Реинкарнация сильнейших. Лирическая сказка об управлении кризисом организации - Вилена Смирнова

– Вы подумайте, какая ситуация складывается, – воодушевленная вниманием президента Правдолюбова продолжила свою пламенную речь: – Вы же под этими свистульками свое имя будете ставить, разве вам не все равно, где и сколько будет стоить бренч?

А вы какую-то рекламу запланировали без всякого понимания! Это неразумно, и от всего такого надо пока отказаться. Вы можете меня упрекать, но я буду твердо стоять на своей позиции, потому что это – моя работа!

– Слушай, она действительно важные вещи говорит, ведь права, а? – откликнулся Безбашнев, обращаясь к Пионерогероевой. – И где ты их, таких умных, берешь?

– Спасибо, – Правдолюбова было лаконична в совей благодарности. – Надеюсь, я вас убедила.

После ухода президента в каморке разгорелись нешуточные страсти. Вострикова была возмущена, что такие оценки ее работе дает новый человек, пусть и профессиональный профурсетолог.

– Вы, может быть, и правы с точки зрения профурсетинга, но вы же не должны вот так – все под нож. Мы не профессионалы, но делали то, что могли. Нам было трудно, потому что каждое подобное решение надо было протаскивать через кучу согласований, еще и каждый норовил свои палки в колеса вставить – мало одного Безбашнева, которому в любую деталь надо вникнуть, так еще и Бейбаклушкина лезет во все. Она же вообще зарубила варианты каталогов, которые они выполнили. А вы говорите – отставить!

– Я вовсе не хотела свести к нулю ваши усилия, – попыталась исправить ситуацию Правдолюбова, – я ведь о том, что ваши очень благие побуждения, вполне искренние, я их так расцениваю, наносят сейчас существенный вред компании.

Тут не выдержала Гойда:

– Что вы об этом будете говорить, когда вы вообще тут никто, и еще неизвестно, как сложится ваша карьера. Вы не боролись в этих условиях, вы не знаете всех трудностей, вы пришли, когда вам тут все расписали и подготовили. Вы не имеете права так говорить.

– Да? – взвилась Правдолюбова. – Я-то очень хорошо знаю, что такое борьба за выживание и нелояльность к тебе руководителей, я и не через такое прошла! Только вы здесь, в отличие от меня, уже сто лет, и с вас как спрашивали сквозь пальцы, так и будут спрашивать – вы свои. А я на испытательном сроке, и когда он у меня закончится, меня заказчик спросит – где результат? А я покажу ему эту неграмотную рекламу? Все будут в белом, а я понятно в чем?!

Значит, я отказываюсь тащить на себе то, что планировалось без меня и планировалось неграмотно. Если вы хотите сорвать исследования, толкайте вашу рекламу, куда хотите. Вам деньги было некуда засунуть и вы таким проходимцам огромные суммы выплачивали, а я должна сейчас с этим разбираться?! Не выйдет!

Пионерогероева решила прервать дебаты.

– Так, госпожа Гойда, умерьте пыл. Наш директор по профур-сетингу не обязана расхлебывать ваши прошлые проблемы – ее пригласили заниматься будущими. Тем паче, она менее всего хотела принизить ваши достижения. Безусловно, всю историю она знает и отдает должное вашему мужеству и героизму. А госпоже Правдо-любовой придется поучиться более четко выражать свои намерения и перестать тянуть одеяло на себя: ваш испытательный срок – ваши личные трудности. Его проходили или проходят все.

– Но я и не собиралась тянуть на себя одеяло, я ведь действительно очень переживаю и мне тяжело. Я шесть лет проработала на одном месте, а здесь, и правда, неизвестно, как у меня сложится, – я нервничаю и хочу показать себя максимально! – Правдолюбова готова была зарыдать.

– Тогда выбирай нужную тональность и правильно расставляй акценты, – сухо обрубила лирику Пионерогероева.

После этого Гойда и Вострикова как-то нелепо засобирались, вспомнив про неотложные дела. Глаша Остолопнер пошла их провожать под предлогом того, что ей нужно было заскочить в центральный офис.

– Ну что, я, правда, неправильно сказала? – спросила расстроенная Правдолюбова. – Ведь смотри, Безбашнев одобрил то, что я говорила, он меня похвалил… Или он соврал, как ты думаешь?

– Нет, не соврал. Дал аванс. А говорила ты правильно, но заносчиво. Поэтому возникло ощущение, что ты выскочка и ведешь себя эгоцентрично и жестко. Ну да ладно. На что нам испытательный срок? Исправимся!

Этот инцидент не прошел бесследно. На следующий же день Пионерогероеву вызвала к себе Гадкоутенкова и трагическим тоном сообщила, что есть проблемы. Что за проблемы, Пионерогероева хорошо себе представляла, так как мельком увидела менеджера по фигистике и артикулярного директора, протискивающихся в каби-нетик начальницы по кадрам Великой корпорации.

– Понимаешь, – увещевала Гадкоутенкова руководителя проекта, – вот твой вход – все идеально. Все остались довольны, даже Бейбаклушкина никакого негатива не увидела, ни одной жалобы не поступило. Девчонки были очень рады, они в тебе почувствовали поддержку. А Правдолюбова в первый же день – и сразу ляпсус. Это очень негативно может сказаться на ее дальнейшем положении. Она сразу восстановила против себя ядро проекта.

Пионерогероеву передергивало, когда двух несчастных уцелевших (а значит, хорошо приспосабливающихся девиц), называли ядром проекта. Ее раздражала попытка представить дело так, словно эти загубленные Бейбаклушкиной души могут как-то влиять на чье-то дальнейшее положение. Но ситуация с приходом в проект Правдо-любовой действительно резко изменилась. Гойда и Вострикова получили повод подолгу засиживаться за душевной беседой с Гадкоутен-ковой, которая уже открыто декларировала свою непричастность к проекту, а Пионерогероевой каждый день добавлялись все новые и новые обязанности.

– Это – твоя команда, и ты как руководитель теперь отвечаешь за моральный климат в коллективе. Ведь вам еще бизнес вместе поднимать. А вы уже договориться не можете, – продолжала нагнетать Гадкоутенкова.

– Агриппина, уймись, я прошу тебя! – не выдержали нервы руководителя проекта. – Никакой трагедии в случившемся нет. Команда, если она, конечно, команда, проходит примерно четыре этапа своего развития, да будет тебе известно. Этап первый – эйфория от того, какие мы все милые и как нам клево всем тут работать. А вот второй – конфликт. И даже в командообразующих тренингах рекомендуется пройти специально смоделированный конфликт, чтобы не переживать его в реальности. Будем считать, что мы вступили на эту стезю. Продолжай мы восхищаться друг другом, получили бы через полгода „Джонни-2“, и радости это бы не прибавило.

– А ты считаешь, что „Джонни“ – плохая модель?

– Я считаю, что „Джонни“ – вообще не модель. В любом случае меня нанимали руководить не „Джонни“, а проектом „Безбашнев. Маэстро. Хайтек“. И как руководитель, я отвечаю, помимо морального климата, за ряд других вещей, гораздо более существенных. В том числе за содержание и реализацию проекта. Сюда приходят профессионалы, и если их мнение, даже высказанное резко, расходится с представлениями любителей, которые тянули лямку до сих пор, то у меня возникают вопросы. Но вопросы не к любителям – тут ясно, а к копординаторам и организаторам, что были до меня.