Рассветный меч - Деннис Маккирнан

На утреннем небе гасли звезды, городские стены таяли позади, а фыркающие верблюды, колыхая горбами при каждом шаге, несли вперед путешественников, неуклюже переваливающихся из стороны в сторону.

— Ну и ну, — сказал Бэйр, — езда верхом на этих животных мало чем отличается от качки на палубе «Хаза Мели».

Араван рассмеялся:

— А ты знаешь, Бэйр, их и называют кораблями пустыни. Но не волнуйся, ты привыкнешь к этому еще до того, как мы доберемся вон до тех барханов.

Вокруг становилось все светлее и светлее, небо на востоке стало бледно–розовым, рассветные сумерки постепенно превращались в дневной свет, и Араван с Бэйром увидели Кару во всем ее величии: длинные плавные изгибы песчаных барханов простирались на сколько хватало глаз, создавая иллюзию моря с бежево–золотыми волнами, сверкающими в лучах утреннего солнца. Путники даже придержали своих верблюдов, захваченные открывшейся перед ними картиной.

— Господи, дядя, откуда взялось столько песка? — воскликнул Бэйр, правая нога его изогнулась вокруг крутого бока животного, оглядывающегося назад, на город, будто сожалея о том, что надо надолго покинуть место, куда более привлекательное, чем то, что простирается перед ним.

— Не знаю, элар. Может, боги создали его.

— И как далеко нам предстоит идти?

— По пути, который ведет от Сабры, нам надо пройти около ста пятидесяти лье.

— И все время только по песку?!

— Да нет, мой мальчик, ты скоро увидишь, что здесь, кроме песка, есть еще и многое другое.

— Что, например?

— Сам увидишь, — ответил Араван.

— Хм–м… Не хочешь говорить, да? Но мы хотя бы встретим на пути зеленые растения и воду?

— Конечно, в оазисе Фалиди и в лесу Кандра — там будут и вода и зелень.

— Скорей бы увидеть этот лес. А куда мы отправимся потом?

Араван пожал плечами:

— Зависит от того, что скажет Додона, ответит ли он вообще на мой вопрос. В любом случае мне надо будет идти дальше.

— Вместе со мной, дядя.

— Бэйр, это очень опасное дело.

Бэйр помотал головой, давая понять, что опасность его не пугает:

— Ну и что, ведь я же дал обет.

— Бэйр, я не могу, я не имею права подвергать тебя опасности.

— А я не могу и не имею права позволить тебе идти навстречу опасности в одиночку, — отрезал Бэйр.

Араван вздохнул:

— Мы обсудим это в самом скором времени, элар.

— А что тут обсуждать?

— Бэйр, у тебя есть дела поважнее, чем гоняться за желтоглазым.

Бэйр удивленно поднял брови:

— Например?.. Араван не ответил.

Они долго ехали молча, но вдруг Бэйра прорвало.

— Всю жизнь я только и чувствую, что все только тем и заняты, что стараются скрыть от меня какие–то тайны и секреты! Как будто и ты, и мать, и отец, и даже Фэрил дали какой–то обет молчания. Я же не слепой, я вижу, что вы страшитесь доверить мне какое–то знание. Я часто замечал беспокойство и волнение на твоем лице, особенно при разговорах о переходе из Мира в Мир, о самих Мирах, о Рассветном мече. Может, в лесу Кандра, если ты получишь ответ, мы «обсудим» то, пойду я с тобой или нет, и ты снова скажешь, что мне предстоят «более важные дела». Так скажи сейчас, что это за тайная миссия, которую мне предназначено свершить! — Бэйр бурно жестикулировал, и его голос далеко разносился над тихой пустыней. — К тому же, дядя, раньше начнешь — скорее закончишь; эту присказку я слышал множество раз.

Глаза Аравана ясно говорили о том, с какими чувствами ему приходится бороться; он посмотрел на юношу так, словно хотел что–то сказать, но вместо этого угостил своего верблюда хлыстиком и скомандовал: «Хат, хат, хат!» То же самое сделал и Бэйр, и они двинулись вперед, таща за собой вьючных верблюдов. Животные бурчали и сопели, злобно протестуя против того, что их заставляют идти быстрее. Путники вошли в бескрайнее песчаное море, Араван впереди, Бэйр следом; город Сабра уже скрылся вдали, последними из поля зрения исчезли башни минаретов.

Когда время подошло к полудню, Араван остановился и, подождав, пока Бэйр поравняется с ним, сказал:

— Хоть сейчас и зима, все–таки будет лучше, если середину дня и еще некоторое время после мы уделим отдыху. Давай передохнем здесь.

Они скомандовали верблюдам: «Рака! Рака!» — приказывая животным опуститься на колени. Те, неуклюже переступая, склонились к земле, дав путникам возможность спешиться.

Пока Араван натягивал кусок материи, дающий тень, Бэйр отыскал еду среди запасов и принес бурдюк с водой; верблюды тем временем с ворчанием и сопением, повинуясь инстинкту, легли по солнцу, повернувшись к нему так, чтобы как можно меньше прямых лучей падало на их тела. Когда все было готово, Бэйр, присев в тени рядом с Араваном, закрепляющим тент, спросил:

— А как быть с верблюдами? Что они будут есть и пить здесь, в этой адской кузнице?

— Не бойся, элар, эти дюны вовсе не голые, и вечером мы доберемся до пастбища, где они смогут поесть.

— Пастбище? Здесь?

— Да. Здесь есть колючий кустарник и пустынные травы. А сейчас зима, выпадает обильная роса, а это как раз и есть необходимая для верблюдов вода.

После того как солнце перевалило через зенит и немного опустилось вниз по небосводу, Араван с Бэйром свернули тент и погрузили мешок с провизией и бурдюк с водой на спины вьючных верблюдов, при этом животные угрожающе бормотали. Затем путешественники сели верхом на еще лежащих верховых верблюдов и, выкрикивая: «Ком! Ком!» — подняли всех верблюдов на ноги. Каждое животное сперва поднималось на задние ноги, а потом становилось на одну, а затем и на вторую передние ноги — маневр до смешного неуклюжий, — и все верблюды при этом бормотали и храпели, выражая свой протест, хотя повиновались и выполняли все команды хозяев.

Когда начало темнеть и наступила вечерняя прохлада, они остановились, пройдя за первый день почти сорок миль на юг от города, покинутого на рассвете. Они отвели верблюдов на пастбище, стреножили их и оставили пастись среди колючего кустарника и тощей травы. Затем путники позаботились о себе: развели костерок в небольшой медной жаровне — древесный уголь они запасли, собираясь в дорогу, — вскипятили чай, которым запили свой скромный ужин, состоявший из сушеных фиников и сухарей. Готовясь ко сну, Араван взял глиняную бутыль и тонкой струйкой жидкости обвел свое и Бэйра спальные места.

— Это масло руджао, — объяснил он, заметив недоуменный взгляд Бэйра, — его резкий запах и вкус отпугивают скорпионов, они не пересекут эту линию.

Бэйр поднял руку и подставил ладонь ветру: