Толпа героев XVIII века - Евгений Анисимов

А когда настало утро виктории и его панночка уселась на золоченый трон великого своего отца, он привычно встал за ее спиной – не просто бывший певчий, а первый человек империи. На него обрушился поток наград, пожалований, чинов… 25 апреля 1742 года, в день коронации Елизаветы Петровны, на церемонии в Кремле Разумовский нес шлейф за государыней и был пожалован чином обер-егермейстера (руководителя царской охоты) и высшим орденом Святого Андрея Первозванного. А потом он стал командиром Лейб-компании – привилегированного воинского соединения, охранявшего покой государыни, графом, владельцем тысяч крепостных душ, генерал-фельдмаршалом… Той же весной в дни пребывания двора в Москве Разумовский выехал далеко за заставу навстречу экипажу, в котором из Лемешей везли его мать.

Это событие надолго запомнилось землякам Разумовского. Рассказывали, что однажды в Лемеши прибыла блестящая кавалькада всадников и несколько карет. Придворные разыскивали дом госпожи Разумовской. Крестьяне с удивлением отвечали: «В нас сроду не було такой пани, а есть удова Розумиха, шинкарка!» Оказывается, ее-то и разыскивало посольство из Петербурга. А когда Розумиху нашли, то прибывшие низко ей поклонились, вручили соболью шубу с царского плеча и от имени императрицы пригласили ее ко двору. Шинкарка восприняла это как шутку и все твердила: «Люди добре, не глазуйте з меня, що я вам подияла?» Потом, поверив происходящему, она расстелила подаренную царскую шубу на дороге, уселась на нее со всей родней, выпила чарку горилки («погладить дорожку, щоб ровна була»), села в карету и помчалась на свидание с Олешей и его панночкой.

При встрече с сыном Розумиха долго отказывалась признать в роскошном, холеном вельможе в кружевах и бриллиантах своего Олешу. Тогда тот, мало смущаясь своей блестящей свиты, снял штаны и показал матери родимое пятно, о котором могла знать только она да, может, сама императрица… Старушку причесали, переодели по моде, нарумянили и привезли во дворец, где она тотчас упала на колени, приняв свое отражение в золоченом зеркале за императрицу. Но потом, ласково встреченная государыней и придворными, Розумиха оттаяла, привыкла и… запросилась домой – там у нее остался без присмотра шинок, по-нашему кабак…

Влияние Алексея Григорьевича на Елизавету после ее коронации не уменьшилось, а даже наоборот – она не расставалась с ним ни на минуту. Сохранилось множество свидетельств той любви, которая связывала императрицу с Разумовским. Один видел, как в сильный мороз, выходя из театра, самодержица Всероссийская заботливо застегивала ему шубу и поправляла на его голове шапку. Другой заметил, как на охоте в палатку к простудившемуся Разумовскому вошла государыня и «словно со своего мужа, рубашку сняла и надевала другую». Третий подсмотрел, как, весело хохоча, государыня сидела на коленях у Разумовского. Это была завидная, счастливая пара. Такими их увидел в Эстляндии один из местных жителей. Он оказался в десяти шагах от царицы и был восхищен ее необыкновенной красотой. Она вышла из кареты вместе с Разумовским на берег моря, «веселая и без всякой принужденности». Сияло яркое июльское солнце, с моря дул легкий ветерок. «Государыня была в легком платье, – записал этот человек, – она поговорила что-то с графом Разумовским, и он повел ее под руку на близлежащую возвышенность… Ветер взвевал ее шелковую черную юбку так, что виднелась сорочка тончайшего полотна. “Не уставай!” – сказала она по-русски графу Разумовскому и тотчас очутилась вместе с ним на холму».

Секрет искренней, вызывающей зависть и ненависть многих любви императрицы к бывшему пастуху таился не только в плотской страсти Елизаветы к этому красавцу, но и в его несокрушимой надежности, верности и доброте. В придворном мире интриг, подлости и коварства Разумовский выделялся тем, что, обладая безграничными возможностями фаворита, никогда и ни в чем не посягнул на власть государыни, не дал повода даже заподозрить себя в интригах за ее спиной. И она ценила в Олеше это бескорыстие, называла его в письмах «Друг мой нелицемерный!». При этом Разумовский не был наивен или излишне прост. Наоборот, он был умен и всю свою благополучную – через край – жизнь помнил, откуда он, кто он и в чем секрет его необыкновенного счастия. Он знал цену и людям, и самому себе и не обольщался, слыша над головой звуки медных труб. Не раз с присущим украинскому народу мягким юмором граф подшучивал над той волшебной историей, которая началась в рождественские праздники в сельской церкви Чемар…

Но оказалось, что, попав в императорские чертоги, Разумовский вытащил еще не все золотые яблоки из корзины судьбы. Осенью 1742 года «раб Божий Алексей» и «раба Божия Елизавета» в глубокой тайне венчались в маленькой сельской церкви подмосковного села Перова. Рядом стояли самые близкие и доверенные люди. Произошло невероятное – украинский пастух стал мужем российской императрицы! Такова была воля Елизаветы – женщины набожной и не чуждой благочестивых порывов. Она тяготилась «блудной связью» с Разумовским, и церковный брак с возлюбленным был для нее естественным и желанным.

Венчание мало изменило Алексея Григорьевича. Ленивый, вальяжный, в парчовом шлафроке, он вместе с одетой по-домашнему Елизаветой обедал в кругу ближних людей за столом, который с помощью подъемного механизма поднимался с нижнего этажа, полностью сервированный и уставленный то дивными заморскими яствами, то тарелками с наваристым украинским борщом, изумительный запах которого (а варили его шесть часов!), а также пампушек с чесноком побеждал все другие ароматы дворца.

Благодушие Алексея Разумовского вошло в поговорку. Он не был безмерно честолюбив, не мечтал покрыть себя славой полководца на поле сражения, не желал прослыть и мудрецом – он попросту наслаждался жизнью. Сладости власти он предпочитал покой и волю. Впрочем, в двух случаях он утрачивал благодушие. Это бывало, когда рюмка горилки оказывалась лишней для его могучего организма. Тогда дух старого пьяницы и драчуна Гришки Розума просыпался в новоявленном графе. Говорили, что жена влиятельного сановника графа Петра Шувалова всякий раз ставила свечку, когда муж, бывший на охоте с фаворитом, возвращался с непобитой физиономией – уж очень тяжелы были оплеухи Разумовского. Алексей Григорьевич терял привычный покой и тогда, когда заходила речь о его матери, о рiдной Украiне. Все годы, проведенные в столицах, он тосковал по родине, родне, не оставляя ее вниманием. Благодаря Разумовскому все его родственники были устроены хорошо, «вышли в люди», а на Украину посыпался град милостивейших указов государыни, значительно ослабивших гнет москалей.

Олеша с таким смаком рассказывал своей панночке о прекрасной Украине, что когда он как-то раз запросился на время «до мамы», императрица бросила все свои балы и маскарады и поехала с ним. Официально же движимая благочестием государыня – глава Русской православной церкви – отправилась в Киев, к угодникам в Печерский монастырь. Поездка эта была организована с необычайным размахом: 23 тысячи лошадей, сотни слуг, золоченые кареты. Да и украинцы лицом в грязь не ударили: встретили государыню роскошью церемоний, ее любимыми театральными спектаклями и фейерверками. Но больше всего ее поразили искренность и теплота оказанного ей приема, радушное украинское хлебосольство и удалой гопак. Непрерывно вдоль всей дороги, по которой двигался кортеж, нарядными толпами стоял украинский народ. Он хотел бачить красавицу-государыню и Разумовского, чтобы воочию убедиться, как сбывается сказка о простом казаке, ставшем мужем самой царицы…

Конечно, глядя на эту прекрасную пару, трудно было не подумать о том, какие же красивые дети должны у них быть! Слухи о тайных детях Елизаветы и Разумовского волнами расходились по стране, будоража умы всех российских и зарубежных сплетников. Говорили, что эти дети получали образование за границей, в Швейцарии, под фамилией Таракановы, что одна из дочерей окончила свою жизнь в монастырском заточении. Но все это легенды, хотя дыма без огня не бывает. Точно известно, что в Швейцарии учились дети старшей сестры Алексея Разумовского, носившей по мужу фамилию Дараган, которую досужие немецкие газетчики переделали в Таракановы. Потом, уже при Екатерине II, за эту легенду ухватилась безвестная самозванка, о которой пойдет речь ниже. Допускаю, что дети в этом браке все-таки были. Но в те времена дети не были такой драгоценностью, как ныне. Обычно новорожденных бастардов стремились убрать с глаз подальше, передавали за умеренное вознаграждение в семьи придворных слуг, местных жителей, причем приемные родители не всегда и знали, чей это ребенок. Ползают трое, пусть ползает и четвертый – авось выживет!

Но все когда-то кончается, даже счастье и любовь. Прожив вместе почти двадцать лет, супруги расстались. Это произошло по воле Елизаветы, у которой появился новый фаворит: молодой, образованный и красивый Иван Иванович Шувалов. Без скандалов и ссор Разумовский съехал с императрицына двора, поселился в подаренном ему государыней Аничковом дворце и зажил барином в покое и неге, оставшись по-прежнему добродушным и ленивым…