Кадын - Ирина Богатырева

Я вспомнила Желтое море и мост тоньше волоса, на котором зимой между жизнью и смертью висела Согдай. Как холодом обдало меня. Отчего так тянуло Очишку в мир алчных духов, какую власть искала она – того мне до сих пор не понять.

– Мой ответ тебе не понравится, – сказала Камка, помолчав. – Как и многие, ты неверно считаешь, что миры тонких ээ находятся сверху и снизу. Люди по неведению так полагают: под землей, говорят они, сокрыты мрачные миры алчных духов, в средних вместе с нами обитают ээ-тоги, а наверху легкие, как бабочки, парят ээ-тай. Если б было все так просто, не могли бы горняки спускаться в пещеры, не могли бы мы стрелу пустить, не задев ээ-тай, а средние духи с нами бок о бок бы жили, осязаемы. Бело-Синий иначе устроил. Но только камам, царям и Луноликой матери девам знать об этом дано.

Она замолчала неожиданно и не продолжила. Очи, подождав, в нетерпении крикнула:

– Так расскажи!

Но Камка закрыла глаза и сидела молча, будто уснула. Потом поднялась, велела нам развести костер, а сама ушла в пещеру. Мы сделали, как она просила. Очи была в раздражении.

Камка вернулась нескоро, уже совсем стемнело, и костер успел прогореть. Она была в своем боевом облачении. Волосы скрывали лицо. Приветствовав огонь, она села, подогнув полу куртки, и стала тихонько ударять оленьей костью по небольшому бубну, поставив его ребром к груди. Тихий, шепчущий звук колебал воздух. Мы сидели молча, ожидая. А она тихонько загудела и, казалось, совсем забыла о нас. Костер замирал, но мы не добавляли хвороста, не зная, надо ли это. Время шло.

– Она решила не отвечать, – буркнула наконец Очи. – Не хочет говорить нам самого главного. Она всегда делает так.

Я хотела возразить, что это не так, но Очи не дала:

– Вы можете ждать, сколько хотите, а я ухожу, – заявила она и решительно поднялась с места, но сделала шаг – и с силой ударилась обо что-то всем телом и головой.

Мы с Ак-Дирьи вскочили. Очи в недоумении смотрела перед собой, но ни она, ни мы ничего не видели. Темный ночной воздух был пуст. Что за стена выросла перед ней, мы не понимали.

– Это она! – крикнула Очи. – Те, ты все слышишь! – обернулась она к Камке. – Почему не даешь мне уйти? Мне надоели твои игры! Я хочу знать правду о силе, которая дает каму власть!

Но Камка не шевелилась, она сидела в прежней позе, только чуть громче гудела и несильно раскачивалась взад-вперед. Очи фыркнула и хотела сделать шаг, но снова наткнулась на стену. Мне показалась, я расслышала звон от удара.

– Что это? – она протянула руку и стала ощупывать. Вверх, вниз, в стороны и всюду была преграда, хотя мы не видели ничего. Выглядело это жутко, как Очи, словно полоумная, мечется руками по воздуху. Я потянулась к ней, мучительно хотелось ее коснуться, чтобы прекратить наваждение, но моя рука наткнулась на ровную и прохладную невидимую стену, разделявшую нас. – У тебя то же? – удивилась Очи. – Что это?

Я не могла ответить. Разделенные, мы двигали руками, которые, казалось, вот-вот соприкоснутся. Ак-Дирьи с ужасом смотрела на нас. Бледная, она почти дрожала, губы ее поджались.

– Чего ты боишься? – бросила я, обернувшись к ней. – Это просто воздух стал жестким. Камка так сделала, ничего больше.

Но тут по глазам Ак-Дирьи я поняла, что ужас ее от другого. Она смотрела куда-то за меня, и, сообразив это, я обернулась.

Впервые ощутила я тогда, как волосы на голове зашевелились. Прямо на меня двигался размытый, бесформенный, точно мокрый грязный войлок, рождающий ужас ээ-борзы. Он двигался медленно и, казалось, не видел меня, но был в то же время так близко, что вот-вот пожрет. Я помнила, что надо быть спокойной, но он был уже совсем рядом. Я крикнула: «Берегись!» – и упала на землю.

Я лежала, ожидая нападения каждый миг, но ничего не происходило. Вместо этого я услышала визг Ак-Дирьи и боевой, отчаянный вопль Очишки. Я подняла голову: Дирьи прыгала от черно-грязных теней, проплывавших мимо нее, а Очи выхватила меч, пытаясь напасть в смертельном отчаянии, но постоянно натыкалась на невидимую стену и отскакивала, ударившись об нее теперь уже с явно слышимым звоном. Вокруг творился ужас, мы были окружены алчными духами, одни медленно, словно нас и не было, проплывали мимо, другие проносились сверху, третьи останавливались, сплетались, соединялись… Меня затошнило от этого зрелища. Небо стало тяжелым и мглистым, с кровавым оттенком, будто по нему заходили зори. Деревьев, обрыва не было видно в клубившейся темноте. Я старалась быть пустой и холодной, как учил меня дух, но мне казалось, что вот-вот лишусь рассудка. Надо было зацепиться сознанием за что-то спасительное – я дотянулась до хвороста, лежащего поодаль, и сунула ветку в догоравшие угли. Она занялась, и с огнем в руках я обернулась к алчным духам.

Вокруг стало кромешно темно, мой слабый факел не давал света. Алчные исчезли. Девы переводили дыхание и озирались, не зная, откуда ждать нападения. Я сделала круг, освещая пространство, потом присела, чтобы вернуть огонь в костер и добавить еще веток.

Я занималась этим, пока пламя не разгорелось сильнее, осветив часть поляны. А когда подняла глаза, увидела прямо перед собой дикого кота в буро-рыжей полосатой шкуре. Он лежал на большом камне и смотрел перед собой невидящим взглядом. Потом скользнул на землю, плавно, будто был лишен костей, и растекся огнистым ручьем по земле, заструился вниз с утеса и скрылся… Я смотрела, оторопев. Я уже догадалась, что это был ээ-тоги, но не могла понять, почему так ясно вижу его, хотя ничего для этого не делаю.

Утес переменился. На нем росли крупные деревья с желтыми стволами и острыми как лезвия листьями. Большие валуны лежали в невысокой, тоже острой на вид траве и на песчаных проплешинах. Песок был крупным, как галька, черный и желтый… И я почти не удивилась, когда увидела других звероподобных духов: я уже догадалась, что мы в мире ээ-тоги.

Следующая перемена была так же незаметна и быстра. Воздух вдруг посветлел, словно вышло солнце. Но ни травы, ни деревьев не проступило из темноты, вместо них были полупрозрачные голубоватые глыбы как будто из мягкого льда. Рои мелких ээ-тай кружили вокруг, питаясь ими. Нам уже было не страшно. Мы успокоились и с улыбкой смотрели на них…

Ночь вернулась постепенно. Воздух стал свеж и легок. Луна спустилась за гору, что означало конец второй трети ночи. Костер плюнул искрами, они пожили звездочками на камнях и угасли. Бормотание Камки оборвались, стало тихо.

Откинув с глухим звуком бубен, она вдруг завалилась на бок. Я кинулась к ней и, только подскочив, вспомнила про невидимые стены – их не было. Подоспели девы, мы усадили Камку к огню. Очи зажгла ветку можжевельника и одымила вокруг, чтобы придать ей сил. Мы молчали. Никто из нас не видел еще Камку в слабости, мы были растеряны, налили ей молока. Камка встряхнулась, сняла тяжелую кожаную куртку, потом провела пальцами по боку котла, в котором грели молоко, испачкала себе сажей лицо и лишь тогда обернулась к нам.