Прусское наследство - Герман Иванович Романов

— Дороги, беда наша, отец, если вторую напасть в лице дураков не считать. Весной и осенью по нашим проселкам не пройдешь, летом дожди размыть могут. Лишь зимой санный путь пригоден, но случись метель, и все заметет. А вот конка круглогодично работать может, и в снег и дождь — лошадей перепрячь можно по пути, а смотрители рельсы в порядке содержать обязаны, каждый за две версты пути отвечает.

Про паровую машину Алексей даже «родителю» не заикался, а вдруг проболтается. Столь важное стратегическое преимущество нужно было пока держать в тайне, и лишь по мере накопления опыта, сделать технологический рывок, который лет на двадцать даст серьезное преимущество. Он ведь хорошо знал, когда англичане на шахтах первые паровые машины задействуют, а уже в начале следующего века к паровозам и пароходам перейдут. А пока англичане такое провернуть не в силах, хотя технологически им это легко сделать — вот только железо они в Швеции покупают, а лес и пеньку с парусиной на четверть из России везут, частью через ливонских перекупщиков. Петр с «гостями» из Лондона всегда приветлив, и позиции у него на «туманном Альбионе» крепкие — вроде союзником считается, хотя таковых у Британии никогда не было, одни вечные интересы.

— В море завтра выходим, ветер установился добрый. Так что до Босфора живо добежим, османам флаг наш покажем. Может тогда до султана дойдет, что медлить с миром нельзя, его войско и так везде побито.

Петр Алексеевич заговорил горячо, оглядывая стоящие в Ахтиарской бухте корабли Черноморского флота. Вроде и лет много, а все как дите — на подвиги тянет. Алексею выходить в море категорически не хотелось — страдал «морской болезнью». Да и незачем — пусть адмиралы воюют, к чему им мешать, если в морском деле ничего не понимает. Памятником на шканцах стоять не хотелось от слова совсем, лучше в Мариуполь отправится, посмотреть, как добыча железной руды началась. А воюют пусть другие, его задача сделать так, чтобы все готово к войне было.

— Без меня справитесь — помехой быть не хочу, — отмахнулся царь, и по взгляду «родителя» понял, что поступил правильно. Пусть до Босфора сбегает — дюжина линейных кораблей с фрегатами серьезная сила. Может быть, «визит» сыграет роль козырной карты, какую турки побить не смогут, или капли, что переполнит стакан.

Ситуация для Порты складывалась паршивая — войска императора Карла захватили Банат, а в Валахии уже бесчинствовала конница фельдмаршала Меншикова с казаками. В Добрудже с успехом воевал корпус князя Голицына, венецианцы один за другим захватывали города в Морее, и одержали у Крита блестящую победу над османским флотом. В том, что «Священная лига» дожмет Оттоманскую Порту, никто уже не сомневался, в том числе и сами турки. Да и старик Толстой готовился к будущим переговорам, что должны были привести к закреплению итогов войны. Но то временно — останавливаться на достигнутом никогда нельзя…

Русские дубель-шлюпки в бою с турецкими галерами. Именно они принесли первые победы Черноморскому флоту…

Часть пятая

«БАЗИЛЕВС» 1757–1759 года Глава 44

— Ай-ай, «братец» Фридрих, никогда не быть тебе «великим». Побьем все горшки на твоей кухне — не состоится у тебя реванш. Теперь вся Дальняя Померания нашей будет по «шведскому наследству», со временем и Данциг присоединим, а ты обломишься со своими притязаниями. Ни хрена себе умник нашелся — силы у тебя не те, чтобы «Семилетнюю войну» устраивать, да и союзников тогда у тебя не нашлось, окромя Англии, а тут ее не будет.

Алексей Петрович хрипло рассмеялся, и тут же охнул, схватившись за бок. Возраст давненько давал о себе знать — шестьдесят восемь лет, по здешним меркам крайне почтенный, немногие до оного состояния доживают. Но он как-то дотянул, отец, «герр Петер» скончался в свои шестьдесят три года, осенью 1735 года, на десять лет позже того срока, что прожил в реальной истории. Да и оба их сына, Петр Алексеевич и Петр Петрович, ныне живут оба и здравствуют. А ведь первый должен умереть от оспы в четырнадцать лет, а его дядю так и не сразила шаровая молния в два годика. Но так и самого Алексея Петровича не удавили сорок лет тому назад по приказу всевластного «родителя» в сыром каземате Петропавловской крепости.

Так что уже не стоит удивляться выкрутасам истории, которая пошла совсем по иному пути, чем тот, что определил России вечно пьяный «реформатор», так и не ставший всероссийским императором.

— Ничего, время еще имеется, придет и мой час, надеюсь, что скоро…

Алексей Петрович тяжело поднялся с кресла, припадая на ногу (сильно болело колено), подошел к стене, на которой опытные чертежники нарисовали карту огромной Российской державы. Точность, конечно, весьма приблизительная, особенно на севере, но размеры государства впечатляли — от Голштинии на западе до Ново-Архангельска, что на Аляске, на востоке. Южные границы еще толком не очерчены, но уже оформлены по Иртышу и Яику, и линии казачьих поселений между этими реками. Да на восточном побережье Каспия несколько фортов имеется в стратегически важных местах. Продвигаться в глубины Туркестана не хотелось, да и незачем пока. Легче брать потихоньку тамошних владык под протекторат, памятуя о гибели экспедиции Бековича. Но вот за это Хиву ждет в будущем расплата — такие вещи никогда прощать нельзя.

Сейчас легче обустроить торговые караваны и везти потихоньку хлопок, в идеале протянуть линию железной дороги, но над этим пусть у потомков голова болит. Он сейчас контуры очертил, и только. Их дело будет державу строить в следующем веке, когда все реформы пользу принесут.

Взгляд переместился на Кавказ — линия казачьих поселений по Кубани и Тереку, да подвластная Кабарда с Осетией. Там вполне лояльное население, но продвижение на юг чревато большой войной с горцами. Тратить на нее силы и ресурсы не хотелось, лучше эти территории сделать протекторатом по меркам здорового феодализма. Однако бороться с набегами можно методами еще не родившегося генерала Ермолова, но гораздо лучше апробированным способом — владения персидских шахов совсем рядом, и там есть чем поживиться, Дербент совсем близко.

Черноморское побережье лучше оставить за собой, от взятой Анапы до