Переписка 1826-1837 - Александр Пушкин

О своих меркантильных обстоятельствах скажу тебе, что благодаря отца моего, который дал мне способ получить 38,000 р., я женился, и обзавелся кой как хозяйством, не входя в частные долги. На мою тещу и деда жены моей надеиться плохо, частию от того, что их дела расстроены, частию и от того, что на слова [всякого] надеиться не должно. По крайней мере, с своей [531] стороны, я поступил честно и более нежели бескорыстно. Не хвалюсь и не жалуюсь — ибо женка моя прелесть не по одной наружности, и не считаю пожертвованием того, что должен был я сделать. Итак до свидания, мой милый.

26 марта.

586. С. Д. Киселеву. Конец (около 28) марта 1831 г. Москва.

Отсылаю тебе твои книги с благодарностию. Что? не поздравить ли тебя с наследником или наследницею?

А. П.

Адрес: Сергею Дмитриевичу Киселеву.

587. Л. С. Пушкину. 6 апреля 1831 г. Москва.

Всё было решено. Ждали только ответа от гр. Паскевича, как Б.[енкендорф] получил о тебе из Москвы un rapport défavorable. [532] Нравоучительных примечаний делать я не намерен; но кабы ты не был болтун и не напивался бы с французскими актерами у Яра, вероятно ты мог бы уж быть на Висле. В Чугуеве тебе мешкать не возможно. Немедленно поезжай в свой полк и жди там решения своей участи. Дай бог, чтоб эта шутка не стоила тебе вечного пребывания в Грузии.

6 апреля.

Адрес: Г.[осподину] Льву Сергеевичу Пушкину В Чугуев (в Харьк. Губ.). Оставить до востребования.

588. A. X. Бенкендорф — Пушкину. 7 апреля 1831 г. Петербург.

Милостивый государь Александр Сергеевич.

Письмо ваше, в коем Вы просите о переводе в действующую армию брата Вашего, поручика Нижнегородского драгунского полка, я имел счастие докладывать государю императору, и его величество, приняв благосклонно просьбу Вашу, высочайше повелеть мне соизволил спросить графа Паскевича-Эриванского, может ли таковой перевод брата Вашего последовать. Приятным долгом поставляя Вас, милостивый государь, о сем уведомить, пребываю с совершенным почтением и преданностью,

Ваш, милостивый государь, покорнейшей слуга А. Бенкендорф.

7. Апреля 1831 г. Его высокобл.[агородию] А. С. Пушкину.

589. А. Н. Гончаров — Пушкину. 9 апреля 1831 г. Полотняный завод.

9 апреля 1831 года. П. Завод.

Милостивый государь Александр Сергеевич! Сейчас получа письмо ваше, спешу вам на то моим ответом. Как я сказал, что нижегородское имение отдаю трем моим внукам, Катерине, Александре и Наталье, так и ныне подтверждаю тоже. — Паче ваш поверенный может иметь способ совершить сию крепость — с большим моим удовольствием соглашаюсь на то, прося вас покорнейше дать случай мне (чем скорей, тем лучше) видеться с ним и устроить сие дело к окончанию. — Проезд его ко мне и возвращение есть мое дело, следовательно, сие и озабочивать его не должно. —

Что ж вы пишите на счет Саши, — я Александра Юрьевича Поливанова очень знаю, (хотя не быв в коротком с ним знакомстве), но по частому с ним свиданью и почти по соседству. — Много об нем наслышан: разумею его весьма хорошим молодым человеком и заслуженным большого внимания от всего общества целой нашей губернии, и буде этого хочет сама Саша и мать ее на то согласна, я против сего никакого препятствия не могу сделать; а как вам известно, что я в силах сделать, то паче он на то согласен, с богом! и я готов. — Будьте уверены, что по желанию вашему от меня сие до поры и время никому объявлено не будет и даже и к матери ее о том не напишу, а буду ждать ее ко мне извещения о том. — Сверх же того, аще обстоятельства мои поправятся и дела примут лучший оборот, не откажусь сделать всем им трем прибавку и пособие. — Прося вас продолжения добрых ваших о мне мыслей и родственной любви, с почтением моим пребыть честь имею ваш, милостивый государь, покорный слуга Афанасий Гончаров.

P. S. Отъезд ваш в Петербург может опять надолго не решенным оставить обстоятельства, мною вышеписанные. Прошу вас покорнейше известить меня, когда думаете оттуда возвратиться и могу ли я иметь удовольствие в мае или июне личное иметь с вами свиданье, чего буду ожидать от вас из Москвы, прежде выезда вашего. —

590. П. А. Плетневу. 11 апреля 1831 г. Москва.

Воля твоя, ты несносен: ни строчки от тебя не дождешься. Умер ты, что ли? Если [533] тебя уже нет на свете, то, тень возлюбленная, кланяйся от меня Державину и обними моего Дельвига. Если же ты жив, ради бога, отвечай на мои письма. Приезжать ли мне к Вам, остановиться ли в Царском селе, или мимо скакать в Петербург или Ревель? Москва мне слишком надоела. Ты скажешь, что и П.[етер]Б.[ург] малым чем лучше: но я как Артур Потоцкий, которому предлагали рыбу удить: j'aime mieux m'ennuyer autrement [534]. Мне кажется, что если все мы будем в кучке, то литература не может не согреться и чего-нибудь да не произвести: альманаха, журнала, [535] чего доброго? и газеты! Вяземский везет к Вам Жизнь Ф.[он]Визина, книгу едва ли не самую замечательную с тех пор как пишут у нас книги (всё-таки исключая Карамзина). Петр Иваныч приплыл и в Москву, где кажется приняли его довольно сухо. Что за дьявольщина? не уж то мы вразумили публику? или сама догадалась, голубушка? А кажется Булгарин так для нее создан, а она для него, что им вместе жить, вместе и умирать. На Выжигина II-го я еще не посягал, а как, сказывают, обо мне в нем нет ни слова, то и не посягну. Разумею, не стану читать, а ругать всё-таки буду. Сомов написал мне длинное письмо, на которое еще не отвечал. Скажи ему, что Делорма я сам ему привезу, потому и не посылаю. Что баронесса? — О тебе говорила мне Жихарева; анекдот о билетцах — прелесть!

11 апр. Христос воскрес!

Адрес: М. г. Петру Александровичу Плетневу, в С. Петербург в Екатерининском институте.

591. В. С. Голицын — Пушкину. 12 апреля 831 г. Москва.

Посылаю Вам развратительную книгу (Physiologie du mariage) [536], автора коей я желал бы видеть повешенным за [-]. Вы также найдете здесь три книги, врученные мне моим племянником; весьма бы обязанным я счел себя, если б Вы меня ссудили прочими томами лорда Байрона, который в первых двух немного сух; — поправку сего недостатка я ожидаю в описании плавания его по стезям Леандра.

Жена благодарит Вас за воспоминание, она еще не опомнится от удара, нас постигшего, и вероятно не скоро придет в прежнюю тарелку. — Мы перешли с верху вниз, что̀ друзьям, нас навещающим, сокращает путешествие несколькими ступеньками: — неужели Вас сие не заманит когда-нибудь от нечего делать? — Проклятая муза моя совершенно истощилась после куплетов, мне внушенных смертью моего Митиньки, и которые я себе предоставляю подвергнуть Вашему снисходительному разбору. —

„искусства нету в них„и красноречья мало,„мне сердце каждый стих„и слово диктовало.

Прощайте, почтеннейший Александр Сергеевич; кланяюсь Вам от души.

Преданный навсегда

Влад. Г. 12-го апреля 1831.

592. П. А. Плетневу. Около (не позднее) 14 апреля 1831 г. Москва.

Ты прав, любимец муз — должно быть акуратным, хотя это и немецкая добродетель; нехудо быть и умеренным, хотя Чацкий и смеется над этими двумя талантами. И так вот тебе понктуальные ответы на твои запросы. Деларю слишком гладко, слишком правильно, слишком чопорно пишет для молодого лицеиста. В нем не вижу я ни капли творчества, а [537] много искуства. Это второй том Подолинского. Впроччем может быть он и разовьется. О Гоголе, не скажу тебе ничего, потому что доселе [ничего] его не читал за недосугом. Отлагаю чтение до Царского села, где ради бога найми мне фатерку — нас будет: мы двое, 3 или 4 [538] человека да 3 бабы. Фатерка чем дешевле, тем разумеется лучше — но ведь 200 рублей лишних нас не разорят. Садика нам не будет нужно, ибо под боком будет у нас садище. А нужна кухня, да сарай, вот и всё. Ради бога, скорее же! и тотчас давай нам и знать, что всё-де готово, и милости просим приезжать. А мы тебе как снег на голову.

Обними Жуковского за участие, в котором я никогда не сомневался [но которому радуюсь как нечаянности]. Не пишу ему, потому что не привык с ним переписываться. С нетерпением ожидаю новых его баллад. И так былое с ним сбывается опять. Слава богу! Но ты не пишешь, что такое его баллады, переводы или сочинения. Дмитриев, думая критиковать Жуковского, дал ему прездравый совет. Жук[овский], говорил он, в своей деревне заставляет старух себе ноги гладить и расказывать сказки и [из это[го]] потом перекладывает их в стихи. Предания русские ничуть не уступают в фантастической поэзии [539] преданиям ирландским и германским. Если [вдохновенье] всё еще его несет вдохновением, то присоветуй ему читать Четь-Минею, особенно легенды о киевских чудотворцах; прелесть простоты и вымысла!