Абандон. Брошенный город - Блейк Крауч

На подходе к лагерю Эбигейл заметила огромный валун.

– Знакомый камешек, – сказала она. – Палатки сразу за ним.

Едва они миновали валун, как Скотт вопросил:

– И где же наши пожитки?

Словно безумный, он заметался по тому месту, где раньше стояли палатки.

– Просто не верится! Должно быть, Куинн забрал все наше снаряжение. Все пропало… Даже Гюнтер и Джеральд.

– Кто? – не сразу поняла его Фостер.

– Ламы. Ну, ублюдок… Если он только тронул моих мальчиков, пусть готовит собственные похороны!

– А ты уверен, что они не погребены под снегом? Всякое ведь могло случиться…

– Видишь вот это? – Сойер пнул едва выглядывавшую из-под снега верхушку камня пирамидальной формы. – Лоренс установил свою палатку прямо здесь, у этой скалы, чтобы можно было сложить под ней вещи. Теперь здесь ничего нет. Хотя… скрести-ка пальцы… – Проводник кинулся к другому валуну, накрытому примерно четырьмя футами снега. – В тот вечер я свою палатку так и не поставил. Был слишком занят приготовлением ужина, помогал остальным устроиться в лагере… Собирался разбить ее, когда мы вернемся из города-призрака, где думали сделать кое-какие фото. Остается лишь надеяться, что к тому времени как Куинн обнаружил наш лагерь, снега выпало уже достаточно и мой рюкзак занесло.

Скотт снова принялся рыться в снегу. Через пару секунд он вскочил на ноги, вскинув высоко над головой, словно трофей, свой огромный рюкзак «Дана дизайн».

Эбигейл подошла к нему.

– И что у тебя в нем?

– Всё. Палатка. Запас одежды. Аптечка. Спальный мешок, несколько бутылок с водой, небольшая газовая плита, продукты… Не думаю, что мы долго протянули бы без всего этого.

Мужчина сбил снег со своего солидного черного рюкзака и ослабил компрессионные ремни.

– Умоляю, скажи, что у тебя там есть сотовый! – воскликнула его спутница.

– Терпеть их не могу!

– То есть нам предстоит длительная прогулка…

– Семнадцать чудесных миль. – Проводник бросил большой компрессионный мешок в снег. – Но не волнуйся. Прежде чем двинемся в путь, я сварганю нам что-нибудь перекусить. – Он запустил руку в мешок и вытащил пару пакетов с замороженными обедами от «Бэкпаккер пэнтри». Что предпочитаешь? Паэлью с шафрановым рисом и курицей или бефстроганов из индейки?

Не прошло и часа, как они снова были на ногах и держали курс на окутанную пепельными облаками Пилу.

Примерно через милю путники наткнулись на следы Куинна, выходившие из каньона и поднимавшиеся вверх по склону к Изумрудному дому, и прибавили шагу, по очереди пробивая тропу в становившемся все более глубоким снегу.

К тому времени как Эбигейл и Скотт достигли развалин Годсенда, сугробы доходили им уже до груди.

– Давай немного передохнем, – предложил Сойер. Они рухнули в снег неподалеку от дробилки, у подножия крутого белого склона, тянувшегося тысячи на две футов вверх, к небу.

– А что, если Куинн увидит наши следы? – спросила журналистка.

– Ага, меня тоже это беспокоит, – согласился ее спутник.

– Я имею в виду, рано или поздно он ведь в любом случае их увидит, ведь так?

– Вероятно. А ты уже едва держишься на ногах. Да и я ранен. Ему и не придется идти слишком быстро, чтобы настичь нас, притом что он чертовски заинтересован в том, чтобы мы в этих горах и остались. Уж лучше пусть и дальше метет эта проклятая метель. На открытом пространстве мы – слишком легкая мишень.

– У тебя какая-нибудь пушка в рюкзаке есть?

– Джеррод забрал пистолет с собой.

Эбигейл окинула низ каньона быстрым взглядом, подсознательно выискивая крошечную фигуру, бредущую в их направлении по глубокому снегу.

– Могу поспорить, у Куинна оружие имеется, – сказала она.

– Нам не остается ничего другого, как попытаться заполучить как можно бо́льшую фору. Прошлой ночью я слушал в гостинице прогноз погоды, и, похоже, снег шел лишь на высоте более восьми с половиной тысяч футов. Сможем спуститься ниже этого уровня – окажемся в безопасности. Там он нас уже не отследит. Но пока мы остаемся в снегу, это лишь вопрос времени.

Сделав над собой усилие, Фостер поднялась на ноги и подала Скотту руку.

– Тогда пойдем, – сказала она. – Поведу я.

1893

Глава 72

Она отвела курок большим пальцем.

– Хорошо. Теперь клади пальчик вот сюда. – Он показал на спусковой крючок. – Нет, пока не нажимай. Пока не будешь готова стрелять во что-нибудь.

– Я готова.

– Во что ты целишься?

– В наш дом.

Курок сухо щелкнул – патронов в барабане не было.

– Хорошо. А теперь, что ты будешь делать, если захочешь выстрелить еще раз?

Она снова взвела курок.

– Отлично, – одобрительно кивнул он.

– Теперь я буду стрелять в трубу.

И снова сухой щелчок.

– Думаю, ты поняла.

Внизу, в паре сотен футов от них, зазвенели колокольчики – мулы проявляли нетерпение. Проповедник забрал у девочки револьвер и вставил в пустые гнезда сияющие патроны.

– Теперь он опасен. И будет шумно.

– Почему ты плачешь?

Коул вручил Гарриет револьвер, достал из кармана сюртука носовой платок и промокнул глаза.

– Не отводи курок, пока не будешь готова стрелять, – предупредил он.

Всматриваясь через прогнувшиеся под снегом ветки, она увидела на другой стороне каньона выходящего из пустого домика погонщика мулов.

– Видишь его? – спросил Стивен.

– Этот человек тоже, как и мисс Мэдсен, продал свое седло?[27]

– Он тоже болен на голову, только еще больше. Ты ведь хочешь ему помочь? Отправить его к Богу вместе со всеми остальными?

– Ага.

– Не показывай оружие, пока не подойдешь близко. Держи его под одеждой. Не стреляй, пока он не будет так же близко, как вон та ель.

– Ему будет больно?

– Нет. Как и Молли, ему уже сейчас очень больно. Ты избавишь его от боли. После первого выстрела он упадет. Будь очень осторожна. Ты снова взведешь курок, подойдешь к нему и выстрелишь в голову.

– Здесь есть кто-нибудь? – крикнул больной погонщик мулов, и его голос, слабый и одинокий, вознесся со дна каньона, как молитва из бездны.

– Я не хочу, – замотала вдруг головой девочка.

– Знаю, но время пришло, – возразил Коул.

– Мне страшно.

– Тебе нечего бояться, Гарриет.

– Сделайте это сами. – Малышка протянула мужчине револьвер, но он оттолкнул ее руку.

– Бог сказал мне, что возложил этот труд на тебя, что ты – Его ангелочек тьмы и что Он позволил мне спасти тебя ради этой самой цели. Ты понимаешь совершенство Его великого замысла? Иди же и положи конец страданиям этого несчастного!

– А если я сделаю доброе дело, вы дадите мне пирожок и немножечко малинового варенья?

– Обещаю.

– Мистер Коул, а Бог даст мне новых?

– Кого новых? Ты о чем, милая?

– Новых папу и маму.

Стивен посмотрел в темные глаза девочки.

– Я буду заботиться о тебе, – пообещал он ей.

– У Бетани был самый лучший папа. Она звала его папулей.

Проповедник покраснел.

– Ну, думаю… если тебе так хочется… знаешь, ты тоже можешь так меня называть.

Гарриет улыбнулась.

– Хорошо, папуля.

Девчушка прошла между деревьев и выступила из-за елей. Наблюдая за ней из укрытия, проповедник видел, как она, держа руки под одеждой, спускается по склону холма.

Он окинул взглядом Абандон – опустевшие, без признаков жизни дома, пристройки, притихший танцклуб, темную церковь на противоположном склоне – и вспомнил свой первый день здесь. Наполненный чистой, живой энергией и движением город. Дома из желтых, только что распиленных досок. Запах свежего дерева. Утопающие в грязи и дерьме улицы, забитые лошадьми, телегами, обозом… Пешеходные настилы, заполненные шахтерами, рабочими, шлюхами, картежниками, мошенниками, – все спешат, все хотят побыстрее набить кошельки, и у всех в глазах особенный блеск, смесь боли, похоти и маниакальной жадности.

Кто ты?

Стивен Коул?

Нет, кто ты есть?

Верный…

Нет,

слуга…

ты убил…

Божий.

целый город.

Внизу, в каньоне, громыхнул выстрел.

Я твой верный слуга – я твой верный слуга – я твой верный слуга – я твой верный слуга – я твой верный слуга – я твой верный слуга – я твой верный слуга – я твой верный слуга…

Голова Стивена раскололась от обжигающей боли, и он потерял сознание еще до того, как в каньоне прозвучал второй выстрел.

Глава 73

Вьючный обоз состоял из двадцати одного мула. Первые шесть несли джутовые мешки с тремя четвертями тонны золота, следующие пятнадцать – неподвижных, окоченевших всадников, привязанных к животным длинными веревками: промерзшего насквозь Иезекиля Кёртиса, кожа которого смерзлась от холода и обгорела на высокогорном солнце, приобретя цвет спелой сливы, выпотрошенного Барта Пакера, четырех его слуг, Рассела Илга, Молли Мэдсен с засунутым под корсет портретом мужа, Билли Маккейба, Ооту Уолласа с обезображенным лицом, еще теплого погонщика мулов и четырех мужчин, убитых проповедником в штольне на Рождество.