Письма Ефимову - Сергей Довлатов

11. Титул я сделаю, а Вы составите выходные данные.

Кажется, все. Еще раз, спасибо. Как говорят во время аварий дикторы в нью-йоркском слабее: «Сэнк ю фор кооперейшн» [спасибо за сотрудничество]. Десять процентов с распродажи ничего в моей жизни не изменят. Если Вас устраивают прежние условия (сто или более авторских экземпляров без права ими торговать), то меня это устраивает вполне, и возни меньше. А я за счет этих ста экземпляров формирую свою аудиторию. Покупать же собственные книги я не в состоянии, денег на них жалко.

Аркадий Шевченко, судя по отрывкам из его книги, которые я прочел, изрядный прохвост. Просто американцы еще не привыкли к тому, что советские номенклатурные вельможи, лишившись своего поста, превращаются в пошляков. Американцы еще не привыкли к советскому варианту дарвинизма, то есть, к обратному естественному отбору, не могут представить себе, что во главе государства стоят люди, не каждого из которых возьмут на работу в сапожную мастерскую.

На Бродского продолжают сыпаться награды, и я как представитель радио трижды наблюдал Иосифа во время разных церемоний. Однажды у него дома ждал минут восемь, пока он кончит разговор по телефону с Улофом Пальме. И т. д.

В Нью-Йорке выступал еще раз Вознесенский. Пошлости было меньше, чем на концерте в Карнеги-холле, о котором я Вам рассказывал, из чего я заключаю, что основной источник пошлости — Евтушенко. Стихи Вознесенский читал плохие, недискуссионно плохие, то есть, все без исключения — лживые, а на форму мне наплевать, какая уж там форма. Один стих, прочитанный с особым пафосом, звучал как чистый фельетон. В нем говорилось, что книг Ахматовой и Пастернака нет в СССР в продаже, а в конце Вознесенский закричал: «Ахматова не продается! Не продается Пастернак!». То есть, нашел каламбурный выход из довольно зловещей и позорной ситуации.

Когда Вознесенский спросил публику: «Что вам прочитать?», нахальный Соломон Шапиро по моему наущению сказал: «Прочтите главы из поэмы «Лонжюмо»! К моему удивлению, Вознесенский явно и сильно смутился и ничего не ответил.

Вступительное слово говорил Норман Мейлер, который изумил меня тем, что оказался старым еврейским карликом, у которого пальчики едва виднеются из рукавов пальто. Мейлер сказал, что Вознесенский равен Пастернаку и Мандельштаму, вместе взятым. При этом чистосердечно добавил, что на даче Вознесенского в Переделкине ел очень много икры и получил в подарок котиковую шапку.

Из всего, что прочитал Вознесенский, талантливыми мне показались две строчки об экспорте из СССР: «Посылаем Терпсихору, получаем пепси-колу».

Без связи с Вознесенским хочу сообщить Вам последнюю шутку Бахчаняна. Он предложил, чтобы в порядке сотрудничества с СССР и для экономии советских денег, радио «Свобода» делала бы передачи с уже записанным на них заранее глушением.

Знаете ли Вы, что: отравилась насмерть жена Сосноры — Марина, Костя Азадовский получил отказ через 3 дня после встречи «Рейган — Горбачев», а Сеня Рогинский, наоборот, категорически отказался уезжать?

Ну, кажется, все. Коля заболел аллергическим бронхитом.

Всех обнимаю.

С. Довлатов.

P.S. Игорь, будьте добры, сохраните это письмо как свидетельство наших технических договоренностей, для порядка. Сегодня — воскресенье, негде сделать копию. С.

Довлатов — Ефимову

20 декабря 1985 года

Дорогой Игорь!

Посылаю Вам требуемую копию. Я прикладывал ее к оригиналу расхождение форматов обыкновенным глазом не улавливается. Хотя, теоретически, оно должно быть.

Не знаю, будем ли мы в контакте до Нового года, на всякий случай желаю вам всем процветания, творчества и здоровья. Анне Васильевне душевный спешиал регард [особый поклон].

Сегодня Иосифу делают операцию, длится она будет 8 часов, кончится это может самым жутким образом. Вся эта прославленная больница, закоулок, в котором Иосиф лежит, простыня, запачканная кровью, хохочущие негритянки-медсестры, все это наводит на печальные мысли. Вот он, гений, великий писатель, знаменитость, кумир и так далее — валяется с серой физиономией, и что с ним будет завтра — неизвестно. Представляю себе, что за мысли у него в голове, что он сейчас переживает.

Вообще, он стал добрый и ласковый (кстати, это не лучший признак), некоторых из гостей поцеловал, а меня целовать не стал, но задержал мою руку и погладил.

Ну, будьте здоровы.

Ваш С. Довлатов.

Довлатов — Ефимову

Январь 1986 года

Дорогой Игорь!

Посылаю Вам копии — 102, 103, 104 и 105 процентов. Мне кажется, 102 или 103 — подходит. Лучше бы — 102, больше четкости, а так — зирокс, вроде бы, неплохой. Вам виднее.

Разумеется, Вы учтете, что пробелы между строчками нужно тоже заранее вычислить. У Альтшуллера, скажем, пробелы больше, чем в «Гранях». Да еще надо заложить эти 2–3 процента. Но Вы это все и без меня знаете.

Если у Вас с Габи постоянная связь, и Вы по-прежнему хотите иметь 137-й номер, то закажите у Валка, а я потом у Вас его с удовольствием куплю. Просто мне, откровенно говоря, неохота ехать к Валку, да еще выслушивать неясные глупости его жены Рашель, которая намекает, что знакома с женщиной, 23 года назад сделавшей от меня аборт. Я подозреваю, что она имеет в виду Наташу Корнблит, с которой я на вы, едва знаком, но с которой, вроде бы, путался мой братец, хотя бы потому, что он путался со всеми движущимися предметами. Действительно, один приятель говорил про Борю:

«Он пытается трахнуть все, что движется».

Короче, Валка видеть страшусь, это как раз тот случай, о котором Найман говорил: «Я с ним дружу, и очень этим недоволен».

Когда будет готов набор дополнительного рассказа, сообщите мне, пожалуйста, вместе с формулой набора и увеличения (для правки) — технику изготовления макета из экземпляров «Граней» с расчетом, чтобы у типографии оставалось как можно меньше возможности что-то напутать. То есть — надо ли наклеивать каждую страницу на бумагу или достаточно перечеркнуть голубым (невоспроизводимым) карандашом ненужную сторону. Но это не очень срочно.

Я выступаю 18-го января, в 1:30, гостиница «Дорал инн», второй этаж, «Кристал руум» угол Лексиштон и 49-й. Если у Вас есть какие-то слабовольные друзья с уклоном в праздность, велите им прийти на мое выступление конечно же, я боюсь, что никто не придет. Ну и подумайте, не развернуть ли Вам торговлю. Можете позвонить и все это выяснить у организаторши мероприятия Ларисы Шенкер: (212) 684-2356. Она — жена художника Шенкера, что, впрочем, не имеет ровным счетом никакого значения.

Всех обнимаю.

Да, Альтшуллер, конечно, героический человек. Это же надо — сочинить толстую книгу про оттепель, издать ее в «Эрмитаже» и ни разу не упомянуть Ефимова! В свое время я долго объяснял Вайлю, что не упомянуть Вас в книге «Совр. русская проза» — это, в общем, хамство. Правда, Вайля и Гениса извиняет то, что они пытались не упомянуть в такой книге — Трифонова. Тогда я сказал им, что если они выпустят книгу без Трифонова, то все будут думать, что это первая часть, а вторая будет как раз про Трифонова. И т. д.

Ну, всего доброго.

С.

P.S. Сегодня утром я приехал мили за четыре на машине — делать копии, благополучно доехал, с семи попыток запарковался, вышел, захлопнул дверь вместе с ключами и пошел пешком домой за запасными ключами.

Будь проклята цивиллизация и прогресс! С.

Довлатов — Ефимову

19 января 1986 года

Дорогой Игорь!

Посылаю Вам гранки с исправлениями. Надеюсь, все там помечено ясно.

Дальнейшая последовательность операций, как я понимаю, такова:

1. Вы присылаете мне проложенный картонками набор рассказа с исправлениями.

2. Я делаю исправления в основном тексте — по Вашей формуле и технологии, то есть, путем врезки и с непрозрачным тейпом.

3. Весь текст я наклеиваю на средней плотности листы.

4. Изготовляю титульный лист и переделываю корешок обложки, исходя из того, что книжка стала тоньше. Текст на корешке я переберу 12-м кепсом, но не на Лениной машине, естественно, а в «Энифототайп», так будет покрасивее.

5. Пропустил: исправляю пагинацию с помощью того, что Вы назвали «ярлычками», и набираю в «Энифототайп» заголовки рассказов.

6. Отправляю Вам макет вместе с обложкой, тщательно упакованный, проложенный картоном и застрахованный на 50.000 долларов.

7. Вы докладываете лист с выходными данными, перечитав его трижды, дабы туда не вкрались опечатки.

8. Затем, ближе к производству, я Вам выскажу соображения насчет цвета обложки. Собственно, я имею в виду вот что: нельзя ли отпечатать обложку на более или менее плотной цветной бумаге, а рисунок дать черным — по цвету? Таким образом, расходы бы не увеличились, поскольку краска останется одна, и в то же время книжка не была бы такой же черно-белой, как предыдущая «Ремесло» и «Заповедник». Ну об этом мы еще поговорим.