Фонтан - Хэй Дэвид Скотт

— Би, тот гроб, — говорит Хигби, показывая в улыбке фарфоровые виниры, — настоящее произведение искусства. У меня есть контакты, связи. С генеральными директорами. Дубайскими принцами. Всеми этими…

Би кажется, что Хигби вот-вот выдаст расистскую шутку ниже пояса. Между нами, мальчиками. Но он говорит:

— …Дельцами[43].

Главный офис Хигби — это лофт. Огромный лофт. Огромный лофт с собственным лифтом. Би взбесился бы, если бы это не было сделано с таким вкусом. Обнаженный кирпич. Работы местных художников. Рисунок носа бомбардировщика времен Второй мировой (похожий на рисунок на «фольксвагене» Кувалды, теперь принадлежащем Эктору). Подлинные кабинки из забегаловок. Двухместные, красные с белым кантом. И с настольными музыкальными автоматами. Американский стиль с толикой юмора. Полка с книгами, обязательными для прочтения, — классикой всех жанров и эпох. С потертыми корешками. Зачитанные до дыр. А рядом, совершенно вразрез с фэншуем, в стиле «ничего не могу с собой поделать», — винтажные панк-плакаты семидесятых (с настоящими автографами???). И пара дорогущих, видимо, электрических и акустических гитар, висящих в дальнем конце. За-юзанных. Любимых. Хе.

— Серьезно?

— На такие гробы есть спрос, — говорит Хигби, постукивая по полароидному снимку гроба. Когда и где он его раздобыл, Би понятия не имеет. Хигби оценивающе смотрит на него, дожидаясь, когда комплимент окажет свое воздействие.

— Не знаю, способен ли я на массовое производство.

— В этом-то и соль. Будешь работаешь с командой, где душа пожелает, и гнать массовое производство. А самые дорогие — изготавливать сам, вручную. Блин, ты же можешь нанять команду плотников и присматривать за ними. А сам будешь просто подписывать гробы. В этом-то и заключается разница между гитарами «фендер сквайр» и «фендер». Понимаешь?

— А.

Хигби говорит:

— Мы можем держать ценовой уровень между «икс» и «игрек». Между средним и эксклюзивным. Нет смысла продавать двадцать штук за «зет» долларов, когда можно продать две за «зет» в кубе. Ясно тебе?

— Да. Ясно.

— Будет грандиозный успех. И больше никакого подпольного творчества. Разве только тебе нравится прозябать в безвестности.

— Нет, — говорит Би. — Я свой срок отмотал, — Вот именно, черт возьми. Ты свой срок отмотал. На стенах четыре гигантских телевизора. Дорогих. Высокой четкости. У Би есть маленький цветной телевизор. К сожалению, фильмы он должен смотреть на большом экране, чтобы разобраться, какого хрена там происходит. У Хигби включены «Си-эн-эн», «Фокс ньюс», чикагский «Дабл-ви-джи-эн» и «Камеди сентрал» (что за цвета!). У этих телевизоров, должно быть, есть маячки или какие-то технические хитрости, поскольку Би не заметил их, когда вошел.

Пока взгляд Би прикован к экранам телевизоров, Хигби полностью раздевается. Би от такой непосредственности не по себе. Он отводит глаза. Хигби подтянут, строен, тантричен. Надо полагать. Он надевает дизайнерский спортивный костюм. И заводит откровенный разговор о кресле. О том, как оно его поразило. О том, какой культовый статус приобрело. Об успешной коллаборации со своей соперницей, с твоей соперницей.

— Но ты по-прежнему вкладываешь в это душу. Я видел, Би. Я видел это кресло в новостях и разглядел тебя, твою натуру. Но твоя натура сосуществует там с натурой Кувалды. Как вы уцелели после подобного сотрудничества — один бог знает. Вы работали одновременно, рядом?

— Да.

— Невероятно.

Хигби застегивает молнию на куртке до самого верха, точно защищая шею доспехом.

— Это кресло… — Дизайнер подходит к широкому панорамному окну, откуда виден весь Чикаго. Он чувствует ком в горле. Прокашливается. Кивает сам себе. — Это кресло…

Би превращается в неподвижный объект, боясь перебить настроение. Хигби обретает дар речи и продолжает рассуждать о кресле, о собственной биографии, о начале своей карьеры. И каждый эпизод возвращает его к креслу. Би кажется, что он надувается и съеживается одновременно. Пока Хигби разглагольствует, Би гадает, какой тут вид из окна ночью. Вид, которого у тебя никогда не будет, если живешь на первом этаже. Новая высота пойдет ему на пользу.

— Би!

— Да?

— Ты будешь зарабатывать. И весьма неплохо.

Би думает, что он сможет сделать с этими деньгами:

Раздать долги.

Купить новую ленточную пилу.

Отказаться от случайных заработков. Починить матери гараж.

Купить большой телевизор высокой четкости.

Отправиться путешествовать. Посетить Новую Зеландию. Австралию.

Каймановы острова.

Приобрести новый пикап.

И комод, набитый свежими носками.

Купить огромный телевизор. Для анаморфированного широкоэкранного изображения.

Может, ту гитару.

Винтажную футболку с «Рамоунз». Покой.

Тишину.

Кольцо с бриллиантом для Олив.

— Люди будут платить тебе за твой продукт, — говорит Хигби.

— Продукт?

— Пардон, за твое искусство. Пусть эта терминология тебя не возмущает. Вот первый урок.

гновенные шедевры? «ДАБЛ-ВИ-ДЖИ-ЭН»:

споры в МСИ — Мгновенные шедевры?

«ДАБЛ-ВИ-ДЖИ-ЭН»: Споры в МСИ -

— Ладно.

— Что — ладно?

— Это бизнес. Бизнес на искусстве.

Хигби кивает. Складывает под носом пальцы домиком. За домиком расползается ухмылка.

— Но как тебе удается сохранять…

— Страсть?

Это слово заставляет Би поежиться. Это слово для молодых. Это слово для кризиса среднего возраста.

— Искру? — подсказывает Хигби.

— Да.

оры в МСИ — Мистификация или искусство?

«СИ-ЭН-ЭН»: Споры в чикагском МСИ — Мистификация

или искусство? «СИ-ЭН-ЭН»: Споры в чикагском

Хигби достает свой наушник с синим огоньком, словно теперь пойдут разговоры не под запись.

— Дай-ка я тебе кое-кто покажу.

— Взгляни на этих крошек. — Хигби показывает Би пригоршню свежего хмеля, самого настоящего хмеля. Больших зеленых шишек. — Понюхай. Твой друг Кувалда была права. «Гребаное искусство». Можешь потрогать. Какой аромат. А вкус. Чертовски сексуально. Первую проданную мной партию я сварил в собственной ванне. Но теперь у меня есть это. — Хигби ведет Би за угол, к трем большим цилиндрическим резервуарам с приборами и датчиками времен Жюля Верна. Разводит руками, как доктор Франкенштейн. — Сейчас угощу тебя… пивом.

«Ого», — думает Би.

— Что это? — спрашивает он, указывая на пятигаллонное ведро с водой, в которое из резервуаров опускается шланг. Вода в ведре пузырится, точно в ведьминском котле.

— Углекислый газ из дрожжей, — говорит Хигби. — Вода не дает газу вернуться обратно. Если это произойдет, резервуар загрязнится и пиво заплесневеет. Плесневелое пиво — это не bueno.

Хигби берет пивную кружку…

«Где вы покупаете пивные кружки??»

…И нажимает на кран (сделанный из ранней, давно забытой работы Би). Янтарная жидкость течет по текучей спирали, как дрессированное животное, устраивающееся на месте.

— Попробуй.

Би пробует.

— Вкусно.

— Верно. А теперь иди сюда.

Хигби подводит его к чертежному столу. Включает экологически чистую энергоэффективную лампу. Показывает образцы этикеток, разработанные местными художниками.

Би делает еще один глоток пива.

— Чертовски вкусно.

«СИ-ЭН-ЭН»: Споры в чикагском МСИ —

Мистификация или искусство? «СИ-ЭН-ЭН»:

Споры в чикагском МСИ — Мистификация

— Вот о чем я толкую, — говорит Хигби. — Дизайн. Вкус. Искусство. И десятиградусный алкоголь. Вот моя страсть. Брось, Би, ты человек эпохи Возрождения. А как ты убиваешь время, кроме того что занимаешься никому не нужным искусством? Что ты еще делаешь?

— Я выполняю небольшие заказы для…

— Нет, я имею в виду, не для заработка, — перебивает его Хигби. — Есть у тебя другое дело? То, на которое у тебя встает?