Письма Ефимову - Сергей Довлатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помимо ленинградского сборника, о котором я Вам писал, можно было бы со временем составить небольшую книжку «Памяти Дара». Могли бы что-то написать Вы, Косцинский, Марамзин, Серман — Зернова, Слава Паперно и я + трое или четверо израильтян, которых организует Руфь Александровна. Могла бы получиться хорошая книжка. Я очень надеюсь, что Вы будете разрастаться и богатеть, и тогда, лет через пять, все это станет реальным.
Могу Вам сообщить, что «Руссика» переживает финансовые затруднения. Я предложил им книжку, которую соорудили мы с Сагаловским и Бахчаняном, они тут же сказали — берем и поклялись, что выпустят в течение полугода, но Сумеркин в ответ на мои слова:
«вы хоть и жулики, зато у вас есть деньги», по секрету рассказал, что у них два года лежат шесть абсолютно готовых, набранных и сверстанных книг. Даже стихи Нины Берберовой, которая выступает у них в той же роли, что у Вас — Ржевский, они держали около трех лет. Ну чего бы, спрашивается, им держать готовые книги да еще с покрытыми накладными расходами?
Вот такие дела. Габи мелок и некультурен. Гриша, при всей моей к нему любви, не работник и ничего не сделает, если ему на голову не упадет с небоскреба чемодан с деньгами. «Ардис», что бы я ни писал в своих передачах, пока вырабатывает то, что начал Карл. Возможности Эллендеи проявятся через год, а то и через два. Мне не верится, что она потащит этот воз в прежнем темпе и масштабе. И тут выплываете Вы, холодный, черствый, аскетичный, где-то рядом мы с Леной, а за оградой рыдает Ле Карре и просит Вас издать его новую книгу хотя бы за его собственный счет. И единственное его условие, чтобы был кораблик на обложке.
При всем при этом должен Вам сказать, что орвелловский год напоследок ударил по нашему семейству. Лена больна, Коля болеет вторую неделю, у него целая серия не страшных, но противных болезней, даже я простудился и чуть не умер от страданий, потому что совершенно не имею к этому привычки, даже наша нянька больна, получила ожоги, туша своего воспламенившегося от газа мужа по имени Шурик (76 лет), он чего-то хлопотал у газовой плиты и у него загорелись волосы и синтетическая пижама, Шурик в больнице, нянька лечится дома. И наконец, у Глаши [собака Довлатовых] стали отниматься ноги, мы повезли ее в клинику, там обнаружилась опухоль в матке, вчера ей сделали операцию, все это довольно дорого, а главное — не решает проблему, а только отдаляет всякие неприятные события. Тут меня приятно удивила Катя. Я стал ей объяснять в клинике, что без операции Глаша точно и быстро погибнет, а если сделать операцию, то мы продлим ей жизнь на полгода, и что 600 долларов за это надо уплатить. Но Катя сказала, что если бы операция продлила Глашину жизнь на три недели, то все равно надо ее сделать. Такого я от бессердечной американки не ожидал и был, признаться, растроган.
В Новый год будем сидеть дома, без выпивки и с вытянутыми физиономиями.
Слышали ли Вы что Охапкин в психиатрической больнице? Представляю, что он им там задвигает по метафизической части. Его никогда в жизни не выпустят.
Витю Шерали приняли в Союз писателей, но он тем не менее выбросился из окна. Остался жив, но сильно покалечен.
Слышал на «Либерти» интервью с Косцинским — у него абсолютно старческий, жалкий голосок. А год назад в Нью-Йорке он был очень даже ничего.
Извините, что мучаю Вас всякими печальными событиями.
С Новым Годом! Может, он будет лучше предыдущего.
Ваш С. Довлатов.
P.S. Спасибо за рецензию. Штату Оклахома низко кланяюсь. Жаль, что «Заповедник» трудно перевести. Все говорят, что это моя лучшая книжка. С.
* * *Ефимов — Довлатову
2 января 1985 года
Дорогой Сережа!
Обложку получили и с благодарностью принимаем. Только заменим английское слово на русский ЭРМИТАЖ — Вы не против? Где издан каталог с этой графической композицией? Мне не нравится дата 1976. Мне немного тревожно брать на себя ответственность за кражу художественной идеи. Я бы предпочел написать «Оформление обложки С.Довлатова». Что Вы об этом думаете?
Спасибо за фотографию. Вы на ней похожи на пирата Флинта в отставке. Я вспомнил, что в настенном фотоиконостасе в Вашей квартире я представлен лишь тенью за спиной Бродского. Посылаю нечто менее расплывчатое — на всякий случай.
Конференция в Вашингтоне прошла для нас с успехом — и книг продали, и себя показали. Чуть ли не половина докладов была об эмигрансткой литературе. Даже про меня был доклад, правда, сделанный моим переводчиком. Зато о Соколове был целый семинар, возглавляемый Аксеновым. Там вообще оформляется какой-то воинственный отряд модернистов, которые решили держаться плечом к плечу. Например, Поль Дебрецени делал довольно разносный доклад об «Ожоге» и «Железке». Только он открыл рот, дверь открылась и вошли строем:
Илья Левин, Бахыт Кенжеев с женой, Бобышев, Цветков. Строго и неодобрительно выслушали (Поль говорил очень толково) и немедленно покинули зал. Нас все поздравляли с переездом в Нью-Йорк, я тут же получил приглашение на две лекции в Бостон.
Мы надеемся появиться в Нью-Джерси к вечеру 20 января.
Чувиха по имени Джоан не звонила, но какой-то русский эмигрант разговаривал от ее имени (так я думаю) с моей мамой, которая оставалась в пустом доме.
Всего доброго,
Ваш Игорь.
* * *Довлатов — Ефимову
3 января 1985 года
Дорогой Игорь!
Посылаю на всякий случай фото (какое есть) Успенского. В НРС поместили куцую заметку-извещение [о смерти К-В.Косцинского (Успенского)]. Козловский подтвердил, что причина этого свинства — во мне. Мой текст они давать не хотели, а собственных сведений у них хватило только на информацию. Хотя я, между прочим, писал Седыху, что можно как угодно править и любой фамилией подписать. Он — мелкая гадина.
Сегодня читал 41-й номер «Континента» с Вашей рецензией на Дору Штурман. Так вот, от всех редакционных приписок, колонок, дополнений Максимова веет ужасной пошлостью. Слог абсолютно хамский. Это противно даже в тех случаях, когда с Максимовым почти согласен. Например, в случае с Генрихом Бёллем.
Кстати, есть ли у Вас экземпляр 41-го «Конт-та»? Мой папаша его выписывает, могу изъять у него для Вас.
Ну, всего доброго.
С.
* * *Довлатов — Ефимову
4 января 1985 года
Дорогой Игорь!
Рад, что обложка подошла. Каталог с этой ничтожной графической композицией издан Глезером, и, как я совершенно уверен, включена туда «композиция» без ведома автора.
Вы пишете: «Мне немного тревожно брать на себя ответственность за кражу художественной идеи. Я бы предпочел написать — оформление обложки С.Довлатова».
Вы — чистоплюй и педант. Я охотно беру на себя ответственность «за кражу», напишите, что оформление мое. Работая в «Новом американце», я столько украл и до такой степени чувствовал себя безнаказанным, что всякое представление о творческой собственности атрофировалось.
Если же говорить серьезно, то мне всегда было неясно, какой ущерб я наношу жалкому художнику, расчертившему лист бумаги с помощью линейки и рапидографа, да еще и с фамилией, говоря по-русски: Срака. Я бы на его месте был только счастлив. Любой творческий человек должен быть готов к тому, что созданное им приобретает бытовое хождение, будь то — шутка, виньетка или эффектная музыкальная фраза. Чего тут жалеть?
За фотографию спасибо, уже водворена, моя же была послана сугубо в качестве прокладки.
Единственное, что примиряет меня с американской славистикой, это то, что они покупают Ваши книги. Все остальное — малоинтересно. Каким-то странным образом в славистике развились все пороки этнического меньшинства: обидчивость, бедность, нервозность, мнительность в сочетании с заносчивостью и даже хамством. Это — единственные знакомые мне американцы с выпирающими комплексами. Должен сказать, что лишь среди слависток попадались мне в Америке женщины с недостающими передними зубами.
История с Соколовым есть повторение истории с Ремизовым, которым западные слависты всегда интересовались больше, чем Буниным, например. Но мы-то с Вами знаем, что Бунин писал лучше.
Кенжеев и Цветков мне нравятся, они хотя бы пишут легко и не намыливаясь, Илюша Левин — симпатичный алкоголик, предпочитающий Хармса Толстому, Бобышев же до сих пор с трудом рифмует первую строчку с третьей, да и то не всегда. Хуже то, что он завистливый, недоброжелательный и ханжеский человек. Севастьянов когда-то говорил: «Знаю я Диму, переспит с чужой женой и скажет — я познал Бога!».
Ждем не дождемся Вашего (вашего) переезда.
Я пишу книжку о своей одежде. Что-то на манер «13 трубок» — история происхождения каждой вещи в эмигрантском чемодане. Так что, я тоже слегка модернист.
