Тайна дела № 963 - Игорь Заседа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, как бы там ни было, но ты – ты, Дивер, у меня в руках! И я раздавлю тебя, как гада… безжалостно! – Рано было сбрасывать Питера Скарлборо со счетов, и тут я поторопился.
– Знаю, – спокойно согласился Майкл Дивер. – Потому и говорю: я готов продать ключ…
Тут уж пришел черед растеряться мне. Я не мог поверить собственным ушам – это говорит Майкл Дивер?!
– Жизнь все же дороже истины, Дивер? – стал снова обретать себя Котти.
– Жизнь – одна, – философски подвел итог беседы Майкл Дивер.
– Хорошо, каковы гарантии?
– Я собственной персоной…
– Немало, – согласился Котти. – Итак, каковы условия?
– Первое: вы отпускаете мистера Олега Романько. Второе: чек на миллион долларов на мое имя. Третье: билет на самолет до Рио. В аэропорту я передам вам ключ, он в сейфе в камере хранения Кимпо.
Так вот почему так долго не появлялся Майкл Дивер в аэропорту?
– Густо замешано, Дивер. Ничего не скажешь… Но номер твой не пройдет – я выбью из тебя этот вонючий ключ, коего вообще в природе не существует, и ты мне выложишь вместе со своим поганым языком, а если понадобится, – и с потрохами то, чего недостает в этих бумагах! Понял?
В следующий момент дверь распахнулась и в комнату влетел Келли. Это был разъяренный тигр в посудной лавке. Я вообще ничего не успел сообразить, как уже отлетел в дальний угол комнаты от молниеносного, с лета, удара Келли.
Очнулся я в темноте. Рядом кто-то тяжело, хрипло дышал.
– Майкл? Жив?
– Еще жив, Олег… Но так можно и богу душу отдать… Почему он не поверил мне? Почему… он уже был готов… я видел, и такой резкий поворот назад… что я сморозил лишнего?
– Первое ваше требование, Майкл, я думаю, и выдало с головой… Когда человек спасает себя, он никогда не думает о ближнем… А ведь вы хотели сыграть на спасении собственной шкуры… Не логично и противоречит той маске, которую вы выбрали…
– Пожалуй, вы правы, Олег… Но у меня не было выхода. Я не имел никакого права хоть не секунду забыть о вас…
– Спасибо, Майкл… Однако отделали они нас прилично… Келли по этой части мастак, я вам рассказывал… А что, действительно существует ключ к тем бумагам?
– Да, Олег, и он у меня в голове… и в руках Дейва Дональдсона…
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что направляясь сюда, в Сеул, на всякий пожарный обезопасил себя… Расшифровка кода нового допинга – в руках Дональдсона. Самое печальное же состоит в том, что он даже не догадывается об этом и вряд ли, как порядочный человек, станет вскрывать пакет – я просил передать в случае чего вам и только вам в тот день, когда будет бежать Джон Бенсон…
– Таки Джон, – едва слышно прошептал я. Со словами Майкла Дивера исчезла последняя надежда, что история эта обойдет и моего парня. Мне стало так больно, словно сердце сдавили раскаленными тисками.
10
Когда нас с Майклом Дивером в третий раз вытащили на свет божий – солнце ярко светило сквозь чисто вымытые окна. Питер Скарлборо уже тоже успел потерять свой блеск. Он то ли не успел, то ли не придавал значения, но клочковатая борода, обычно ухоженная и тщательно расчесанная, торчала в разные стороны клоками свалявшейся грязной шерсти, под глазами налились синие мешки, ворот расстегнутой рубахи был мят и несвеж. И без того темные, непрозрачные глаза Питера Скарлборо превратились в два черных, злых угля на пепельно-сером лице, лишенном малейших признаков жизни – ни дать, ни взять посмертная маска.
Скарлборо восседал по-прежнему на том же резном стуле, но теперь он словно потерял внутренний стержень – сгорбился, оплыл, как сгоревшая свеча, и у меня где-то в глубине истекающей души проскользнуло что-то похожее на сочувствие, – мол, не одним нам нынче несладко. Можно было догадаться, что эти дни Питера Скарлборо не покидала точившая, как червь дерево, мысль о том, что время ускользает, а результатов, кои так нужны – и не ему одному! – нет и нет. Он, кажется, увидел наяву собственный конец, и это открытие если не раздавило, то, по меньшей мере, лишило его уверенности в собственном будущем.
На сей раз Келли не бил Майкла Дивера.
Когда нас привели в знакомую комнату, Келли с помощью двух молчаливых – за все это время я не услышал от них ни слова! – парней усадил Дивера в неизвестно откуда появившееся тяжелое, похожее на царский трон, дубовое кресло с высокой спинкой. Тонким нейлоновым шнуром они прочно прикрутили Майкла к спинке, да так, что он едва мог вздохнуть…
Какие-то посторонние звуки долетели в комнату, заставив замереть на месте Питера Скарлборо, а Келли вскочить со своего кресла.
В следующий миг дверь комнаты распахнулась, выбитая сильным ударом ноги, и в проеме появился во всей своей красе… Алекс Разумовский. Он был в светло-голубом отглаженном костюме, в ослепительно белой рубашке с черной кокетливой бабочкой, – словно только-только с приема у английской королевы.
Но пистолет в его руке недвусмысленно говорил, что он не намерен вести светские беседы.
– Алекс?! – у Скарлборо оборвался голос и смертельная бледность залила его и без того бледное лицо. – Вы?
– Не двигаться, – тихо, но с такой убедительностью сказал Алекс Разумовский, что бронеподросток Келли дернулся, как марионетка на ниточке, и окаменел.
– Что ж, Разумовский, ваша взяла… Откуда только вы свалились на мою голову? – В голосе Питера Скарлборо я услышал обреченность…
– Не искал я вас, Котти, хотя знал давно, если увижу – живым не выпущу…
– Зачем же так, Алекс?
– Вы запамятовали о нашей последней встрече в Гонконге, Котти…
– В Гонконге? Но вас там не было, Алекс!
– Поэтому вы до сих пор и живы, Котти… Но там была Мария… Разве вы не помните этого?
– О, боже! – как стон вырвалось из глотки Питера Скарлборо.
– Да, да, Котти, вы полагали, что это осталось тайной… Но я был там спустя несколько минут после того, как сделав грязное, подлое дело, вы укатили в машине, за рулем которой сидел этот подонок… Келли…
– Я ни при чем, я не был в комнате, это – Флавио, он, он! – Келли орал как сумасшедший.
– Не пускай пену, Келли… – с омерзением сказал Алекс и повернулся ко мне, спросил участливо: – Вы можете встать, Олег?
– Могу…
Меня покачивало из стороны в сторону.
– Развяжите вашего товарища, а Келли и этого, молчаливого, свяжите. Да покрепче, чтоб рукой не могли пошевелить. – И к Келли: – Не вздумайте дурить, ребята…
Майкл Дивер, когда я его развязал, стал массировать затекшие кисти.
Когда Келли и второй подручный Питера Скарлборо оказались надежно связаны, точнее, привязаны руками, сведенными за спиной друг к другу, Алекс Разумовский приблизился к Питеру Скарлборо.
– Вот мы и свиделись, Флавио…
– Ты не посмеешь стрелять! – отпрянул назад Питер.
– Посмею, потому что для тебя же лучше исчезнуть здесь, чем угодить в руки полиции, да и твои дружки не простят тебе этого провала и рассчитаются сполна. Разве не так?
– Что тебе от моей смерти, Алекс? – взмолился Питер Скарлборо. – Дело прошлое, Мария слишком много знала, ей бы несдобровать, ну, не я, так кто-то другой, но она не ушла бы… ее бы из-под земли вытащили…
– Врешь, ты думал прежде всего о себе, о своих ощущениях, Флавио, ты этим хотел меня достать… убить морально. Тебе это удалось… почти удалось.
– Алекс, я готов отдать тебе все, что имею, только отпусти! Я сгину с глаз, уйду на дно, и никто и никогда не увидит меня! Ты не можешь взять на себя грех убийства! Убийства безоружного человека!
– Я бы расстрелял тебя, Флавио, как бешеную собаку, и человечество только бы возблагодарило меня! Но ты прав, я не смогу убить безоружного, даже такого, как ты… Я сдам тебя Интерполу, а уж они решат, куда тебя отправить – в Штаты, где тебя ждет электрический стул, в Австралию ли, где по тамошним законам тебе грозит пожизненное заключение, в Колумбию ли, где за тобой тянется кровавая цепь преступлений, в том числе убийство прокурора республики… А может быть, проще – ты сам лишишь себя никому не нужной жизни? Я готов дать тебе один патрон…
– Нет, Алекс, нет, ты не сделаешь этой глупости! Какая тебе выгода от моей смерти? У меня есть… есть деньги… и большие деньги! Отдам до последнего цента, пойду голым и босым, но подумай, Алекс, ведь мы были друзьями!
– Я давно проклял тот час, когда ты втянул меня в свои дела…
– Хорошо, я согласен, виноват перед тобой… прости!
– Не передо мной – перед людьми, отравленными тобой наркотиками, совращенными и убитыми… Неужели ты, Флавио, так жалок, что не можешь остаться мужчиной даже перед лицом смерти? Уймись…
– Нет! Нет! – Питера Скарлборо била истерика.
– Олег, займись вашим другом, – сказал Алекс Разумовский, наклонившись над Майклом Дивером. – Здесь рядом – ванная, там, кажись, есть аптечка…
Едва я дотронулся к нему ватой, обильно смоченной одеколоном, Майкл Дивер дернул головой и открыл глаза. Еще несколько мгновений он беспамятно смотрел мне в лицо, потом его взор обрел осмысленность, и он сказал, да что там – едва слышно прошептал:
