Наследники Виннету - Карл Май

— Двойную цену! Штраф — сто марок!

— Ты, конечно, щедра! Больница от этого спора только выиграет. Но откуда ты возьмешь сто марок?

— Из моего кредита, который возьму у тебя, мой дорогой!

— Я не дам взаймы ни гроша! Попробуй поговори со старым Папперманом. Может, тебе удастся заинтриговать его.

— Он гол как сокол! У него ничего нет. Отель, и тот уж не его! Впрочем, я прошу тебя убрать его подальше от кайова.

— Почему?

— Потому что с сего момента индейцем буду заниматься я!

— А? Ты хочешь начать дознание прямо сейчас?

— Да. Я должна узнать, что у этого индейца на душе. Вдруг ему можно помочь? Итак, прошу тебя, отзови Паппермана!

Я выполнил ее просьбу, и с этого момента до конца дня моя жена и индеец не расставались. Они явно испытывали друг к другу симпатию. И у меня не было оснований вмешиваться в их отношения.

Мы приближались к горам, среди которых пряталась Темная Вода. К вечеру далеко впереди обозначилась полоска леса, который окружал озеро. Там тридцать лет назад остановились мы на ночлег, прежде чем на рассвете вышли на берег. Сегодня мы обогнули лес и озеро, перешли неглубокий ручей и направили лошадей к нашей цели. Двигаться к Дому Смерти мы не рискнули из-за темноты. Мы разбили палатку и соорудили из камней очаг, пламя которого должно было оставаться для других невидимым. Впрочем, кайова заверил нас, что здесь, наверху, нет ни одной живой души. Внизу, у озера, стояли лагерем кайова и команчи, отдельно друг от друга. Сиу и юта пока не было, но их прибытие ожидалось в любой момент.

Пока Молодой Орел занимался лошадьми, мы с Папперманом добрались до палатки. Старый вестмен был в скверном расположении духа и постоянно ворчал что-то под нос, словно никак не мог найти слов. В конце концов я спросил его, что с ним.

— Что со мной? — Он огляделся и добавил так, чтобы слышал один только я: — Я боюсь.

— Чего?

— И вообще не верю! — повысил он голос, не отвечая мне.

— Кому?

— Кайова!

— Но почему?

— Вы еще спрашиваете? Вы что — ничего не видите? У вас нет глаз?

— Да что такое?

— Странные вопросы! «Чего»… «Кому»… Знаете ли вы, сколько прошло времени, с тех пор как мы повстречали этого кайова?

— Почти шесть часов.

— Верно. А что он сделал за эти шесть часов?

— Привел нас сюда.

— Я не это имею в виду — это его долг. Дело в том, что он занялся кое-какими делами, которые совершенно не входят в его обязанности. Вы этого не опасаетесь?

— Чего?

— Вы считаете нормальным, что этот индеец целых шесть часов кряду едет рядом с вашей леди и она не видит и не слышит вокруг никого, в том числе и вас? Это как?

Так вот оно что! Он ревновал к кайова! Этот одинокий человек любил мою жену, очень любил. Был просто счастлив, когда она уделяла ему внимание. И сегодня, похоже, он почувствовал себя отвергнутым. Но я сделал вид, будто ничего не понял, ответив:

— Ничего страшного. Просто пока у меня не было нужды разговаривать с женой. А потому не вижу даже причин прерывать ее беседу с нашим новым другом.

— Другом? Вы называете его «другом»? Хм!

— Разве нет?

— Думаю, дружбу не стоит раздавать направо и налево. Меня зовут Макш Папперман, калач я тертый, и опыта мне не занимать. Прежде чем назвать кого-нибудь своим другом, я испытаю его. Неделями, месяцами, если потребуется. Но ведь и вы всегда были предельно осторожным, даже осторожнее меня. Сегодня я вас просто не узнаю. Я предостерегаю вас! Я хочу вам только добра. Прошу вас, примите это к сведению.

— Хорошо, хорошо. Пусть они поговорят друг с другом еще шесть часов.

— Нда… Ну, если вы Так считаете… Если вы так уверены, я отбрасываю прочь все подозрения. Итак, вы полагаете, что мы в самом деле в безопасности?

— Именно так.

— Может быть, но такая болтливость кажется мне подозрительной. Нутром чую, он расспрашивает миссис Бартон, чтобы передать потом все кайова и команчам.

— Ну, этого я не боюсь. Впрочем, он пока еще не у них.

— Ладно, буду смотреть в оба! Я не дам обвести себя вокруг пальца!

На том и порешили. Когда я не без иронии спросил Душеньку после еды, удалось ли ей выведать тайну индейца, она разочарованно покачала головой:

— К сожалению, нет. Он молчит.

— Но ты говорила с ним почти шесть часов! И это называется «молчанием»?

— Можно говорить много, но так ничего и не сказать. Мы разговаривали не о его личной драме, а о драме всей красной расы. Он мыслит совершенно правильно и глубоко все чувствует. Я его полюбила, очень!

— Ого!

— Да, правда! Тут я просто обязана тебе признаться.

— Снова признание?

— К сожалению. Я не понимаю себя! Когда он с такой любовью и теплом говорил о своей нации, которую мы, белые, считаем неполноценной, его прекрасные глаза увлажнились. У меня возникло непреодолимое желание поцеловать его и высушить слезы. Об этом я должна тебе сказать — ведь он мужчина! Повторяю: я не понимаю этого…

— А что если я смогу это понять, любовь моя.

— И отпустишь мне грехи?

— С удовольствием. Завтра поговорим об этом. Так тебе удалось узнать, где теперь находится деревня кайова, в которой я тогда был приговорен к смерти?

— Да. Она у Соленой протоки Ред-Ривер. Но сейчас кайова далеко на западе, возле какой-то речушки, название которой у меня вылетело из головы. Кстати, он узнал тебя сразу, как только ты появился.

— Да? Значит, он видел меня не первый раз?

— Не первый. Он был в деревне, когда тебя привели. Он видел, как тебя привязали к столбу пыток. Он все мне рассказал так подробно, как я ни разу не слышала даже от тебя.

— Рассказал ли он о старом Сус-Хомаше, который хотел меня спасти?

— Да. У Сус-Хомаша две дочери. Одна из них — супруга юного вождя Пиды. Они до сих пор живут душа в душу. А тогда на нее напал Сантэр; он ударил ее по голове, и все посчитали ее мертвой. Привели тебя. Оказывается, и сегодня индейцы утверждают, что ты спас ей жизнь. Потому Пида и сегодня в неоплатном долгу перед тобой, он твой друг.

— А его жена здесь?

— Представь себе! Узнав, что к горе Виннету пригласили и Олд Шеттерхэнда, она не могла усидеть дома и захотела снова увидеть своего спасителя. Кажется, с женщинами кайова происходит то же самое, что и с женщинами сиу: они отправились на совет. Но где они сейчас, я не смогла узнать.

— Ты перескакиваешь с одного на другое. Ты говорила о двух дочерях старого Сус-Хомаши. Одна была женой Пиды. Другая…

Тут Душенька выпалила, словно всегда была готова к этому вопросу:

— Ее зовут Какхо-Ото. Она хотела и должна была стать твоей скво, чтобы спасти тебя, но ты отказался. Несмотря на это, она помогла тебе бежать. Она так и не вышла замуж. Ни один мужчина не прикоснулся к ней. Для нее память о тебе и Виннету была всегда священной, она стремилась взрастить в своих соплеменниках миролюбие и любовь к ближнему. Самое заветное ее желание — прийти к горе Виннету и увидеть там тебя. Но тебе не суждено узнать ее. Она давно состарилась и стала безобразной. Она надеется увидеть тебя, но уверена, что ты ее не узнаешь. Именно она и выслала к нам кайова, чтобы предупредить нас и привести сюда. Мы можем полностью положиться на него. Дальше он поведет себя так, будто он наш человек, будет исполнять любое наше желание, если оно не противоречит его понятиям о любви к родине и о чести. Ты рад этому?