Хасидские рассказы - Ицхок-Лейбуш Перец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А проснулась утром в барской палате…
8
…Пришедши в себя и увидев, что барин держит ее на своих коленях, почувствовав его объятия и поцелуи, поняла она, что пропала, что нет ей уж больше спасения. И стала просить:
— Барин, я в твоих руках… И ты слишком силен, чтобы я воспротивилась тебе, и незачем уже мне сопротивляться… Поэтому прошу только одного: сжалься надо мною и обещай мне: ты осквернил мое тело, пропало! Но не оскверни ты души моей, оставь меня при вере моей… и мыслях моих… Дай мне верить и мыслить, согласно моему желанию…
Барин, пожалуй, и не совсем понял, что она хочет, но он ее искренно полюбил, и обещал… Он подумал: «Что за беда?» Вступать с нею в брак он все равно не собирался, Он купил даже однажды у еврея в Праге молитвенник и привез ей в подарок. Взяла она радостно молитвенник, но сейчас же выпустила из рук… «Мои руки, — сказала она, — недостойны прикоснуться к святыне…»
Удивился барин, но промолчал.
И в барских палатах Нехама вела жизнь, совершенно противоположную той жизни, которую вела ее сестра в Праге. У обеих были опущены долу глаза, обе задумчивые, ушедшие в себя. Но тогда как Малка грешила душою при чистом теле, Нехама совершенно презрела свою плоть и содержала душу в чистоте…
Подойдет к ней барин, — она закроет глаза и думает: «Мать целует меня»… Мать обнимает и ласкает ее, мать учит ее святым молитвам, читает с ней: «Господь Авраама» и при этом ласкает.
Барин желает ее искренней любви.
Она искренно любит, сильно любит… мать! Она обнимает мать…
— Еще раз, матушка: «Благословен Господь»… — шепчет она… Но грешными устами своими святых слов не произносит она… В душе журчат они, там светятся они, глубоко, глубоко внутри.
9
Вечно никто не живет, и обеим сестрам не суждено было долгой жизни…
И когда их души отделились от тела, душа младшей, Малки, сплошь запятнанная грехом, вылетела черной галкой и сейчас же куда-то канула в преисподнюю… Душа же старшей. Нехамы, белая и чистая, едва освободившись от грешного тела, легко и тихо, голубем полетела вверх, к высокому небу. В райских вратах она, правда, в трепете остановилась, но Господнее милосердие явилось ей, оно открыло перед нею врата, утишило ее и осушило слезы с ее глаз.
Но обо всем этом люди на земли не знали… Пражская богачиха удостоилась пышных похорон. Над ее могилой произнесли проповедь, что обошлось довольно дорого, ее похоронили на почетном месте, среди благочестивых праведниц. И к годовому дню воздвигли на ее могиле памятник, на котором были начертаны разные добродетели…
Когда же помещик прислал в Прагу для погребения тело старшей, ни один из членов погребального братства не хотя прикоснуться к грешному телу. Пришлось для омовения употребить нанятых носильщиков; тело закутали в старый мех и похоронили где-то за забором в яме.
Человек видит только внешность.
И много времени спустя, когда значительная часть пражского кладбища отошла к городу под улицы, могильщик, раскапывая могилы, чтобы перенести останки покойников на новое кладбище, разрыл могилу Нехамы у забора и нашел там один лишь череп; больше ничего не сохранилось… А когда могильщик случайно толкнул череп ногою, тот покатился и куда-то пропал, не удостоившись погребения.
Открыв же могилу младшей, могильщик нашел Малкино тело свежим и нетленным, чуть ли не со свежей улыбкой на белом лице…
— Вот что значит: быть праведницей! — говорили люди. — Черви над ее телом не властны.
Так думают и говорят люди, видящие обыкновенно лишь поверхность, никогда не зная, что творится в человеческом сердце, что у кого происходит в душе.
Не пожелай
ак известно, всякий еврей обязан исполнить все заповеди Священного Писания. То, что ему не удается исполнить в одном воплощении, он должен восполнить в другом. И то, против чего он преступает в одном воплощении, он должен исправить в другом. Ибо душа должна возвратиться к Святому Престолу цельной, без недостатков, и чистой, без пятен. И поэтому те, которые исполняют все заповеди, изымаются из мира раньше времени, без страданий предсмертных, без мук чистилища. Великие праведники заканчивают свои мытарства одним, двумя перевоплощениями. Простой мирской человек может испытать даже сто одно воплощение. А бывают и такие, рожденные женщиной, которым суждено перевоплощаться до скончания веков, до дня всеобщего воскресения, когда запятнанная душа будет судима в долине Иосафата или Изреэль…Но не об этом речь идет. Я хотел бы лишь рассказать, как иногда ничтожная мелочь приводит к лишнему воплощению, а начиная падать, по обыкновению падают все ниже и ниже…
Некогда предстояло великому праведнику закончить свои воплощения на земле. Душа собиралась уже отлетать в обитель свою, к Святому Престолу, откуда она высечена была, чистая, как золото, как святыня… И в небе уже задвигались сонмы святых, бегут к вратам Нeбecным на встречу чистой душе, — однако в последнее мгновение радость была омрачена…
В последний раз душа праведника была воплощена в человека, довольного малым; жил праведник тогда в образ еврея, не вкушавшего от прелестей мира сего. Постился и изучал священные книги. Во все дни свои не познал женщины. И поэтому смерть ему очень трудно давалась. Тело ни за что не хотело отпустить от себя душу и отправиться в мрачную могилу. Тело говорило: «Я вовсе еще не жило! Я еще своей доли жизни не имело!» И всякий член боролся с ангелом смерти. Сердце толковало: «Я еще ничего не чувствовало!» Глаза: «Мы еще ничего не видали!» Руки: «Что мы имели?» Ноги: «Куда мы ходили? Из дому шагу не ступили!» И так все. И ангел, посланный за душою праведника, вынужден был бороться с каждым членом, каждой жилой, каждой каплей крови в теле; ибо все удерживало душу тисками, и ангелу приходилось вырвать ее, как нежную розу иссреди колючих терний… Муки исхода души были так велики, страдания при расставании души с телом так сильны, что праведник в последнее мгновение издал стон. И стон этот был от зависти: праведник позавидовал тем, кому смерть легко достается, пожелал иметь легкую смерть! А времени для раскаяния в своем желании у него не было!
И так как праведник преступил против заповеди: «Не пожелай», — ибо
