Лед Бомбея - Лесли Форбс

Ты помнишь истории, которые рассказывал нам отец?

Я помню. Он рассказывал мне, что задолго до того, как Васко да Гама предъявил свои претензии на Индийский океан, торговцы пряностями из Африки плавали во время сезона дождей до Малабарского побережья на плотах из бревен, скрепленных канатами из кокосовых волокон. И эти плоты выдерживали сильнейшие ветры потому, что были гибче, устойчивее судов с фиксированными мачтами. «Когда они развязывали канаты, плоты снова распадались на отдельные бревна, теряя свою индивидуальность, – говорил отец. – Часто подобная гибкая индивидуальность бывает весьма полезна».

Мне было всего семь лет. А в семь лет ребенку нужна прочно фиксированная индивидуальность.

Вот то, что я знаю о муссонах, то, что я запомнила с детства, метеорологические сказки, рассказанные мне однажды ночью под вздымающейся москитной сеткой, когда кокосовые пальмы сгибались почти до земли, а крупные капли дождя, казалось, готовы были пробить стены дома насквозь. В незапамятные времена, в те времена, когда он должен был читать мне «Спящую красавицу» или сказания из «Рамаяны» или воспитывать во мне страх перед тьмой и неизвестным. Но вот те сказания, которые рассказывал мне отец:

1. Тропические ураганы, частые во время муссонного периода в Аравийском море и в Индии, именуются циклонами от греческого слова «кюклос», что означает «круг». Или от «кюклома» – змеиные кольца.

2. Существует спиралевидный, похожий на угря ветер, именуемый «Спиралью Эксмана», который формирует муссонные облака. Суть этого явления заключается в том, что холодный воздух затягивается по спирали вверх, захватывая вместе с собой птиц и насекомых, затем это же движение как бы отражается в море: рыба и морские змеи вытягиваются из морских глубин на поверхность.

3. Нага, божества, пришедшие на землю в образе змей, окружались особым почитанием именно во время дождей, так как из-за наводнений змеи часто покидали обычные места обитания и переселялись в сады, дворы и дома.

4. В сезон дождей особенно часто к этим божествам обращаются бесплодные женщины, молящие их о рождении сыновей.

В мыслях я вновь и вновь возвращалась к змеям.

Наш старый садовник в Керале свято верил в защитные возможности стрихнина. В сезон дождей он держал у себя целый запас этого яда на случай появления змей. Почему мать решила украсть стрихнин у садовника, чтобы покончить с собой, в то время как у нее был свой цианид, так и осталось загадкой. Да, собственно, никто у нее об этом и не спрашивал. Это не тот вопрос, который легко задать.

Она оставила записку:

«Дорогая Розалинда, мужчины слишком слабы. А ты еще слишком молода, чтобы это по-настоящему понимать».

В тот февраль она приняла неверную дозу и выжила. Позднее она нашла более эффективное средство самоубийства.

В последний раз, когда я видела мать живой, она сказала мне, что я стала страшно похожа на отца.

Что-то коснулось моей руки, я подумала, что это – призрак. И я сразу же ее узнала. Мою маленькую рыбку вынесло на поверхность из глубин. Хотя на этот раз она/он разукрасила свое лицо всеми красками, которые только можно было отыскать. Передо мной стояла красивая застенчивая хиджра из сообщества Бины.

Разница в нашем телосложении еще более усиливала абсурдность ситуации. Я обладала всеми внешними достоинствами эмансипированной, хорошо натренированной и неплохо питающейся пловчихи, он представлял собой (если не принимать во внимание его кадык) карикатуру на женскую прелесть: узкий в тех местах, где я была широкой, женственно округлый там, где у меня была мускулатура. Даже руки у него были с нежными ямочками, как у девушки.

– Пожалуйста, мисс, – произнесла она/он, – мне нужно с вами поговорить. Меня зовут Сунила.

4

– Сделайте вид, что вы меня не знаете, – сказала Сунила. – Мы отойдем отсюда.

– Хорошо. Мы идем, а вы говорите. Расскажи мне о своих картинах, Сунила.

Она отрицательно покачала головой:

– Не здесь, мисс. Я отведу вас в безопасное место.

Больше часа я следовала за Сунилой, садясь в переполненные автобусы и вылезая из них, и к тому времени, когда мы достигли тихого уголка Колабы, воздух, как мне показалось, в этом месте уже ничем не уступал альпийскому. Я вдыхала его с наслаждением голодного, пока мы шли по улицам к узкому тупику, где за бананами и жасмином скрывались несколько столиков.

Сунила заказала рыбу, сваренную в банановых листьях, и немного кокосовой стружки.

– Вам достаточно? Это подают с чатни.

– О, вполне. Но почему вы выбрали именно это место?

– За Чоупатти постоянно наблюдают. Полиция тоже замешана, но здесь есть хорошие люди, которые не в ладах с полицией. Видите вон того человека со шрамами на лице, похожими на следы от стекавшей воды? Он собирал макулатуру. Но не давал взяток. И тогда гунда спалили его хижину, когда он спал в ней.

Когда берешь подобные интервью, важно научиться не слишком внимательно вслушиваться в то, что говорится, чтобы упоминаемые образы не стали чрезмерно яркими и не сделались частью вашего личного архива кошмаров.

Картонный дом. Кипы пожелтевших газет. Мышцы лица горят, сжимаясь.

Сохраняй дистанцию, сосредоточься на чисто технических деталях. Держись фактов: убийство с помощью сожжения – явление, крайне редкое за пределами Индии из-за его неэффективности. Трудно устроить пожар такой силы, чтобы наверняка полностью сжечь все тело жертвы, включая и кости. В Индии сожжение в основном имеет место в качестве так называемого кухонного убийства, когда муж сжигает свою молодую жену, чтобы заполучить ее приданое.

– Здешний повар пострадал, когда Верховный суд принял постановление о запрещении проживать в хижинах на мостовых из-за опасности, которой люди подвергают себя в подобных жилищах, – продолжала свой рассказ Сунила. – Полицейские разрушили его лагерь, чтобы на этом месте построить новые большие дома. В первый раз родственники повара и жители сами разобрали лагерь, чтобы спасти имущество. Но во второй раз полиция устроила там настоящее побоище и все разграбила.

– Эти люди прибывают сюда после очередного муссона, и их смывает отсюда следующий. Если они будут по-прежнему строить свои лачуги на свободных, незастроенных местах, со временем станет нечем дышать.

Эти слова мог бы произнести и Анменн.

Сунила покачала головой.

– Они прожили в лагере двадцать лет. Этот человек каждый день проходит по двадцать километров, чтобы продавать открытки у отеля «Тадж-Махал». Ему нужно отправить сына в школу. Его жена занимается переработкой отбросов.

Она принесла мне желтую лейку, сделанную из старых сплющенных и спаянных банок из-под кофе, которым была придана соответствующая форма – пример бесконечного бомбейского цикла регенерации. Все неорганические отходы вновь возвращаются в городской организм и продолжают активно в нем циркулировать. Все органические отходы поглощаются коровами, козами, свиньями, собаками.

К нам подошла женщина, постелила передо мной банановый лист, обычную для Индии разновидность тарелки, и положила на него заказанный Сунилой гарнир с чатни и соком лайма и завернутую в листья рыбу. После этого она заговорила с Сунилой.

– Она говорит, что невидимые должны держаться вместе, чтобы стать видимыми, – сказала Сунила, и при этом ее лицо приобрело то особое мужское выражение убежденности, которое сделало ее похожим на адвоката, выступающего в суде.

Бабочка, остановившаяся на полпути в процессе превращения.

– Давайте перейдем к нашему главному вопросу, – сказала я. – Вы утверждаете, что правительство виновно в разрушении жилищ скваттеров. Но какое это отношение имеет к Сами?

– Поначалу Сами жила в лагере с этими людьми. Именно она сказала, что если они хотят спасти свое имущество, то нужно самим разрушить свои хижины и затем снова их построить после того, как полиция уйдет. А во второй раз полицейские сначала избили ее, а потом бросили в тюрьму. Но эти люди помнят ее и все, что она для них сделала.

Я вынула магнитофон из сумки.

– Позвольте, я все это запишу.

Сунила схватила меня за руку:

– Нет. Если кто-нибудь узнает мой голос, меня тут же убьют.

– Но я больше никак не смогу вам помочь.

Она покачала головой, печально сжав губы. И только убедившись, что все мое звукозаписывающее оборудование надежно запрятано, начала свою историю:

– Когда-то было время... – она закрыла глаза, – еще до Сами.

Я незаметно извлекла из сумки крошечный микрофон.

В те времена Сунила жила на улице и платила полиции две рупии за ночь, чтобы те разрешали ей спать в парке, и рупию садовнику за воду. Однажды пришли какие-то люди с плакатом «Украсим Бомбей!» и прогнали ее.

– И тогда я пошла на Чоупатти.

– Но как же ты смогла выжить?