Земля, которой нет - Сергеевич Клеванский

Наместник сказал «воин», но я все еще не знал, что делает из солдата, бойца, гладиатора или легионера — воина. Где пролегает эта тонкая грань, когда барды будут петь не о наемнике Тиме Ройсе, а о воине Тиме Ройсе. Или, может быть, в этом и заключалась суть — воином можно стать только после смерти, когда имя твое войдет в легенды, когда оно будет звучать у костров, под сводом звездного неба, и у жаровен, под золотыми куполами древних дворцов и храмов.

Стал ли я воином на этом Летающем Острове? Пожалуй нет, ведь я даже не узнал определения этого слова. А если не знаешь, что слово значит, то как его можно применить к себе. Да, я все еще оставался наемником не самой высшей пробы. Для многих — разбойником и мародером. Для кого-то даже дето-убийцей, а будь о моих «подвигах» известно народу, то и царе-убийцей. Что ж, боюсь у бардов не выйдет славной баллады со мной в качестве героя.

Наконец решетка окончательно скрылась в каменной кладке и на Арене появился мой последний противник. Сперва я не мог понять что меня смущает в его коренастой, мускулистой, жилистой фигуре, но потом все встало на свои места и мое сердце совершило небольшой вояж по всему телу.

Это был вовсе не случайный солнечный блик, окрасивший кожу противника в пергаментные тона. Это было вовсе не мое воображение, иллюзией накрывшее боевой шест, превратив его в до боли знакомый посох. И конечно же это был не обман зрения, который натянул на чье-то лицо маску старшего маласа. Нет, не могло быть никакой ошибки в том, что передо мной стоял старик — тренер гладиаторов.

— Да начнется бой! — рявкнул Наместник и в тот же миг сердце дрогнуло под лавиной смешавшихся звуков.

Старик, закованный в кожаную броню исчез, и в следующее мгновение задрожали стены арены, а по ушам зрителей ударил оглушительный звон. Там, внизу, старший малас всего за долю секунды преодолел невероятное расстояние, а потом совершил столь же невозможный удар, заставивший гладиатора пролететь почти пять метров, а потом буквально влипнуть в стену.

Землянин, упав на песок, тяжело задышал. Его руки дрожали, небрежно сжимая черные сабли, сверкавшие на солнце золотой вязью, змейками оплетавшей клинки. На песок падали капли крови, смешанные с выступившим потом. Не трудно представить, чтобы было, если гладиатор не уклонился в последний момент, одновременно с этим прикрывая торс скрещенными клинками. С другой стороны, сложно поверить в то что этот удар был вызван лишь взрывной волной, порожденной невероятным выпадом.

Малас ждал, оперевшись на свой чудной посох, похожий на обломленное копье. Он терпеливо ждал, когда его противник поднимется на ноги. Трибуны неивствовствали. Еще мгновение назад они осыпали землянина лепестками цветов, красным саваном покрывая песок, а сейчас они исторгали самые грязные и насмешливые реплики, от которых уши сворачивались в трубочку. Но, казалось, гладиатор их не слышал. Впрочем, скорее всего так оно и было. Либо он был оглушен ударом, либо все что он мог разобрать, это стук крови в висках.

Прошло несколько секунд и под всеобщий ропот, казалось бы сломленный человек поднялся на ноги. Колени его чуть подрагивали, а руки повисли веревками, но взгляд был спокойным, даже строгим. Прошло ошеломление, исчезло удивление, осталась только решимость в глубине серых, почти стальных глаз.

Малас сделал приглашающий жест, а на губах его цвела оскорбительная насмешка. Так матерый волк может смотреть на огрызнувшегося щенка, который еще даже не умеет перегрызть сухожилие на лапах убегающей добычи. Наверно, землянин должен был сорваться в выпаде, сумасшедшем рывке, но он стоял. Более того, качнув саблями, он вогнал их в ножны, а потом скрестил руки на груди. Гладиатор стоял неподвижно, лишь изредка вздымалась его могучая грудь, напоминая собой спящий вулкан.

Зрители смеялись, продолжая сыпать оскорбления. В этот ммоент четко различалась грань между «своим» и «землянином». Конечно же они болели за того, кого знали уже многие годы — за своего соотечественника. А старик, казалось, был обеспокоен. Он вдруг заозирался по сторонам, останавливая взгляд на красном ковре лепестков, а потом вдруг принял защитную стойку, выставив посох щитом. Никто так и не понял что произошло в следующее мгнвоение, но трибуны замолкли в ту же секунду, когда на старика обрушилась лавина из крови. Именно так перед зрителями предстали ленты лепестков, жалящих не хуже арбалетных болтов.

Старик с такой скоростью вращал своим оружием, что танец посоха сливался в диск, поглощающий лучи зенитного солнца. Но сколько бы лепестков он не рассекал, за ними всегда следвоали еще. Вскоре на песок закапала и его кровь. Землянин же все это время просто дышал. Зрителям казалось, что он бездействует, управляя потоками лишь одной силой мысли, но это было не так. Гладиатор двигался — он дышал.

В миг, когда победа, казалось, была уже в руках молодого бойца, все изменилось. Старик остановил посох, вытянул правую руку, а потом прижал её к земле. В тот же миг все лепестки неведомой силой были придавлены к песку и та же сила заставила землянина покачнуться. По его напряженному лицу, вздутым жилам и комичным, подергивающимся движениям было видно, что тот тратит все свои силы чтобы не упасть на колени, будучи придавленным силой притяжения.

Малас поднял посох и с силой ударил им о землю. В то же мгновение Арена задрожала, зрители загомонили, хватаясь за скамьи или за соседей, пытаясь удержаться в сидячем положении и не свалиться на каменные ступени. Из песка поднимался гигантское существо, которое многие видели лишь на картинках в древних манускриптах. Да, это был огромный дракон, созданный стариком из песка, глины и земли. Чудовищный голем взмахнул крыльями и утробно заревел, и пусть это вогнало в дрожь толпу, но землянин был все так же спокоен.

Он обнажил сабли и в тот же миг повторил движение старика, исчезнув во вспышке невообразимой скорости. Порой взгляд иногда выхватил его фигуру, но это было похоже на блики, играющиеся на водной глади. То тут то там мелькал силуэт гладиатора, застывавший в нелепых позах. Вот он наносит удар каменному голему и от его черных сабель отлетают серпы столь же черного ветра, в котором заметным золотые искры. Вот он уворачивается от удара посоха старика, который подключился к бою на немыслимых скоростях.

Всего за пару минут глиняно-песчаный исполин был развеян пылью, а зрители видели лишь кукольные сценки, мелькавшие то тут, то там. Не было и шанса уследить за сражающимися, но даже без этого ощущался накал и тревога битвы. На песок капала кровь, по ушам бил глухой стук сабель о посох, а так же редкие вспышки черного ветра и земляных копий.