Собрание сочинений. Том 3. Путешествие в Китай в 2-х частях - Егор Петрович Ковалевский

несравненно удобнее, и сам чай в Китае, как мы уж видели, оплачивается раза два пошлиной, между тем, как наш оплачивается раз двенадцать различным наименованием поборов. Во-вторых, и важнейшее: уступая китайцам в убыток себе фабричные произведения, и наверстывая этот убыток на продаже чая, мы, как заметили выше, поддерживаем свои товары в Китае в такой низкой цене, что даже английские не могут соперничать с нашими. Правда, от такого соперничества более всего выигрывают китайцы; таким образом в Пекине сукно московских фабрик, года два тому было дешевле, чем в Москве, теперь почти в одной цене; а ситец английский гораздо дешевле в Пекине, чем в Петербурге. В-третьих, разве мы не выигрываем перед другими, получая хороший чай? и что же мы платим за это? Положим рубль серебром лишнего за фунт, то есть прибавляем лишний рубль расходов в месяц? – Заметьте, что чай, если и не предмет роскоши, то все-таки предмет потребности второстепенный, и употребляется людьми более или менее зажиточными. Не только не должно роптать на высокую цену чая, но охотно можно бы еще накинуть полтину серебра на фунт высших сортов чая, как для того, чтоб пустить наши ситцы в Китай и вытеснить оттуда английские, так и для того, чтоб иметь возможность торговцам понизить цену фамильного чая, несоразмерно высокую, и тем сделать доступным этот благодетельный напиток для бедного класса.

Не довольно того, чтоб пить чай, надобно уметь пить его; иначе все равно – пить ли чай или бузину: также точно, как для профанов в вине все равно, какое бы ни пить вино, только бы пить. Если китайцы отправляют англичанам и американцам чай второго и третьего сбора, и даже подкрашенный индигом, часто с примесью всякой дряни для лишка тяжести; то они еще очень невинно отплачивают им за горы опиума – этого всесокрушающего яда, которым подчует их ежегодно Ост-Индская Компания; притом же, англичане пьют чай с ромом, с маслом, с куском ростбифа – какая тут возможность отличить аромат, букет чая? и не все ли равно для них, какого бы вкуса чай ни был: был бы цвет! С прискорбием должен я заметить, что и у нас многие обращаются с чаем, как с сеном: держат его в писчей бумаге, которая легко всасывает в себя сырость и передает ее вместе со своим собственным отвратительным запахом чаю (об этом уж прежде меня говорил почтенный отец Иакинф); хранят в деревянных ящиках, не обклеенных свинцом; ставят чайник на самовар, пьют часто чай перепрелый и т. д. Китайцы заваривают чай в особенных чашках, гайварах, прикрывая их в три четверти крышкой, чтоб чай не прел. Китайцам это легко: у них собирается двое-трое гостей – можно напоить из одной чашки; но при нашей общительности, таких аптекарских доз недостаточно.

Чай средней руки, обыкновенный, отправляется из Китая продушоным различными цветами: жасмином, розой, chloranthus inconspicuous, gardenia florida, olea fragrans и другими. Эта операция производится в больших фарфоровых кувшинах; их наполняют чаем, переложенным слоями цветов, ставят в кипящую воду и плотно закупоривают; но чай высоких сортов остается в своем натуральном виде и его-то именно надобно особенно устранять от всякого постороннего запаха и душного воздуха, чтоб сохранить чудный ему свойственный букет.

В заключение, скажем несколько слов о кирпичном чае и пу-эр-ча. Опадшие, иногда наскоро оборванные, крупные листья собирают вместе, потом сжимают под прессом, в виде и в величину наших кирпичей, только несколько тонее; таким образом получается дешевый чай, известный в Китае под именем чжуань-ча, что в буквальном переводе значит кирпичный чай. Приготовление его – особенного рода: варят в котле с молоком, салом, солью и поджаренной в масле мукой; это, как видите, род похлебки, очень питательной и здоровой, особенно полезной в грудных болезнях.

Пу-эр-ча приготовляется небольшими комками, от фунта до пяти, из отборнейших листьев с дерева, о котором я говорил; употребляют его также как и кирпичный чай.

Есть еще особенная чайная эссенция в маленьких четырехугольных плитках, довольно дорогая; настой ее крепкий и терпкий; вываривается иногда из пу-эр-ча, иногда из других чаев; в нее нередко подбавляют разные лекарственные вещества и даже корейский женьшень, и жуют для утоления жажды или для лучшего пищеварения. Словом, чай является здесь в неисчислимых видах, более или менее как средство благодетельное и для китайцев необходимое[41].

Глава X

Зима в Пекине. – Зимние удовольствия. – Неожиданная весть. – Смерть богдохана. – Недоумение. – Восшествие на престол нового богдохана.

Зима в Пекине так же постоянна, как и другие времена года. В декабре и январе мороз стоит между 6 и 8 градусами по Реомюру, в тени; снега почти не бывает. Канал замерзает месяца на полтора, и тогда по нему устанавливается новый путь сообщения на санях, которые, впрочем, столько же похожи на сани, как и на лодку: это нечто в роде большого стола на высоких полозьях, тем не менее поездки в этих санях для нас были приятным развлечением. Обыкновенно мы ездили на них в наше Северное Подворье, и расстояния верст в восемь проезжали в час, иногда даже менее. Если к этому прибавить, что в сани запрягают не лошадей и даже не ослов, а просто людей, то нельзя не заметить, что скорость эта довольно значительна. Дело в том, что на каждых двух-трех верстах вы можете найти свежую подставу людей; и если прикинете им копеек десять лишних, то они готовы мчаться, пока не задохнутся. В санях-омнибусах можно доехать от нашего Южного до Северного Подворья за пять копеек. Когда являлись у берега русские, которых китайцы всегда узнавали, несмотря на то, что мы ходили в китайской одежде, делался общий гвалт и суматоха страшная: каждый хотел овладеть нами и посадить силой на свои сани. Признаюсь, эта кутерьма, иногда доходившая между китайцами до потасовки, много отравляла удовольствие наших зимних прогулок в Пекине.

Зима проходила однообразно. Строгий траур прекратил и те немногие увеселения, которыми можно было пользоваться. Оставаться в комнатах неприятно, потому что комнаты или холодны, или угарны. В пекинских домах, не исключая и наших, печей нет; натапливают пол, который весь из камня; топка в порядочных домах устраивается извне, в простых – внутри комнат; труб нет; и так как здесь употребляют исключительно только каменный уголь, а бедные – очень дурной, большей частью приготовляемый из угольного мусора с частью глины, то можете вообразить, каково им, пока не разгорится уголь. В иных домах топка проходит под большей частью пола, в других нагревается только часть его, занимаемая каном; у нас, бывало, так натопят, что ноги жжет, а вверху все-таки