Тоже люди - Галина Анатольевна Тюрина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первым «очнулся» капитан «Упрямца».
— Капитан Эмилио Алекси? Какая неожиданная встреча, — сказал он.
Человек на стереоизображении печально и несколько странно улыбнулся. Лицо его было бледно до совершеннейшей бескровности, под глазами темнели круги:
— Да. Капитан Эмилио Алекси к вашим услугам. А передо мною капитаны Эдвин Юрас и Девис Мияша, отличные исследователи и давние друзья. Если, конечно, это не бред, возникший в мозгу человека, сошедшего с ума.
Тут вступил в разговор Мияша:
— Эмиль! Ты жив! Какое счастье!
— По-моему, еще жив. Во всяком случае, только живой мозг может создавать такие отчетливые фантомы.
— Фантомы? Мы тоже сначала не поверили своим глазам! Такое плохое изображение, что мы было подумали, что это всего лишь какие-нибудь «отголоски Вселенной»! — Мияша прищурился.
— Ничего странного в этом нет. Энергия корабля на нуле. Двигатели звездолета давно остыли. Жилая среда в отсеках поддерживается только за счет световых ловушек, кустарно сооруженных из подручных материалов. Температура здесь сильно понижена, гравитация на данный момент составляет лишь половину нормы. Хорошо, хоть фильтры воздуха в приличном состоянии… Я здесь один, и, по-моему, разум меня покидает… — Эмиль медленно, как во сне, сложил руки на груди и закрыл глаза. — Последнее время, а именно с того момента, как система внешнего наблюдения полностью «ослепла», меня часто посещают фантомы и миражи. Я понимаю, зачем они приходят. Они — выражение моей веры в лучший исход. Мне нельзя сдаваться, пока есть хотя бы тень надежды…
— Эмилио! Очнись! — Юрас схватился за подлокотники капитанского кресла и почти прокричал: — Это не мираж! Это по-настоящему мы! Я, Эдвин Юрас на «Упрямце», и мой друг — Девис Мияша на «Сакуре». С нами группа спасателей…
— Эдвин, не надо. — Это был голос Мияши. — Похоже, что он использует какую-то свою методику ухода от реальности для временной консервации рассудка. Судя по всему, корабль дрейфует по космосу вслепую уже несколько месяцев.
Юрас промолчал, он уже понял, что поступил необдуманно.
— Эмилио Алекси. Вы слышите меня? — Теперь Мияша обращался к Эмилю, но при этом его тон стал спокойным и ровным. — Ничего не предпринимайте и оставайтесь на месте. Пожалуйста, оставайтесь на месте и ждите. Помощь идет.
— Эмиль, обещай, что будешь ждать. Мы сами сейчас до тебя доберемся. Ты только без резких движений и спокойно! — тихо вторил Мияше Юрас.
Капитан Алекси не отвечал. Он сидел по-прежнему неподвижно, со скрещенными на груди руками.
Связь стала стремительно портиться. Вероятно, последние капли энергии, которыми питалось стерео, иссякали.
…Спасатели высадились одновременно и с «Упрямца», и с «Сакуры». Два друга-капитана вошли в мертвый корабль бок о бок.
Эмиль открыл глаза, слегка приподнял голову и пошевелил руками. Это ему легко удалось. Тогда он огляделся.
Помещение было оформлено в старинном стиле: стены из лакированной сосновой доски, кружева резьбы на потолке. Он лежал на удобной кровати, накрытый по пояс тонкой простыней. Постельное белье пестрело фольклорной вышивкой. В комнате было прохладно и ощущалась приятная свежесть, настоянная на свежей хвое.
Эмиль отбросил простыню и вскочил. Босые ступни ощутили приятную мягкость домотканого половика. На противоположной стороне от кровати было окно, перед окном — стол и пара стульев из солнечной карельской березы. На столе красовались ваза из прозрачного янтаря, а в ней небольшая ветка сосны с маленькими красноватыми шишечками. Еще там была глубокая тарелка из того же солнечного камня, наполненная какими-то иссиня-черными ягодами.
Эмиль сделал несколько шагов и коснулся ветки. Она была колючая и пахла лесом. Она была настоящая. Тогда Эмиль взял из тарелки одну ягодку и положил в рот. Черника, это была обыкновенная черника, какая растет в сосновом лесу.
Он подошел к окну. Фрамуга, поддаваясь мысленному приказу, распахнулась, и в комнату ворвался соленый ветер и шум прибоя. Дом стоял прямо в поросших сосняком дюнах.
«Я на Земле. И это, по-моему, Рижское взморье, — подумал Эмиль. — И это не мираж. Может быть, я все-таки сплю и мне сниться сон?»
Он ущипнул себя. Стало больно, и это вроде бы доказывало, что сон здесь не при чем.
— Я действительно на Земле! Хотя в это трудно поверить. — На душе стало вмиг светло, настороженность сменилась мгновенной радостью возрождения, и он засмеялся, воздевая руки, и закричал: — Но я верю! Верю! Я поверил! Я дома!
Дверь распахнулась, и в нее вбежала девушка-медсестра в белом комби. Она была неподдельно взволнована.
— Что случилось? Вам плохо?
— Нет-нет! — Эмиль продолжал смеяться. — Я, наверное, сейчас странно выгляжу. Прошу прощения за беспокойство! Прошу прощения! Не обращайте внимания! Я очень хорошо себя чувствую. Просто отлично!
Он отвернулся к окну, закрыв лицо руками. Медсестра стояла рядом, наблюдая за его поведением, готовая в любой момент броситься на помощь. Наконец приступ безудержного веселья миновал, Эмиль успокоился и сел на кровать. Медсестра тут же присела напротив на стул, положив руки на колени.
— Вы только не подумайте, что я не в себе. — Эмиль виновато улыбнулся ей. — Просто я безумно рад видеть все это снова. Вы знаете, я уже совсем было потерял надежду, почти совсем отчаялся… Я очень рад снова побывать в этих местах и клянусь, что вас мне тоже необыкновенно приятно видеть. Никогда даже не подозревал, что врачи могут быть так божественно милы!
Девушка заметно смутилась от неожиданного комплимента:
— Может быть, вам что-нибудь нужно? Я сейчас же позову робота, чтобы подавал ужин.
— Не надо ужина и роботов, я не хочу есть. — Эмиль отрицательно покачал головой. — Мне ничего не нужно, хотя, конечно, мне бы не помешала какая-нибудь более приличная одежда. Я просто вижу по вашим глазам, что простыня мне не к лицу.
Медсестра невольно улыбнулась:
— Я все вам сейчас принесу. Только одна минутка. Обещайте, что никуда не уйдете.
— Конечно обещаю. — Эмиль развел руками. — И уходить отсюда куда-либо я вроде бы пока еще не планировал.
Медсестра изящным мотыльком выскользнула из комнаты и почти сразу же вернулась со свертком.
— Я помогу вам одеться, — казала она, улыбнувшись.
— Но… — хотел было возразить Эмиль.
— Я ведь врач, — с некоторой игривостью продолжила девушка и, «включив» зеркало, развернула одежду. — В этом нет ничего предосудительного или стыдного.
— Ладно, — согласился Эмиль, сейчас ему даже нравилась такая исключительная заботливость.
Он подошел к зеркалу и сбросил простыню, окидывая свое отражение взглядом
