Черные розы для снайпера - Нина Васина

– Сними наручники! – зашипела Полина, когда Ева остановилась.

Из джипа впереди вышел молодой человек в тесном костюме, джип сзади освещал его фарами. Ева вдруг подумала, что сзади – осветитель. Остановившись на расстоянии и не переставая улыбаться, человек показал пустые ладони и прокричал.

– Девочки! А посмотрите туда! – Он махнул куда-то назад, фары задней машины переместились и освещали теперь встречную полосу, по которой навстречу медленно подъезжала «Нива» с покореженными боками. Машина словно выбрала зону с освещением получше, остановилась, из нее вышел человек и приладил на плече гранатомет. – И что это такое, а?! – давился от смеха молодой человек, все еще показывая ладони. – Не слышу!

– Гранатомет, – пробормотала Ева, Полина протащила руки под ступнями и требовала ключи от наручников.

– Все равно не слышу!

– «Муха»! – крикнула Ева и подумала, что человечек на дороге с тяжелой трубой на плече как бутафор добавил кое-что в оформлении.

– Теперь слышу, умница. Сидите тихо-тихо, мы на вас посмотрим, ладно, девочки!

Из переднего джипа вышел еще один человек, он заглянул в машину Евы бесстрастным бледным лицом и помог себе фонариком.

– Куница, – произнес он неожиданно резким тонким голосом, – Апельсин, а третью не знаю.

– Ты уверен? – поинтересовались у него еще двое, вышедшие из переднего джипа.

– Я не знаю третью.

– А которая Куница? – возбужденно потирал руки самый высокий.

– Сзади.

Полина сцепила зубы и зажмурилась от яркого света. «Помощник режиссера», – подумала она.

– Деточка, ты опусти пистолет, будь умницей, а то вдруг пристрелишь кого-нибудь, а мы дяди добрые, с хорошими манерами, – сказали Далиле. – Вон у тебя ручка как дрожит, опусти, ну и умница! Я очень осторожно залезу тебе за пазуху, – это Еве, – мне нужно посмотреть твое удостоверение, у тебя ведь есть удостоверение?

– В кармане пиджака.

– Жаль, я думал за пазухой. Посмотрим… Да, Курганова Ева Николаевна, все верно. А расскажи-ка мне, Ева Николаевна, как тебя угораздило сняться в «Плейбое»?

– Что? – не поверила Ева.

– Ну просто расскажи в двух словах, быстренько, а то мой товарищ устал держать эту штуку на плече, двенадцать килограммов все-таки!

– Не говори, вдруг они из отряда по борьбе за нравственность, – пробормотала Полина.

– Это была… Это плата за инсценировку самоубийства. Один режиссер изобразил накладку на голову, как будто я покончила с собой, а за это…

– Достаточно, это она, – голос сзади. Человек невидим.

– А теперь ты, Полина, или как там тебя?

– У меня на этот счет проблемы, я не знаю, как меня зовут на самом деле, – заявила Полина.

– Это ничего, какая разница, в конце концов, – сказали ей. – Ответь, куколка, в каком лагере ты в прошлом году проходила подготовку? Ты не молчи, ты зря молчишь, – вздохнул добрый дядя с хорошими манерами, – если ты не докажешь, что ты именно и есть Куница, мы тебя просто пристрелим, потому что живыми нам нужны Куница и Апельсин.

– Иордания, – выдохнула Полина.

– И главный там?

– Старик Хоттабыч.

– И что ты сделала плохого этому милому старику?

– Я его укусила в одно место. – Полина закрывалась руками в наручниках от яркого света фонаря.

– Вот и ладненько, вот и хорошо. Вы девочки опасные, но не дуры, правильно? Сидите тихо-тихо, пока я вам сделаю укольчик, видите, я все рассказываю заранее, в плечо, инструмент стерильный. Вы заснете, мы вас отвезем в нужное место. Все!

– А я? – осипшим голосом поинтересовалась Далила.

– А ты кто, куколка?

– Отпустите ее, она здесь случайно. – Ева смотрела в зеркало на Далилу, прощаясь, впечатывая в память испуганное бледное лицо.

– Она мой психоаналитик, – заявила Полина, – она должна быть со мной рядом. Слушай, толстый, ты же возишь с собой этого кастрата, который нас знает в лицо, еще у тебя наверняка есть парочка охранников.

– У меня нет охраны. У меня только единомышленники!

– А у меня психоаналитик! У меня проблемы, понимаешь? Если я нужна тебе живой и в действии, ты меня не огорчай, ладно?

– А почему она наставила на тебя пистолет? – поинтересовался добрый дядя.

– У нее свои методы.

Мужчины убрали фонарики, сгрудились кучей и совещались.

– Какого черта тебе надо, пусть она уйдет! – прошипела Ева и бросила назад ключи от наручников, Далила нащупала их на сиденье и отдала Полине.

– Дура. Думаешь, ее просто оставят на обочине, да?! Ты знаешь метод Келмана?

– Это проходят в лагере Хоттабыча?

– Давай работай. Говори, что у тебя аллергия на снотворное, шевелись!

– И что это будет? – удивилась Ева.

– Нет времени объяснять. Создавай проблемы, капризничай, требуй условий, тяни время, раз мы нужны живыми! Мы не должны вырубиться, если ты хочешь, чтобы твоя подруга осталась жива!

– Эй, – крикнула Ева, – мальчики, есть предложение! – Она открыла дверцу и вышла. – Я тут подумала, что не хочу засыпать, но с вами поеду, и сделаем так. Берем гранату, выдергиваем чеку. – Ева зубами дернула кольцо и выплюнула его. – Гранату бросаем в любое место! – Она присела и резким движением запустила гранату вдоль дороги к «Ниве». Четверо совещавшихся упали на асфальт и закрыли головы руками, из заднего джипа ударила автоматная очередь, стреляли по земле, с шумом сдувались колеса ее машины. Ева присела и закрыла голову руками, пережидая взрыв, ударной волной ее швырнуло к дверце, она заползла внутрь и спросила у Полины, достаточно ли капризно себя ведет.

– Ева хотела только сказать, – объясняла Полина в бледное до синевы лицо вставшего с асфальта «помощника режиссера», – что у нее аллергия на снотворное. Мы поедем куда хотите, только не надо уколов.

Мужчина вытащил клетчатый платок и вытирал мокрое лицо.

– Что у вас? – крикнул он.

– Пушку бросили, теперь ищем! – сообщили ему. – Посвети, что вы там, совсем взбесились? Полмашины разнесло!

– Я могу посветить, пожалуйста, – предложила Ева и включила дальний свет. – Так хорошо?

– Кенгуру долбаный! – кричал «помощник режиссера» вышедшему из заднего джипа длинному и нескладному мужику. – Ты зачем ей шины пробил? У нас теперь на четырнадцать человек две машины!

– Сам кенгуру! А куда я должен был стрелять? Если очень умный, шмякнулся бы пузом на гранату!

– Я могу сесть кому-нибудь на колени, я – пожалуйста, – предложила Ева.

– Нашел! – крикнули из темноты. По небу, слегка подсвеченному на горизонте, чиркнул, визжа, снаряд. Затаив дыхание и приоткрыв рты, молодые люди в тесных пиджаках дождались взрыва. Ярким всплеском осветило машины и поднятые вверх лица мужчин, в ста метрах от дороги, в клубах огня и дыма летела, кружась и медленно падая, то ли крыша, то ли стена невидимого дома.

– Работает техника, – кивнула Ева. – Ее уронили, а она работает. Вот что значит наше, отечественное. Если бы они бросили вот так в яму у дороги американский «зонтик», хана бы ему была. Очень сложная система наведения. А как только она выходит из строя…

– И у нас есть неплохие экземпляры средней дальности, – возразила Полина, – «Копье», например, и «Джи-эй-120». Я однажды с таким под воду ушла, и ничего!

– Под воду – это одно, а швырнуть на землю…

– Заткнитесь! – заорал «помощник режиссера», багровея лицом.

– Да пожалуйста, – дернула плечиком Ева.

– Перестань говорить «пожалуйста»! – прошипел он в открытое окно, наклонившись.

– Ты моя лапочка, – улыбнулась Ева в близкие бешеные глаза, – тяжело с придурками работать, да?

– Можно я брошу ключик? – спрашивает Полина.

– Какой ключик? – Рука с фонарем чуть дрожит, свет мечется в салоне машины, пахнет гарью и тяжелым одеколоном.

– Вот этот, – Полина размахивается и выбрасывает что-то в окно.

– Так, все! Хватит этого цирка! Выйти из машины!

Первой выходит Ева. Она смотрит, оторопев, как Полина тянет за собой пристегнутую наручниками к ее руке Далилу.

– Оказывается, это даже не театр. Оказывается, это цирк. Тебе удобно? – Полина надела туфли на высоких каблуках и смотрит на Далилу сверху вниз.

– Удобно. Мне удобно.

«Помощник режиссера» приказывает обыскать женщин. Вызываются трое, но Ева требует, чтобы ее обыскивал тот мужчина, которого она сама выберет.

– Ты тоже так думаешь, да? – радостно спрашивает Полина. – Ты тоже считаешь обыск эротическим гротеском?

– Ну как тебе сказать, – Ева задумчиво трогает пальцами подбородок, – не то чтобы это было очень эротично, но некоторые скрытые инстинкты мужского и женского начал в этом действии, несомненно, проявляются.

– Я, как психолог, могу сказать одно: подсознательно мужчина, обыскивающий женщину, всегда готов к сексу, он ощущает воздействие ее организма на свой путем непосредственного контакта чувствительными окончаниями пальцев, он вдыхает запах, само тело женщины находится предельно близко, а действие, которое он совершает в этот момент, крайне возбуждает. Он ведь ищет какое-либо проявление агрессии либо животного испуга, и то и другое очень заразительно… – Далиле пришлось перевести дух, она слегка дрожала и старалась не поднимать глаз.