, сильное и теплое тело. Мартина, конечно, понимала, почему он вышел из нее перед оргазмом, и была благодарна ему за это, но, с другой стороны, испытывала легкое сожаление от того, что он не остался в ней и они больше не соединены друг с другом этой восхитительной связью.

Он потянулся к ней, целуя вначале в губы, а потом опускаясь ниже и покрывая поцелуями всю ее.

— Ты прекрасна, — пробормотал он. — Ты само совершенство.

Встав на колени, он дотронулся до нее там, где ныла только что разбуженная плоть.

— У тебя идет кровь, — сказал он и наклонился, покрывая это место нежными врачующими поцелуями.

Туман почти рассеялся, и мягкий солнечный свет пробивался сквозь деревья. Торн взял ее за руку и повел к реке. Там, в воде, они и оставались некоторе время, крепко обнявшись в молчании, пока прохладная чистая вода смывала с них все следы его семени и ее девственной крови.

Путь назад показался Мартине бесконечным. За всю дорогу они с Торном почти не разговаривали, сознавая, что лишние слова или жесты могут их выдать. И когда они наконец поздно вечером добрались до Харфорда, Мартина чувствовала себя совершенно разбитой, не столько физически, сколько морально.

«Что я наделала? — корила она себя. — И куда я теперь пойду отсюда?»

Когда она спускалась в зал к ужину, на лестнице ее поджидал Торн. Она испуганно застыла, почувствовав, что он обвил ее своими огромными руками, прижимая к каменной стене и настойчиво ища ее губы.

— Сегодня ночью приходи ко мне, — выдохнул он. Его глаза молили, а руки жадно скользили по лицу, по шее и груди.