Флот решает всё (СИ) - Батыршин Борис Борисович

Штабс-капитан посмотрел на будущего медика с интересом.

— А вы, оказывается, романтик! Уж сколько живём бок о бок, а у меня и в мыслях не было! Ну, разумеется, оставайтесь, раз уж решили, не смею препятствовать… Но если вернётесь всё же в Россию — найдите меня, попробую что-нибудь для вас сделать. Вот по этому адресу вам всегда подскажут, как со мной связаться.

И подал студенту листок с несколькими строчками, написанными мелким, аккуратным почерком.

— А с вами что, юноша?

Матвей замялся, и это вызвало понимающую улыбку собеседника.

— Да говорите уже, не конфузьтесь, как барышня. Обдумали, чем бы хотели заняться?

Юноша, наконец, решился. Набрал полную грудь воздуха, и…

— Вениамин Палыч, я бы хотел, как вы — не картографом, а… ну вы же понимаете? Я всему научусь, честное слово!

Остелецкий покачал головой.

— А у вас губа не дура, юноша, особенно, если учесть, что не далее, как полгода назад вы собирались сделаться подражателем господина Кибальчича, не к ночи будь помянут… Ну-ну, не обижайтесь! — поторопился добавить он, увидав, как вспыхнули пунцовым румянцем сначала уши, а потом и щёки собеседника. — Я это не в осуждение — просто не мне одному известно о ваших… хм… ошибках юности, и это может стать неким препятствием.

Голова Матвея как бы сама собой втянулась в плечи, взор упёрся в носки собственных сапог — «Дурак, дурак, о чём размечтался! Знай своё место, а о разведке и мечтать не смей…»

Штабс-капитан, видимо, угадал его мысли.

— Давайте-ка сделаем так. Оставайтесь пока в здесь, Сагалло. Составите компанию Тимофею Семёнычу — он давеча мечтал поближе познакомиться Абиссинией, а у вас уже имеется какой-никакой опыт. Серёжа, в смысле капитан Казанков приставит к какому-нибудь полезному делу здесь, в Новой Москве; заодно пройдёте курс кое-каких наук — скажем, по минно-взрывному и артиллерийскому делу, я договорюсь с офицерами канонерки. А я, как время, о вас вспомню, обещаю!

И посмотрел гимназисту прямо в глаза. Тот, сделав на собой усилие, не стал отводить взгляд, думая только об одном — лишь бы не навернулась сейчас непрошеная слеза…

— Ну что, решили? — Остелецкий широко улыбнулся. — тогда давайте прощаться. И вот ещё, чуть, не забыл… — он взял длинный свёрток, прислонённый к стене. — Это вам, Матвей.

Молодой человек развернул плотную ткань — под ней оказался штабс-капитанов «Винчестер», тот самый, с длинной трубкой прицельного телескопа поверх ствола.

— Спасибо, Вениамин Палыч, только как же так?..

— Берите, берите! — он похлопал гимназиста по плечу, и в этом жесте не было ни тени снисхождения, раньше так задевавшего юношу. — Мне-то он ни к чему, а здесь, в Африке ещё не раз пригодится. И вообще… — Остелецкий сделал многозначительную паузу. — сдаётся мне, молодые люди, что нас с вами ожидают весьма интересные события!

ЭПИЛОГ — 1

Российская Империя

Гатчина

Вообще-то официальной резиденцией Императора Всероссийского считалась Гатчина — туда он перевёз семью, там проводил большую часть времени, и там же устраивал официальные церемонии, включая приём министров и послов иностранных держав.

Но… резиденция есть резиденция — придворные, толпы народу, дела, дела, дела…Александр же, страстный рыбак и любители пикников на природе, хоть и любил Гатчину, но порой тяготился этой державной суетой. И для отдохновения души он велел построить для себя своего рода дачу, или виллу в финских шхерах, близ городка Котка — куда удалялся время от времени с семьёй и проводил о несколько дней. Беспокоить государя в это время было позволено лишь по самым серьёзным поводам — да и то, личные визиты, даже самых высокопоставленных государственных деятелей исключались. Александру сообщали о возникшей необходимости, а дальше он сам принимал решение — возвращаться ему в Гатчину для встречи, или дело может обождать.

Вот и сегодня — Николай Карлович Гирс, министр иностранных дел Российской Империи, был обеспокоен до чрезвычайности. События, произошедшие несколько дней назад в африканском заливе Таджура ставили под угрозу отношения России и Франции. Третья Республик, хоть и не состояла в военном, или каком-то ином союзе с Россией — после выигранной войны с Британской Империей, во время которой сами французы потерпели довольно-таки унизительное поражение от британской эскадры у берегов Французской Гвианы) — та могла позволить себе поглядывать на прочие европейские несколько свысока.

Тем не менее, Сам Гирс, как и многие из членов кабинета, дорожил добрыми отношениями с Францией, и когда ему намекнули, что французский посол намерен, пусть и в неофициальной форме, выразить недовольство инцидентом у Сагалло, министр изрядно встревожился. Сложившуюся ситуацию требовалось срочно обсудить с Государем, но тот, как назло, как раз отдыхал в финских шхерах. Посланные же Гирсом курьеры вернулись с озадачивающим ответом: Александр, выслушав их (что происходило на дощатых подмостках, на берегу маленького финского озерца, где он восседал на складном парусиновом стульчике с удочкой в руке) ответил словами, которые, стань они известны ещё кому-то за пределами узкого круга, наверняка взбудоражили бы мировую общественность с первых полос всех крупнейших газет. «Когда русский царь удит рыбу, — сказал Александр, — европейские дела могут подождать». — и подсёк довольно крупного окунька, что привело его в совершеннейший восторг

И теперь Гирс, запершись в своём кабинете в здании Министерстве Иностранных дел, на Дворцовой площади, слева от Зимнего дворца, грыз ногти (скверная привычка, приобретённая в детские годы, во время учёбы в Благородном пансионе при Императорском Санкт-Петербургском университете, от которой он уже полвека, как пытался избавиться) и гадал, как ему выкручиваться — встреча не состоялась, а значит, объяснение с французским послом придётся как-то оттянуть, пока Государь не определиться со своим отношением к сагалльскому инциденту — именно так европейские газеты стали именовать это досадное происшествие. В самом деле: ну, ладно бы французы попросту вытолкали взашей авантюриста Ашинова и его сброд — в конце концов, официально Россия не имела к ним никакого отношения — частная инициатива, за всеми не уследишь… Так ведь нет: дело дошло до прямого вооружённого столкновения, во время которого погибли и подданные Империи и французы, были потоплены два французских боевых корабля, а третий, нёсший Андреевский флаг, получил серьёзные повреждения. Казус белли, как он есть — право же, войны начинались и по куда более пустяковым поводам…

А вот чего Николай Карлович знать никак не мог — так это того, что Император уже получил известие об инциденте — и хорошенько, обдумав полученное от министра сообщение, послал в Петербург уже другого курьера — со срочным вызовом, адресованным управляющему морским министерством вице-адмиралу Ивану Алексеевичу Шестакову, а так же графу Юлдашеву, главе созданного несколько лет назад при Адмиралтействе департамента военно-морской разведки. В приглашении было особо указано, что визит этот, вообще-то нарушающий все принятые правила, должен состояться в тайне — и даже императрица Мария Фёдоровна и дети, нередко сопровождавшие Государя в его поездках в Котку, не будут знать о нём ровным счётом ничего.

ЭПИЛОГ — 2

Российская Империя,

Великое княжество Финляндское,

близ г. Котка.

— Что, господа, англичанка опять гадит?