Бессменная вахта - Эрнст Омурзакович Басаров

— Так что же ты, что ты резину тянешь, — взорвался Конягин. — Газету меня читать заставил!

Однако он тут же сбавил тон.

— В три, говоришь? Не спится кому-то.

4.

День в мягком вагоне скорого московского поезда прошел весело. Соседи познакомились, перешли на ты, пили за дружбу и тесные связи. Веня был душой общества: рассказывал анекдоты, пел песни Беранже. «Как яблочко румян, одет весьма беспечно, не то чтоб очень пьян, а весел бесконечно…» Ему аплодировали.

Отпускники — она — музейный работник, он — преподаватель пединститута — строили планы: устроятся на несколько дней в Москве, что купят, где побывают, потом — в Сочи. В центре находился, конечно, квартирный вопрос. Командированный налегал на выпивку, раза два ходил в вагон-ресторан «за дотацией». Компанейский товарищ.

К вечеру соседи угомонились. Веня вообще-то пьет мало, а в дороге тем более остерегается. Так, немножко, для тонуса. Он опять пристроился в коридоре у окна, пустыня теперь не действовала на нервы, темно, в оконном стекле он отчетливо, как в зеркале, видел свое отражение. В меру упитанный, мордастенький, черная корсарская бородка, усы. В своем импортном костюме он совсем не похож на подсобного рабочего парковых аттракционов.

…В тот совсем недавний день, который, казалось, вместе с расстоянием отодвинулся в далекое прошлое, в чистенькой комнате с камином Веня получил соответствующую инструкцию, разработанную рыжим с завидной пунктуальностью до мелочей, до минут. Веня, конечно, догадался, что этим подонкам понадобилась Римма. Рыжий не очень-то и таился, зачем. Вот так же привезут ее сюда, поснимают с нее бриллианты, все ее побрякушки, которыми она увешана, будто новогодняя елка. Потом вместе с нею направятся к ее папе — Анвару Хамматову, обчистят и его, как липку. Припугнуть его ничего не стоит, а за любимое чадо он последние штаны снимет. Штаны, конечно, скидывать не придется, а кубышку вытащит.

Что поделаешь, думал Веня, этим, в том числе и кубышкой Хамматова, пришлось пожертвовать. Эх, сладилось бы у него с Риммой, а дело туда и шло, можно было бы подняться вон куда! Папина заначка, деловой Веня — вот слагаемые успеха. И Римма — как дивиденд. Не стыдно с нею на людях-то.

Однако теперь, при всех обстоятельствах, семейка Хамматовых девальвирована, потерпела крах. Зачем об этом думать?

Совсем другое дело — это его, Венина библиотека. Рыжий пройдоха с голубыми глазами, хитрыми и цепкими, когда был у Вени дома, все точно, хоть и на глазок, оценил. На полках, в шкафах и на антресолях этой двухкомнатной кооперативной квартиры размещались — самое маленькое! — две новенькие, прямо с конвейера «Волги» ГАЗ-24. В переплетах, тисненных золотом, в суперобложках и без таковых, новенькие, нарядные и заслуженно потертые стояли и лежали книги — целое состояние. Не зря у Вени в книжных магазинах, на базах, в бибколлекторах и «буках» имеются знакомые девочки, которые мечтают что-то раздобыть, достать, купить, где-то побывать. Билеты на концерт, в дискотеку, столик в ресторане, путевочка на турбазу для Вени не проблема, а доступ к книжкам за это — не так уж много. Не бесплатно же берет, за свои. Зато книги у него какие! Каждая по пять-шесть, а то и больше номиналов по рыночным ценам. Пятьсот процентов чистой прибыли — это доход, это тебе не трехпроцентный заем, по которому выиграешь или нет — еще как сказать. Однажды был у следователя свидетелем по одному противному делу, в портфеле как раз оказалось несколько книг. Показал их милиционеру, а он книжником оказался. Так у него глаза на лоб полезли. Но не взял, даже не купил.

Рыжий сказал:«Книжки продать. Ты что, Веня, хочешь, чтобы они перешли на полки городской публичной библиотеки? Ведь никто не напишет, что это — бескорыстный дар такого-то мецената. При вашем деловом, чисто коммерческом складе характера держать дома такое громоздкое сокровище просто опасно. С моей помощью реализуем. Выручка делится прямо пропорционально затраченному труду. Идет?».

Ну уж, дудки. Многого захотел…

Римму он им обеспечил, все было сделано строго по плану. Но Веня допустил одно добавление, разработанное им вполне самостоятельно. Никто не догадается, комар носа не подточит, ведь бывают совпадения во времени и в пространстве. Почему бы к моменту встречи рыжего с Риммой там не появиться, например, следователю? Город большой, люди снуют туда-сюда, дорожки пересекаются. Он рассчитал все точно, срыва быть не может.

5.

— Осведомленный тип звонил мне, — продолжал Кныш. — И я делаю выводы, что это, конечно, человек, причастный к делу Досхоевой. Миша, я ни капли не боюсь этих угроз и не боюсь подонков. Мы живем не в Техасе… Но ведь Федя пострадал! Кто-то его изувечил! Видимо, была особая, как теперь говорят, экстремальная, обстановка. Не верю, чтобы Лучкова можно было вот так просто, взять — и ножом… Я не боюсь, но мне очень хочется, чтобы вы скорее нашли этих подонков, чтобы их не было среди нас.

Зазвонил телефон. Конягин взял трубку, с минуту слушал.

— Пропустите, — сказал он. — Объясните, как пройти… Я все понял, Алеша, — продолжал он, положив трубку. — Но Федор — тренированный человек, кандидат в мастера по самбо. А видишь, что вышло? Поэтому ты…

Он не закончил мысль, в кабинет вошли два паренька — русский и казах, вошли смело, будто много раз были здесь.

— Нам надо старшего уполномоченного уголовного розыска капитана милиции Конягина, — сказал русский, небольшого роста, веснушчатый и улыбчивый. Выговорив длинную фразу, он не сдержал смешок.

— Это я, — представился Конягин. — А вы Кадырбек и Анатолий?

— Мы такие, — не улыбнувшись, ответил казах. — Он — Анатолий Попов, я — Кадырбек Утешев.

Кадырбек был высок и очень смугл. Черные глаза смотрели серьезно, даже строго. Ребята покосились на Кныша.

— Этот свой, — успокоил их Конягин. — Журналист Кныш Алексей Александрович. Не стесняйтесь. — Ребята с любопытством взглянули на худого, длинного очкарика, фамилия которого, по-видимому, им была знакома. Заговорил Анатолий.

— Мы засекли ту девушку, которая плакала. Вам капитан Воронин про нее говорил?

— Говорил, говорил, — несказанно обрадовался Конягин. — Где она, адрес знаете?

— Где, не знаем, — вздохнул Анатолий. — Узнали, что зовут ее Марица, а с таким именем не потеряешься, правда, Кадыр? Теперь найдем.

— Найдем. Она в баре бывает, на набережной. Туда так не пройдешь, по пригласительному только. Но мы пройдем. — Кадыр говорил так уверенно, что сомневаться не приходилось: и пройдут, и найдут.

— А как же вы ее засекли? — поинтересовался Конягин. — Если не секрет.

— Секреты — у вас, у нас — примитив, — засмеялся Анатолий, — грубая работа. Дали клич по всем пацанам, которые выше нашей остановки живут по двадцать девятому маршруту. И свидетель нашелся. Видел, говорит, Марицу, села в восемь двадцать в автобус на остановке возле Дворца