Век эмпирей - Тони Гонзалес

Фалек не отвечал, поэтому Гир, нетерпеливо вложил костыль ему в руки.

Попробуй, настаивал он. Ты слишком тяжелый для меня, чтобы я смог тебя втащить.

Капсулир был недвижен; он был столь же потрясен добротой ребенка, как враждебностью, проявляемой всеми остальными. Поместив костыль прямо перед собой, он поднялся со стула с непривычной легкостью.

Затем он просунул руку в браслет с креплением и сделал несколько шагов, опираясь на костыль.

Тот был полностью подогнан под Фалека.

— Спасибо, — выговорил он наконец.

Пожалуйста!

Когда он сделал еще несколько шагов, то заметил надпись, выгравированную на внутренней стороне браслета. Там было написано:

«МАРИУС»

— Что это? — спросил Фалек, разворачивая костыль, чтобы мальчик мог видеть.

У тебя нет имени, так что я дал тебе новое, — радостно передал Гир, — думаю, что оно тебе подходит. Кроме того, как еще остальные поймут, что костыль принадлежит тебе?

Фалек едва не задохнулся.

— Что оно значит?

Оно значит «учитель» на моем прежнем языке, сообщил Гир. Но, возможно, я написал его с ошибками. Я просто помню, как это звучит. Я давно уже не пользовался этим языком.

Мрачное открытие осенило капсулира, повергая его с эмоциональных высот.

— Гир, я должен кое-что понять, — серьезно спросил Фалек, снова опускаясь на стул. — Мы не принадлежим к одному и тому же народу, верно?..

Выражение лица ребенка изменилось, сравнившись с серьезностью Фалека.

— И мои сородичи… они… ужасно жестоки с твоими?

Когда Гир медленно кивнул, Фалек почувствовал, как его захлестывает волна стыда.

— Независимо от того, кем или чем я был раньше, — сказал Мариус, — мы с тобой друзья. У меня долг перед каждым на этом корабле. Но для тебя… я всегда сделаю все, чтобы помочь тебе.

Лицо Гира теперь выражало чистую печаль.

Ты не многое можешь тут сделать, передал он. Другие, такие, как ты, повредят тебе за то, что ты был добр с таким, как я.

Гейбл плюхнулась на связку кабелей и инструментов на металлическом полу рядом с Теей. Та, стоя на коленях, боролась с парой тяжелых вентилей.

— Привет, — сказала Гейбл. — Мне велели помочь и быть у тебя на подхвате. Но я новичок по части… ремонта звездолетов.

Тея бросила на нее утомленный взгляд.

— Твое лицо мне знакомо, — проворчала она. — Я хотела сказать об этом раньше.

— У меня еще не было шанса представиться. — Гейбл, криво усмехнувшись, протянула руку. — Гейбл Дитрих. Я была врачом первой помощи на станции Лорадо.

— Жаль слышать об этом. — Тея ответила ей рукопожатием. — Тея Барабин. Я — сестра Винса.

— Правда? — воскликнула Гейбл. — Я оперировала его плечо.

Глаза Теи, казалось, стали пустыми.

— Ах да. Теперь я тебя вспомнила.

— Того ублюдка, который стрелял в него, поймали?

— Ага, — пробормотала Тея. Хорошо, что на борту есть еще одна женщина, перед которой можно выговориться. — Можно сказать и так…

— Это сканирующая антенна, — сказал Джонас. — На борту все проверено, так что проблема где-то между центром и слоем гидроизоляции корпуса.

Он сделал паузу, ожидая ответа. Солнце системы озаряло мостик жутким синеватым светом.

— Металлическое покрытие с одной стороны полностью отстрелено, — послышался голос Винса в интеркоме.

— А как насчет фидеров? — спросил Джонас, наблюдая через камеру, как Винс выбирается на корпус «Ретфорда». Несмотря на то, что вращение корабля замедлилось, он вышел наружу в спасательном костюме, приспособленном для работы в исключительно опасных условиях.

— Разрезаны ровно пополам, — сказал Винс. — Но тут все можно зафиксировать — сцепление к сцеплению. Все необходимые кабели у меня с собой. Займет полчаса самое большее.

— Хорошо, — сказал Джонас, поражаясь прогрессу, которого достигла его команда. Ему было видно, как искры разлетались в пространстве, когда Винс установил паяльную лампу на корпус. — Будь там поосторожнее.

Джонас знал, что лучше не ждать ответа.

— Когда я сказала ему, что потеряла ребенка, он просто… усмехнулся.

— И за это Винс убил его? — недоверчиво спросила Гейбл.

— Ты видела, что случается, когда он выходит из себя, — сказала Тея с отсутствующим взглядом. — Он избил моего мужа до смерти. Винс и я были замешаны в убийстве сотрудника мегакорпорации, — преступлении, караемом казнью по законам Альянса. Не имело значения, что он имел привычку бить меня или что он убил моего нерожденного ребенка. Я знала с первого момента, что мы оба, Винс и я, всегда будем беглецами в Альянсе Калдари. Джонас предложил нам помощь… нам больше не к кому было обратиться.

— Я помню день, когда Джонас притащил его ко мне, — заметила Гейбл. — Я понятия не имела…

— Я мельком увидела тебя, прежде чем Джонас велел мне оставаться на борту «Ретфорда», — сказала Тея, усаживаясь у переборки коридора, напротив спутанной груды кабелей и схем. — Он сказал, что не может быть уверен, что ты не сдашь нас обоих в обмен на награду за наши головы.

— Он так сказал? — вскипела Гейбл.

— Джонас угрожал нам нашим прошлым с тех пор, как мы оказались на борту этого корабля. Так он управляет людьми. Что ж, добро пожаловать на борт — и чем он связан с тобой?

— Я с ним спала, — откровенно сказала Гейбл.

— О. — Тея отвела взгляд. — Такая связь…

— Вообще-то я этим не горжусь, — призналась Гейбл. — Но, знаешь, я не горжусь множеством вещей в моем прошлом…

Не отводя глаз от корпуса корабля, Винс приварил на место последнее сцепление. Сегмент поврежденной металлической брони, прежде покрывавшей его, кувыркался в пустоте, далеко позади. Прямое попадание, конечно, пробило бы также и корпус, но при данных обстоятельствах они отделались наименьшими потерями.

Сенсор в техническом комплекте Винса сообщил, что энергия пошла по заново установленным кабелям.

— Включай, — заявил он Джонасу. — Но на пассивном уровне, пожалуйста.

— Понял, — послышалось в наушнике.

Мгновением позже сканирующая антенна на мачте стала вращаться и замигал навигационный сигнальный маяк на ее вершине.

— Я закончил, — сказал Винс, собирая инструменты.

— Отличная работа, — ответил Джонас. — Увидимся внутри.

Винсу не надо было смотреть, чтобы найти путь, по которому ему предстояло вернуться в грузовой отсек. Он знал искореженную поверхность «Ретфорда» так же хорошо, как лабиринт переходов внутри; сосредоточив взгляд на корпусе, он был способен сохранять ориентацию в пространстве. Единственным внешним признаком того, что он движется, было регулярное чередование вспышек и затемнений, отраженных на поверхности корпуса, и отсветы на затянутых в перчатки руках — от синего до белого, — когда он подтягивался вперед.

Где-то по пути его осенило, что он все еще таскает при себе отрезанный палец женщины-рейдера, пытавшейся убить его.

Пробираясь обратно в грузовой отсек, он решил, что прочие задачи в списке ремонтных работ могут немного подождать.

Джонас тем временем изучал данные, поступившие после пассивного сканирования, и большинство новостей — хотя и не все — были плохими.

Тея покачала головой.

— Тебя уволили из «Лай Дай» за отказ принимать пациентов?

— Нет, они уволили меня, потому что я отказывалась пропускать управленцев вне очереди, — ответила Гейбл. — Я принимала первыми тех, кто действительно был серьезно болен, а потом уже всех остальных. Меня не заботили правила и, уж конечно, меня не волновало, что они требуют предпочесть осмотр менеджера с головной болью проходчику туннелей с оторванной рукой. Ну вот, однажды я послала на хрен не того менеджера, и все.

— Я никак не могу поверить, что ты была там в то же время, что и я, — сказала Тея. — Имела дело с той же коррупцией… с тем же дерьмом… невероятно.

— Меня заменили еще до того, как служба безопасности выпроводила меня с предприятия, — проворчала Гейбл. — Затем меня внесли в черный список. Это все равно что отобрать у меня лицензию на медицинскую практику — кто позволит мне принимать пациентов, если мегакорпорация запретила мне лечить собственных сотрудников? Так что я сделала единственное, что могла…

— Ты сбежала. Точно так же, как мы.

— Я долгое время была не в себе, — продолжала Гейбл. — У меня были кое-какие деньги, средства на путешествие… но я так сильно жалела себя, что перепробовала все наркотики, переспала с большим количеством парней, чем я могу даже вспомнить… Через некоторое время я не могла уже выдержать собственного вида. Я была так близка к тому, чтобы… покончить с этим, катясь по наклонной плоскости. Знаешь, как я попала на станцию Лорадо?