Переписка 1826-1837 - Александр Пушкин

17 января 1831 г. Остафьево.

Сделай милость, прочитай и перечитай с бдительным и строжайшим вниманием посылаемое тебе и укажи мне на все сомнительные места. Мне хочется, по крайней мере в предисловии, не поддать боков критике. Покажи после и Баратынскому, да возврати поскорее, отослав ко мне в дом Демиду. Нужно отослать в Петерб.[ург] к Плетневу, которому я уже писал о начатии печатания Адольфа. Посаженая мать спрашивает, когда прикажешь ей сесть и просит тебя дать ей за неделю знать о дне свадьбы.

До свидания. Покажи же Годунова.

17-го.

Надобно ли в замечании задрать киселем в [-] Адольфа Полевого, или пропустить его без внимания, comme une chose non avenue? [501]

568. A. X. Бенкендорфу. 18 января 1831 г. Москва.

Милостивый государь Александр Христофорович

С чувством глубочайшей благодарности удостоился я получить благосклонный отзыв государя императора о моей исторической драме. Писаный в минувшее царствование, Борис Годунов обязан своим появлением не только частному покровительству, которым удостоил меня государь, но и свободе, смело дарованной монархом писателям русским в такое время и в таких обстоятельствах, когда всякое другое правительство старалось бы стеснить и оковать книгопечатание.

Позвольте мне благодарить усердно и Ваше высокопревосходительство, как голос высочайшего благоволения и как человека, принимавшего всегда во мне столь снисходительное участие.

С глубочайшим почтением и совершенной преданностию, есмь милостивый государь Вашего высокопревосходительства покорнейший слуга. Александр Пушкин.

18 января 1831 Москва.

569. П. А. Вяземскому. 19 января 1831 г. Москва.

Вчера получили мы горестное известие из П.[етер]Б.[урга] — Дельвиг умер гнилою горячкою. Сегодня еду к Салтыкову, он вероятно уже всё знает. Оставь Адольфа у меня — на днях перешлю тебе нужные замечания.

Адрес: Кн. Вяземскому.

570. П. А. Плетневу. 21 января 1831 г. Москва.

Что скажу тебе, мой милый? Ужасное известие получил я в воскресение. На другой день оно подтвердилось. Вчера ездил я к Салтыкову объявить ему всё — и не имел духу. Вечером получил твое письмо. Грустно, тоска. Вот первая смерть мною оплаканная. Карамзин под конец был мне чужд, я глубоко сожалел о нем как русский, но никто на свете не был мне ближе Дельвига. Изо всех связей детства он один оставался на виду — около него собиралась наша бедная кучка. Без него мы точно осиротели. Считай по пальцам: сколько нас? ты, я, Баратынский, вот и всё.

Вчера провел я день с Нащокиным, который сильно поражен его смертию — говорили о нем, называя его покойник Дельвиг, и этот эпитет был столь же странен, как и страшен. Нечего делать! согласимся. Покойник Дельвиг. Быть так.

Баратынский болен с огорчения. Меня не так-то легко с ног свалить. Будь здаров — и постараемся быть живы.

21 янв.

Адрес: Петру Александровичу Плетневу в С. Петербург в Екатерининском Институте.

571. Е. М. Хитрово. 21 января 1831 г. Москва.

Vous avez bien raison, Madame, de me reprocher le séjour de Moscou. Il est impossible de n'y pas s'abrutir. Vous connaissez l'épigramme contre la société d'un ennuyeux:

On n'est pas seul, on n'est pas deux.

C'est l'épigraphe de mon existence. Vos lettres sont le seul rayon qui me vienne de l'Europe.

Vous souvenez-vous du bon temps où les gazettes étaient ennuyeuses? nous nous en plaignions. Certes, si nous ne sommes pas contents aujourd'hui, c'est que nous sommes difficiles.

La question de la Pologne est facile à décider. Rien ne peut la sauver qu'un miracle et il n'est point de miracle. Son salut est dans le désespoir, una salus nullam sperare salutem, ce qui est un nonsens. Ce n'est qu'une exaltation convulsive et générale qui puisse offrir aux polonais une chance quelconque. Les jeunes gens ont donc raison, mais les modérés l'emporteront et nous aurons le gouvernement de Varsovie, ce qui devait être fait depuis 33 ans. De tous les polonais il n'y a que Mickévicz qui m'intéresse. Il était à Rome au comencement de la révolte, je crains qu'il ne soit venu à Varsovie, assister aux dernières crises de sa patrie.

Je suis mécontent de nos articles officiels. Il y règne un ton d'ironie qui messied à la puissance. Ce qu'il y a de bon, c.['est] à d.[ire] la franchise, vient de l'Empereur; ce qu'il y a de mauvais, c.['est] à d.[ire] la jactance et l'attitude pugilaire, vient de son secrétaire. Il n'est pas besoin d'exalter les Russes contre la Pologne. Notre opinion est toute prononcée depuis 18 ans.

Les Français ont presque fini de m'intéresser. La révolution devrait être finie et chaque jour on en jette de nouvelles semences. Leur roi, avec son parapluie sous le bras, est par trop bourgeois. Ils veulent la république et ils l'auront — mais que dira l'Europe et [502] où trouveront-ils Napoléon?

La mort de Delvig me donne le spleen. Indépendamment de son beau talent, c'était une tête fortement organisée et une âme de la trempe non commune. C'était le meilleur d'entre nous. [Mes] Nos rangs commencent à s'éclaircir.

Je vous salue bien tristement, Madame.

21 Janvier. [503]

572. П. А. Плетневу. 31 января 1831 г. Москва.

Сей час получил 2,000 р. — мой благодетель. Satis est, domine, satis est [504]. На сей год денег мне более не нужно. Отдай Софии Михайловне остальные 4,000 — и я тебя более беспокоить не буду.

Бедный Дельвиг! помянем его Северными Цветами — но мне жаль, если это будет ущерб Сомову — он был искренно к нему привязан — и смерть нашего друга едва ли не ему всего тяжеле: чувства души слабеют и меняются, [как] нужды жизненные не дремлют.

Баратынский собирается написать жизнь Дельвига. Мы все поможем ему нашими воспоминаниями. Не правда ли? Я знал его в Лицее — был свидетелем первого, незамеченного развития его поэтической души — и таланта, которому еще не отдали мы должной справедливости. С ним читал я Державина и Жуковского — с ним толковал обо всем, что душу волнует, что сердце томит. Я хорошо знаю, одним словом, его первую молодость; но ты и Баратынский знаете лучше его раннюю зрелость [и]. Вы были свидетелями возмужалости его души. Напишем же втроем жизнь нашего друга, жизнь богатую не романическими приключениями, но прекрасными чувствами, светлым чистым разумом и надеждами. Отвечай мне на это.

Вижу по письму твоему, что Туманский в П.[етер]Б.[урге] — обними его за меня. Полюби его, если ты еще его не любишь. В нем много прекрасного, не смотря на некоторые мелочи характера малороссийского. [505]

Что за мысль пришла Гнедичу посылать свои [506] стихи в Сев.[ерную] Пчелу? — Радуюсь, что Греч отказался — как можно чертить анфологическое [507] надгробие в нужнике? И что есть общего между поэтом Дельвигом и [-] чистом полицейским Фаддеем?

Милый мой, еще просьба: съезди к St Florent [508] (т. е. к его преемнику) и расплатись с ним за меня. Я, помнится, должен ему около 1,000 руб. Извини меня перед ним — я было совсем о нем забыл.

Что вдова?

31 янв.

Адрес: Его высокоблагородию м. г. Петру Александровичу Плетневу в С. Петербурге в Екатерининском институте.

573. Е. М. Хитрово. Около (не позднее) 9 февраля 1831 г. Москва.

Il est bien heureux pour vous. Madame, d'avoir une âme capable de tout comprendre et de s'intéresser à tout. L'émotion que vous montrez en parlant de la mort d'un poète au milieu des convulsions de l'Europe, est une grande preuve de cette universalité de sentiment. Si la veuve de mon ami était dans un état de détresse, croyez, Madame, que ce n'est qu'à vous que j'aurais eu recours. Mais Delvig laisse deux frères dont il était le seul soutien: ne pourrait-on pas les faire entrer au corps des pages?….

Nous sommes dans l'attente de ce que le sort va décider. La dernière proclamation de l'Empereur est admirable. Il paraît que l'Europe nous regardera faire. Un grand principe vient de surgir du sein des révolutions de 1830: le principe de la Non-intervention qui remplacera celui de la légitimité, violé d'un bout de l'Europe à l'autre. Tel n'était pas le système de Canning.

Voilà donc Mr de Mortemar à Pétersbourg et un homme aimable et historique de plus dans votre société. Qu'il me tarde de m'y retrouver et que je suis soûl de Moscou et de sa nullité tartare!

Vous me parlez du succès de Борис Годунов; en vérité je ne puis y croire. Le succès n'entrait en rien dans mes calculs — lorsque je l'écrivis. C'était en 1825 — et il a fallu la mort d'Alexandre, la faveur inespérée de l'Empereur actuel, sa générosité et sa manière de voir si large et si libérale — pour que ma tragédie pût être publiée. D'ailleurs ce qu'il y a de bon est si peu fait pour frapper le respectable public (c'est à dire, la canaille qui nous juge) et il est si facile de [la] me critiquer raisonnablement, que je croyais ne faire plaisir qu'aux sots, qui auraient eu de l'esprit à mes dépens. Mais il n'y a qu'heur [509] et malheur dans ce bas monde et delenda est Varsovia.[510]

Адрес: E.[e] п.[превосходительству] [511] милостивой государыне Елизавете Михайловне Хитровой В С. Петербург в доме Австрийского посланника.

574. H. И. Кривцову. 10 февраля 1831 г. Москва.

Посылаю тебе, милый друг, любимое мое сочинение. Ты некогда баловал первые мои опыты — будь благосклонен и к произведениям более зрелым. Что ты делаешь в своем уединении? Нынешней осенью был я недалеко от тебя. Мне брюхом хотелось с тобою увидиться и поболтать о старине — карантины мне помешали. Таким образом бог ведает, когда и где судьба [512] сведет нас опять. Мы не так-то легки на подъем. Ты без ноги, а я женат.

— Женат — или почти. Всё, что бы ты мог сказать мне в пользу холостой жизни и противу женитьбы, всё уже мною передумано. Я хладнокровно взвесил выгоды и невыгоды состояния, мною избираемого. Молодость моя прошла шумно и бесплодно. До сих пор я жил иначе как обыкновенно живут. Счастья мне не было. Il n'est de bonheur que dans les voies communes [513]. Мне за 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся — я поступаю как люди, и вероятно не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: они входят в мои домашние рассчеты. Всякая радость будет мне неожиданностию.