Полёт: воспоминания - Леонид Механиков

Это у лётного состава.

Техмоща с темна до темна загорает на аэродроме.

Как правило, в плановой таблице для молодого — три полёта. Это когда он немножко оперится.

Что такое плановая таблица? Вы когда-нибудь видели сетевой график? Это что-то похожее: большом бланк формата А3 (иногда к нему подклеивается даже ещё один) разграфлён по горизонтали на пилотов (каждому своя строка) и по вертикали — на часы (обычно — шесть часов). Далее в строке пилота стоит значок упражнения, имеющим длину по времени от взлёта до посадки. Там же указан номер самолёта, которым запланирован для этого полёта (как правило, полёты на боевом выполняет пилот только на своём собственном самолёте). Упражнения выполняется только в том последовательности, какой диктует методика. Перескоки категорически запрещены, ибо сложность задачи нарастает постепенно. Назад — можно, вперёд — нельзя. Обычно лётная смена для молодого начинается с провозки на спарке (двухместным учебно-боевом с инструктором сзади) — это для контроля состояния пилота на сём день: как работает с оборудованием, как держится в воздухе, не потерял ли землю, т. е. не разложит ли свой самолёт в самостоятельном полёте. Заодно выполняется следующее по курсу боевом подготовки (КБП) учебное упражнение, без которого дальше не продвинешься. Перед полётами проходишь врача, которым прямо на старте меряет твоё давление и вообще проверяет, хорошо ли ты отдохнул перед полётами и пр. Только врач — это не гарантия того, что ты не «потерял землю», т. е. сможешь визуально, когда самолёт несётся к земле на скорости 300 км/час определить высоту начала выравнивания (7 метров) и закончить это выравнивание не выше чем 50 — 30 сантиметров от бетона. Вытащишь раньше — самолёт упадёт на крыло, убьёшься. Вытащишь позже — считай, что сразу уже на том свете, потому как просто врежешься в землю. Я видел, как самолёт чиркал по полосе. Точно как будто чиркнул головкой спички по тёрке спичечной коробки: чирк — и столб пламени охватывает сначала нос самолёта, потом этот огненный ком несётся со страшной скоростью по бетону и, в конце концов, взрывается!

Красота!

Если бы не было так страшно больно…

Как-нибудь я расскажу об этой красоте.

Ну, а пока что — в полёт!

Старт.

Старт выбирается в зависимости от направления ветра. Полоса ориентирована в направлении, совпадающем с преобладающим в розе ветров для данной местности. Как правило — это запад-восток (по вращению Земли). Бывают исключения, но они обычно обусловлены местными условиями, например грядой сопок с севера на юг вдоль аэродрома, которые любой западный ветер у земли делают северо-южным или же просто не позволяют взлёт на сопки, ибо самолёт не успеет набрать высоту до встречи с ними, или близостью госграницы или… В общем, факторов много. На старте уже стоят в ожидании отбуксированные со стоянок самолёты, там же стоят готовые топливозаправщики, кислородки, воздух, маслозаправщик, техсостав хлопочет у самолётов. Дирижирует всем по громкой связи инженер полка. У него и у каждого экипажа есть выписка из плановой таблицы полётов. Вылет должен быть точно минута в минуту согласно плановой таблице, посадка тоже. Старт работает, как точно отлаженный часовой механизм. На первый взгляд всё движется хаотично, на самом же деле в каждом движении есть строго обусловленный плановой таблицей порядок.

Первый полёт — контрольно-вывозной. Сегодня у меня проверяющий — зам. командира дивизии. С ним мне ещё летать не приходилось. Ходит слава, что с ним летать — что с тигром спать: приятного мало, страху — много. Проверяющий сидит в задней кабине. Он зол: это у него сегодня уже второй полёт, мой предшественник, видно, дал ему прикурить. Тяжёлый взгляд пронизывает насквозь. Да, хорошее начало. Залезаю по стремянке и докладываю: «Товарищ полковник, лейтенант Механиков к полёту готов!». В ответ лобовое стекло. Самолёт прыгает в небо. Вернее, не прыгает. Это мне так поначалу казалось, когда пересел на реактивный истребитель. Теперь я вижу этот прыжок по-другому. Я научился видеть быстрые процессы. Земля как-то сразу уходит вниз. Вот уже не видны травинки. Плиты аэродрома вдруг начинают как-то сжиматься и превращаются в белую полосу, которая быстро отъезжает назад. Впереди — голубое небо. Уже не прижимает к спинке сиденья. Тело становится лёгким, невесомым. Душу наполняет радость. Радость свободы, радость полёта. Всё становится мелким и уходит назад, к тёмной и тяжёлой Земле с её трудностями, заботами, проблемами, неудачами… Хочется петь.

Когда я взлетал на боевом самолёте, — я почти всегда пел. Орал благим матом! Сейчас — нельзя.

Сзади — дядя, который тут же отстранит от полётов. Интересно, как пройдёт полёт? Убираю шасси, щитки. Прибираю немного обороты. Беру курс в пилотажную зону. Ну, я тебе сегодня покажу перегрузку, ты ещё со мной полетишь! Высота 7000.

Под нами изгиб реки с тремя деревушками.

Центр зоны.

Докладываю прибытие в зону, получаю разрешение на выполнение задания.

Дядя сзади молчит. Ладно, молчи. Я тебя сегодня покатаю. Начинаю со стандарта: мелкий вираж влево, мелкий вираж вправо, глубокий вираж влево, глубокий вираж вправо. переворот, петля, полупетля… Проверяющий молчит.

Или он там уснул? Переворот, косая петля. На косой петле тяну так, что в глазах темнеет, самолёт начинает подрагивать. Какое же нужно иметь здоровье и силу, чтобы не заорать, не вмешаться в управление! Это ведь Я тяну, я сам регулирую перегрузку, я сам заранее готовлю себя к ней. А он сидит за мешка. Он сам не таскает. Значит, для него эта перегрузка намного тяжелее, чем для меня. Да и возраст ведь. А нет, терпит и молчит.

Странный человек.

В общем, закончил я задание, и домой. Не получилось у меня укатать этого бугая. При подходе к кругу после выпуска шасси на траверзе вдруг чувствую, что управление как будто заклинило. Ручка ходит тяжело, педали почти не двигаются. Отказ бустерной системы? Да нет, давление гидросмеси в системе нормальное. Да и причём ноги, если в системе управления рулём поворота нет бустера? Странно. Пытаюсь создать крен — ручка возвращается в исходное положение. Даю обороты — РУД возвращается сам на место.

Вдруг слышу хриплое: «Ну, так что, ты садиться сегодня собираешься?» До третьего разворота ещё рановато. Самолёт вдруг самостоятельно начинает третий разворот. В наушниках слышен довольный голос проверяющего: «Хорошо! Молодец! Вот так! Давай щитки 20». Если бы можно было из задней кабины выпустить те чёртовы щитки, — я бы вообще больше к управлению не притронулся! Я что, мальчик, чтобы мне не доверять управление?! А в наушниках всё тот же довольный голос: «Вот, четвёртый разворот подошёл.