Марсианин - Энди Вейер

Выпил бы три порции виски с лимонным соком, поехал на своем «Корветте» на стартовую площадку, а потом полетел бы на Луну в командном модуле меньше моего марсохода. Да, эти парни были по-настоящему крутыми.

Глава 21

Я придумываю, как упаковать вещи. Это сложнее, чем звучит.

У меня есть два герметичных отсека: марсоход и прицеп. Их соединяют шланги, но не простые. Если в одном отсеке произойдет разгерметизация, второй мгновенно перекроет все соединения.

Есть в этом мрачная логика: при появлении дыры в марсоходе мне конец. Нет смысла строить планы на этот случай. Но если дыра появится в прицепе, со мной ничего не случится. Следовательно, все самое важное нужно погрузить в марсоход.

Все, что отправится в прицеп, должно переносить близкие к вакууму условия и низкие температуры. Не то чтобы я этого хотел, но сами знаете: «готовься к худшему».

Седельные сумы, которые я соорудил для поездки к «Патфайндеру», пригодятся для продовольствия. Я не могу сложить картофель в марсоход или прицеп. В теплом герметичном отсеке он сгниет. Некоторую часть я погружу в марсоход, чтобы была под рукой, но остальное поедет снаружи, в гигантском холодильнике под названием Марс. Прицеп будет набит под завязку. Две батареи из жилого модуля, стабилизатор атмосферы, оксигенатор и мой самодельный нагревательный резервуар. Удобней было бы разместить резервуар в марсоходе, но он должен находиться поблизости от точки входа возвратного воздуха.

Марсоход тоже забит битком. Во время езды спальня будет лежать свернутой возле шлюза, на случай эвакуации. Кроме того, со мной также отправятся два рабочих скафандра и все, что может пригодиться для аварийного ремонта: наборы инструментов, запасные части, мой почти исчерпанный запас герметика, главный компьютер другого марсохода (на всякий случай!) и знаменитые 620 литров воды.

А еще пластиковый контейнер в качестве туалета. С хорошей, плотной крышкой.

— Как дела у Уотни? — спросил Венкат.

Вздрогнув, Майнди подняла глаза от компьютера.

— Доктор Капур?

— Я слышал, ты получила его фото во время ВКД?

— Ну да, — сказала Майнди, стуча по клавиатуре. — Я заметила, что картинка всегда меняется в районе девяти утра по местному времени. Люди обычно придерживаются определенного расписания, и я предположила, что он предпочитает работать в это время. Провела небольшую переориентацию, чтобы получить семнадцать картинок между девятью и девятью десятью. Он оказался на одной из них.

— Молодец, удачная мысль. Можно взглянуть?

— Конечно.

Она вывела фотографию на экран.

Венкат всмотрелся в размытое изображение.

— А лучше не получается?

— Ну, эта фотография сделана с орбиты, — ответила Майнди. — УНБ[33] обработало ее при помощи своего лучшего софта.

— Что-что? — переспросил Венкат. — УНБ?

— Ага, они позвонили и предложили помочь. Тот же софт, которым они обрабатывают шпионские спутниковые снимки.

Венкат пожал плечами:

— Просто удивительно, какого количества бюрократизма удается избежать, когда вся страна болеет за одного человека. — Он показал на экран. — Чем занимается Уотни?

— Думаю, грузит что-то в марсоход.

— Когда он в последний раз возился с прицепом?

— Достаточно давно. Почему он так редко пишет нам?

Венкат снова пожал плечами:

— Он занят. Большую часть светового дня он работает, а выкладывать из камней сообщение — занятие долгое и трудное.

— Итак… — сказала Майнди. — Почему вы пришли сюда лично? Мы могли обсудить все это по внутренней связи.

— Вообще-то я пришел поговорить с тобой, — ответил он. — Твои обязанности меняются. С настоящего момента, вместо того чтобы управлять марсианскими спутниками, ты будешь следить за Марком Уотни.

— Что? — переспросила Майнди. — А как же корректировка курса и ориентация?

— Этим займутся другие, — сказал Венкат. — Теперь в твои обязанности входит изучение фотографий «Ареса-три».

— Это понижение, — заметила Майнди. — Я орбитальный инженер, а вы превращаете меня в небезызвестного Любопытного Тома.[34]

— Только на время, — возразил Венкат. — И мы это компенсируем. Дело в том, что ты занималась этим на протяжении нескольких месяцев и сделалась экспертом по идентификации элементов «Ареса-три» на спутниковых снимках. У нас нет никого другого, кто мог бы заменить тебя.

— А почему это внезапно стало столь важным?

— У него кончается время, — объяснил Венкат. — Мы понятия не имеем, как далеко он продвинулся в работе над марсоходом. Но знаем, что у него осталось всего шестнадцать солов, чтобы закончить ее. Мы должны точно представлять, чем он занимается в данную минуту. СМИ и сенаторы постоянно о нем спрашивают. Мне даже пару раз звонил президент.

— Но какой в этом прок? — возразила Майнди. — Мы ничем не можем ему помочь, даже если он не успевает. Это бессмысленная задача.

— Как давно ты работаешь на правительство? — со вздохом спросил Венкат.

Пришло время проверить нашу крошку.

Есть проблема: в отличие от поездки к «Патфайндеру» на сей раз мне нужно вытащить из жилого модуля аппаратуру жизнеобеспечения, если я хочу устроить настоящую репетицию. А вытащив из модуля стабилизатор атмосферы и оксигенатор, мы получим… палатку. Большую круглую палатку, в которой нельзя жить.

Это не так рискованно, как звучит. Самый опасный момент жизнеобеспечения — справиться с диоксидом углерода. Когда уровень CO2 в воздухе приближается к 1 %, у вас начинают проявляться симптомы отравления, поэтому нужно не допустить такого состояния в жилом модуле.

Внутренний объем модуля — около 120 000 литров. При нормальном дыхании на то, чтобы поднять уровень CO2 до 1 %, у меня уйдет больше двух дней (а уровень O2 при этом почти не изменится). Итак, я вполне могу на время убрать стабилизатор и оксигенатор.

Оба слишком велики, чтобы пролезть через шлюз прицепа. К счастью, они прибыли на Марс с пометкой «нуждается в сборке». Целиком их отправить не получилось, так что они легко разбираются.

За несколько ходок я перенес все их части в прицеп. Протащил каждую через шлюз, по одной за раз. Должен сказать, собирать их в прицепе было несладко. Там едва хватает места, чтобы вместить все дерьмо, а бесстрашному герою и повернуться негде.

Затем я взялся за ВУСА. Оно стоит возле жилого модуля, как земной кондиционер. В каком-то смысле это и есть кондиционер. Я приволок его к прицепу и привязал к специально сделанной для него полочке. Затем подключил к трубкам, которые проходят сквозь «аэростат» в герметичный отсек прицепа.

Стабилизатор должен посылать воздух в ВУСА, а возвратный воздух должен проходить через нагревательный резервуар. Стабилизатору также требуется баллон для сжатого газа, чтобы хранить CO2, который он вытягивает из воздуха.

Потроша прицеп, чтобы освободить место, я оставил для этой цели один резервуар. Он предназначен для кислорода, но баллон есть баллон. Слава Богу, в этой миссии все воздуховоды и клапаны стандартные — не случайно, а преднамеренно, чтобы облегчить ремонт в полевых условиях.

Разместив ВУСА, я подключил оксигенатор и стабилизатор к сети прицепа и проследил за их включением. Провел полную диагностику и убедился, что они работают правильно. Затем выключил оксигенатор. Не забывайте, им я буду пользоваться только один сол из каждых пяти.

Я переместился в марсоход — то есть провел досадную десятиметровую ВКД. Из марсохода я проверил ситуацию с жизнеобеспечением. Следует отметить, что я не могу отслеживать работу аппаратуры из марсохода (поскольку вся она находится в прицепе), однако марсоход может предоставить мне информацию о воздухе: кислород, CO2, температура, влажность и т. п. Вроде бы все было в порядке.

Вновь облачившись в скафандр, я выпустил в марсоход содержимое канистры с CO2. Пронаблюдал, как компьютер едва не хватил инфаркт, когда уровень CO2 взлетел до летального. Затем постепенно уровень вернулся к норме. Стабилизатор старательно трудился. Молодец!

Оставив оборудование работать, я вернулся в жилой модуль. Пусть пашет всю ночь, а я утром проверю, что получилось. Это не настоящая проверка, потому что в марсоходе не будет меня, вдыхающего кислород и выдыхающего CO2, но всему свое время.

Ночка выдалась странной. Логически я понимал, что за одну ночь ничего плохого не случится, но немного нервничал, зная, что из жизнеобеспечения у меня есть только обогреватель. Моя жизнь зависела от проведенных мной математических расчетов. Если я пропустил знак или неправильно сложил два числа, то могу больше никогда не проснуться.