Царь горы - Вадим Панов

— Настолько важных интриг не существует, — подумав, выдал Биджар. — Конечно, этот эксперт, — Хамзи кивнул на насупившегося Урбека, — мало кому интересен, но я директор Торговой Гильдии, и ради моей безопасности комиссар пойдет на многое.

— С вашего позволения, я останусь при своем мнении, — вежливо ответил кардинал. — Ваши жизни не потянут на полноценную ставку в игре, которую я веду.

— Но для чего мы вам нужны в таком случае?

— Дополнительный козырь, — пожал плечами масан. — Возможно, придется обмениваться пленными, возможно, потребуется добавить к ставке что-нибудь незначительное. Вы, два обормота, можете пригодиться в качестве мелкой разменной монеты, а потому останетесь у меня. Все понятно?

— К концу разговора вы стали агрессивным, — отметил Урбек.

— Честно говоря, я не понимаю, как вас можно терпеть, — откровенно признался Густав.

— Нас не надо терпеть, — нравоучительно произнес Биджар. — С нами надо дружить, и тогда вам улыбнется счастье.

Кардинал тяжело вздохнул.

— Какой-то он ненастоящий масан, — посетовал Урбек. — Деньги ему, видишь ли, не нужны. Просто дикарь, клянусь шутками Спящего. Хуже Красных Шапок.

— И хорошо, что ненастоящий, — рассудительно ответил Хамзи. — Настоящий бы нас высушил.

Идущий чуть позади охранник хмыкнул, но шасы не обратили на него внимания.

— Ты чего нос повесил?

— Да я о бизнесе беспокоюсь, — уныло пробурчал Кумар. — Как он без меня? Столько времени даром пропадает, что я на одной только упущенной выгоде разорюсь.

— Не волнуйся, — рассмеялся Биджар. — Любой директор рано или поздно едет в отпуск, и грош цена бизнесу, который в этот момент замирает.

— А проект?

— Проект развивается. Чуды и не заметят, что нас нет в городе.

Студия «Тиградком»

Москва, 1-я Брестская улица

16 декабря, четверг, 11.57

Распоряжение великого магистра выполнялось неукоснительно — чуды молчали. Стискивали зубы, хмурились, но молчали, никак не отвечали на возрастающий поток разоблачительных материалов. А между тем каналы «Тиградком» все более и более плотно засорялись передачами, очерками и прочими «исследованиями», повествующими о трагедии кэш-цивилизации. О печальной участи Красных Шапок говорили историки и дикторы новостей, предприниматели, шоумены и просто известные личности. Вторжение в Денежную Башню обсасывалось со всех ракурсов, а юристы увлеченно обсуждали перспективы дела «Торговая Гильдия против Ордена». Великий Дом Людь опубликовал сдержанное заявление, смысл которого сводился к тому, что «много печальных страниц осталось в прошлом», и выразил осторожное сожаление, что кэш-цивилизация не сумела достичь расцвета. Пресс-служба Великого Дома Навь ограничилась невнятным посланием, главной мыслью которого стало: «шумные дискуссии на исторические темы не должны мешать деятельности Торговой Гильдии», при этом навы не забыли подчеркнуть традиционное миролюбие Темного Двора. К вечеру среды атака на чудов набрала такую мощь, что игнорировать ее стало невозможно. Народ, трепетно увлеченный вскрывшимися преступлениями, жаждал выслушать обвиняемую сторону, и Франц де Гир санкционировал проведение дебатов в прямом эфире.

И вновь посыпались ошибки.

Во-первых, несмотря на предложение старого Себастьяна нанять для защиты кого-нибудь из шасов — вокруг Замка роями вились юристы и эксперты, готовые (за умеренную плату) перегрызть горло любому стороннику кэш-цивилизации, Франц отправил в «Тиградком» Анатоля фон Добба, помощника мастера хранителя знаний. Де Гир надеялся, что фактов, изложенных ведущим историком Ордена, будет достаточно, чтобы оппоненты умерили пыл. Во-вторых, сам Анатоль не нашел ничего лучшего, как заявиться в студию в камзоле традиционного покроя и с рыцарской цепью на груди. Фон Доббу казалось, что так он выглядит более представительным.

С одежды все и началось.

— Вы рыцарь? — кисло осведомился Задир Кумар.

— Разумеется, — гордо ответствовал Анатоль.

— А читать вы умеете? Или только мечом помахивать?

Публика в студии поддержала проявленную ведущим недоверчивость одобрительным гулом. О чем думают чуды? Тут обсуждается серьезнейший политический вопрос, требующий глубокой проработки множества научных трудов, а они присылают какого-то драчуна!

Фон Добб покраснел:

— Я помощник мастера хранителя знаний.

— То есть вы разбираетесь в предмете дискуссии?

— Я историк. В мои обязанности входит…

— Но вы рыцарь, состоящий на службе?

— Разумеется.

— Ну что вы заладили: разумеется да разумеется, — посетовал Задир. — Вы еще скажите: слушаюсь!

— Может, хватит оскорблений?

— Я пытаюсь выяснить вашу квалификацию, — развел руками ведущий. — Вы военный историк, представитель пропагандистской машины Ордена, так? Вы один из тех, кто переписывает летописи в угоду политической конъюнктуре.

— Ложь!

— Вы можете доказать свои слова?

— А вы свои обвинения?

— А почему вы уходите от прямого ответа? Вам стыдно или вы знаете, что не правы? Почему в Ордене не желают объективного расследования?

— Что значит «не желают»? Мы тщательно просмотрели архивы…

— Во главе со своим прямым начальником? Сколько документов вы уничтожили во время так называемого «просмотра»?

— Перестаньте молоть чепуху!

— Вы мне угрожаете? Конечно, все знают, что демократические институты Тайного Города находятся под постоянным давлением Великого Дома Чудь. Достаточно вспомнить вторжение в Денежную Башню, чтобы понять…

— Великий магистр принес извинения Торговой Гильдии…

— Но нас не запугаешь! Никому не удастся подавить свободный голос «Тиградком»!

Зрители сопроводили смелое заявление Задира оглушительными аплодисментами.

— Рано или поздно правда становится достоянием общественности. Истину невозможно скрыть! Ее невозможно вытравить из архивов! Следы останутся! И мы узнаем, что же на самом деле произошло с кэш-цивилизацией!

— Реклама! — сообщил режиссер.

— Уф! — Кумар глотнул воды и весело посмотрел на насупленного рыцаря. — Слушай, а чего Франц не прислал Рика Бамбарду? Он у вас и авторитетный, и говорливый. Мне бы пришлось сложнее…

— Голову откручу, — пообещал Анатоль.

— Да ладно тебе! Это же просто бизнес.

— Ты мне хоть слово вставить дашь?

Шас удивленно вытаращился на рыцаря:

— Дружище, у нас прямой эфир и свободная дискуссия. Захочешь чего сказать — милости прошу. Ты для этого и пришел.