Инквизитор IV - Вячеслав Ипатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Доложи, что из трофеев удалось приобрести, — приказал, одновременно начиная облачаться в доспехи.
За что огромное спасибо Гвинеду, его доклад вышел простым и понятным. В иной ситуации я бы сказал «слишком простым», но только не в этой. Голова из-за ранней побудки и без того гудела, чтобы еще напрягать ее сложными расчетами. Итак, если сделать сухую выжимку из рассказа Гвинеда, то с некроманта удалось получить самый минимум, считанные единицы оружия и артефактов, причем все приобретенное являлось классовым, предназначенным только для духов. Исключением оказалась одна крайне знакомая алхимическая лаборатория, но о ней позже. Что еще стоило упомянуть?
Ресурсов не оказалось вообще, содержимое Склада мне не досталось, таковы уж были правила мира «Земель», что получить что-то с чужого хранилища можно лишь будучи первоклассным вором. Для захватчиков он просто закрывался. Однако, случилась и непредвиденная находка — невольники. На нежить в принудительном порядке трудились порядка трех десятков разумных, в основном разного рода мастера, хотя также в темницах обнаружились и рабыни для понятно каких целей. Расовый состав оказался пестрым. От добропорядочных светлых людей, до суккубы-полукровки. И что с ними со всеми делать?
Ответ я для себя нашел простой. Мастера своего дела, будь то кузнецы, плотники или кожевенники, да кто угодно грамотный, нужны всегда. А потому им всем поступило предложение остаться. Благо недовольство от такого решения обещалось не большим. Это присоединение деревни ксеносов сразу вызывало падение морали, а вот единичные представители иных рас воспринимались уже не так остро, а со временем неприязнь к ним и вовсе стиралась. Ну, в том случае, если изначально не стояла на уровне ненависти.
Что же касается всех остальных, не столь полезных, их судьбу я решил вверить в руки отца Клемента. Святой разбирался в людях лучше меня, да и что я за руководитель, если не перекладываю ответственность за непопулярные решения на подчиненных? Тут полагалось прозвучать злодейскому смеху, но он все еще оставался не отрепетирован, так что не состоялся. Принятые решения я и озвучил Гвинеду, после чего решил уточнить:
— Скажи еще, что за подкрепления пришли, сколько народа прибыло?
— Явились все три отряда. Причем с прибытком, — на последних словах на лице Гвинеда отразилась сложная гримаса.
— Так, не разводи здесь тайн, кто там такой приперся? — спросил я, чувствуя, что ответ мне не понравится. И не ошибся.
— Наша друидка приползла.
Услышав такое, я едва не навернулся с лестницы, с которой спускался. В душе поднялась такая буря чувств, что сон и усталость разом схлынули, уступив место хаосу в мыслях. Лина вызывала у меня что угодно, но только не равнодушие. Так было с самой первой встречи, ведь кого бы не привлекла таинственная и красивая девушка? А если к этому добавить, что она нас неоднократно выручала, позволив отряду разведки действовать на максимуме своей эффективности… Я очень на нее полагался и ценил. Очень сильно. А потому, когда Лина по собственной инициативе ушла…
Закончить ход рассуждений не удалось. Лестница и дорога через холл оказались слишком короткими. Я даже не понял, когда успел их пересечь, и вот уже оказался на улице в нескольких шагах от Ристалища. На нем же самом в настоящий момент находилась немалая толпа разумных.
Большинство из них являлись воинами рыцарского замка. Все те, кто в преддверии осады оказался отправлен прочь, обеспечивать защиту моих подданных. И надо признать, с этой задачей справился. Что еще важней, они же держали под узды настоящее сокровище — коней-дэстрие. Боевых скакунов, без которых что паладины, что рыцари неполноценны. И теперь лошади вновь оказались в нашем распоряжении.
Отведя взгляд от этой радующей душу картины, я посмотрел на другую кучку разумных, значительно меньших в числе. Гремлины. Увидеть их здесь я не ожидал, однако вид потерянных, побитых жизнью коротышек прекрасно говорил о том, почему они сюда пришли. Нежить все же добралась до Дальней заставы. Благо хоть Миргрыз выжил. Сейчас старый алхимик стоял впереди сородичей, явно выполняя роль предводителя, хотя от себя прежнего отличался и не в лучшую сторону. Кажется, последние события оказались для него сильным ударом.
Тяжело вздохнул, я перевел взгляд туда, куда изначально смотреть не хотел, но все же пришлось. На одинокую фигуру в плаще, находившуюся в натуральной зоне отчуждения. К Лине никто не хотел приближаться, ее все сторонились. До меня доносились злые шепотки людей, о ее проступке наслышаны были все. Я сам почувствовал, как улегшаяся было буря чувств поднимается с новой силой.
— Что ты здесь делаешь? — спросил девушку.
— Я хочу вернуться, — глухо ответил та, не показывая лицо из-под глубоко накинутого капюшона.
— Вернуться? — я почувствовал, как злость утроилась. — И зачем это тебе?
Ответом оказалось молчание, разве что закутанная в плащ фигурка еще больше съежилась, а зона отчуждения вокруг нее стало шире.
— Лина, ты ведь нас бросила, меня бросила в самый критический момент. Именно тогда, когда твоя помощь была особенно важна. А теперь хочешь вернуться, да? Едва я обрел замок, встал на ноги, появилась и ты?
— Я хотел прийти раньше! — воскликнула друид.
— Не верю. Я тебе больше не верю.
— Прошу я…
— Убирайся прочь!
— Пожалуйста, Энквуд!
— Я сказал, убирайся прочь! Убирайся, пока не пристрелил!
В руках сам с собой оказался арбалет, пальцы задрожал на крючке. Меня душило бешенство. Болт в любую секунду мог устремиться к цели. Я на полном серьезе готов был убить девушку. И Лина это поняла. Сжавшись еще сильнее, она повернулась и побежала прочь из замка. А толпа на ее пути расступилась, словно волны перед Моисеем. В поддержку полуэльфийки так никто и не выступил.
Я тяжело вздохнул. Почему-то усталость навалилась с еще большей силой. А еще эти нервы, как-то слишком часто они начали сдавать. Очень захотелось отдохнуть. Провести недельку без войны, без напряженных размышлений о будущем в компании только самых близких людей. Эх… если бы только это на самом деле являлось возможным.
— Ты все правильно сделал, — произнес крайне серьезный Гвинед. — Нельзя было ее прощать, такое не прощают.
— Должен согласиться с нашим товарищем, — совершенно спокойно заметил прелат. Его появления я даже не заметил, что, впрочем, не удивительно.
— От вас такого не ожидал, думал, вы встанете на ее защиту, — обратился я к святому.
— Я бы сделал так, но не в подобной ситуации, — ответил тот. — Любое действие имеет последствия. И нам положено принять ответственность за них в полной мере. Не достоин прощения тот, кто стоит на месте, а не делает шаг вперед.
Прозвучало глубокомысленно, пожалуй, в нынешней ситуации даже слишком.
— Ладно, давайте лучше закроем тему. У нас и без того дел невпроворот.
Гвинед с Клементом согласно кивнули, я же провел короткую дыхательную гимнастику и заговорил с еще одним старым знакомым:
— Учитель, я рад видеть вас живым, — обратился к Миргрызу.
— И мне приятно, что ты тут не в виде трупа шатаешься, — проворчал в ответ алхимик. — Хотя мог бы и поторопиться с прибытием.
— Сам хотел раньше появиться, но не получилось. Почему, расскажу чуть позже. А пока нам, видимо, стоит поговорить уединенно. Я подойду через несколько минут.
С этими словами я махнул рукой в сторону донжона. Миргрыз спорить не стал, последовав внутрь, я же развернулся к оставшимся на Ристалище солдатам. На меня смотрели десятки глаз. На лицах царило оживление, надежда. Осуждение отсутствовало, хотя внутренне мне казалось, что я его отчасти заслужил. Да, нужно что-то сказать, причем не столько ради этих людей, сколько ради себя.
— Воины, то, что произошло девять дней назад. Я назову это своими словами. Мы проиграли, я проиграл. Можно говорить, что враг был слишком силен, многочислен, что никто бы не выстоял в такой ситуации, но самого поражения этого не отменяет. И ответственность за него несу я и никто иной. Также, как и вину за то, что отсутствовал все эти дни. Это было необходимо, дабы усыпить бдительность врага, накопить силы, ударить в нужный момент. Это являлось важным, и все же такой шаг дался именно вам очень тяжело. Вы взвалили на свои плечи тяжкий груз, стали оплотом этой земли и смогли выстоять. И теперь мне хочется подарить вам то, что, уверен, больше всего жаждут ваши сердца.
