Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

– Но ведь если ты пришла сюда, значит ты хотела сюда прийти. Зачем же сразу уходить? – И он притянул ее к себе.

– Я пришла за своей брошюрой, – и она указала на брошюру о ядерной физике, лежащую на столе.

– Брошюра была лишь предлогом, – сказал Поль, с удовольствием отмечая свои успехи в языке. Это выражение: «была лишь предлогом» он только сегодня вычитал у Стендаля и записал.

– Понятно, – сказала Виолетт. – Я ухожу. – И она открыла дверь. Но Поль тотчас притворил перед ней дверь, защелкнул замок.

– Не надо уходить, – сказал он мягко. Мари надменно обратилась к Виолетт:

– Что тебе понятно?

– Что ты Поля предпочитаешь Антуану.

– Ошибаешься.

– А мне кажется, я не ошибаюсь, – и Виолетт цинично улыбнулась.

– А вот мне кажется, и я не ошибаюсь, что ты с твоим рисованием действительно влюбилась в него.

– Конечно! – И Виолетт красивым жестом развела руками. – Я влюбляюсь во всех мужчин, а в меня никто.

– Как это никто! – весело воскликнул Поль. – А я?

– Вот и прекрасно! – и Мари попыталась отодвинуть Поля, загородившего дверь. Но он крепко стоял, широко расставив ноги.

– Мари, но я тебя тоже люблю, – и он снова взял ее за руку. Она резко отдернула руку.

– Мсье Дожер, здесь не Хатуту! – Напоминание о Хатуту не понравилось Полю. Он сказал:

– Я хочу выяснить один вопрос, – это выражение тоже было из Стендаля. – Присядьте, девушки. – Он взял их за руки, усадил на кровать, присел перед ними на корточки, поскольку стульев в каюте не было. – Виолетт, ты только недавно сказала, что на Маркизах практикуется любовь втроем. Я это запомнил. И ты это сказала так, что в этом есть нечто порочное. – Это выражение тоже было из Стендаля. Поль продолжал: – А ты, Мари, говорила мне, что у цивилизованных людей жесткие законы брака и любви оттого, что они живут в таком климате, где еда и одежда не растут на деревьях. И еще ты говорила, что из-за этих жестких законов любви бывает много преступлений, убийств и разных дуэлей. – Теперь Поль обратился к Виолетт: – Так какая же любовь порочнее? – Обе девушки были в недоумении, очевидно, собираясь с мыслями. Поль воспользовался этой заминкой, выпрямился, быстро сбросил халат и голым сел между ними. Девушки одновременно сделали движение встать, но Поль обнял их за плечи, не давая им подняться. И они остались сидеть. Это было приятно, сидеть между двух девушек, обнимая их. Поль положил руки им на бедра, слегка пошевеливая пальцами, повел ладонями вверх до паха и тут обнаружил, что у обеих внизу под платьями ничего не было надето. Он тут же сказал:

– Я сейчас танцевал с вами в клубе. С обеими. И на вас были трусики. А сейчас их нет. – Девушки явно смутились. Тут он понял, что они стеснялись не его, а друг друга. Это было трогательно. Поль снова обнял их за плечи, поцеловал Мари. Она не ответила на поцелуй. Поль тут же потянулся лицом к Виолетт, но она, как всегда, тут же отвернулась, и он нежно поцеловал ее в шею у самого розового уха.

– Почему ты всегда отворачиваешься, когда я тебя целую? – спросил он тихо.

Она не ответила. Он снова поцеловал ее около уха. Мари ровным голосом спросила:

– Виолетт, сколько раз ты была вот так с ним, в его каюте?

– Только один раз, – таким же подчеркнуто ровным голосом ответила Виолетт. – И тут же спросила: – А ты?

– Тоже один раз, – спокойно ответила Мари.

– И ты в тот раз провела с ним всю ночь?

– Не всю ночь. Но достаточно.

– Мари, как ты думаешь, с кем он проводил остальные ночи? Я имею ввиду, кроме Кларетт.

– Я думаю, здесь еще были женщины. Я подозреваю кто, но не хочу говорить. Спроси его сама.

– Он не скажет.

– Не скажет, – согласилась Мари. – Он мужчина, хоть и с Хатуту.

Полю нравилось, что они при нем серьезно говорили о нем. Девушки уже меньше стеснялись друг друга. И Поль, осмелев, обнял Мари и стал расстегивать крючки платья на ее спине. Мари больше не сопротивлялась. Она спросила:

– Виолетт, он тебя раздевал?

– Он только расстегнул крючки, а потом я сама сняла платье. – Расстегнув платье Мари, Поль обнял Виолетт, стал расстегивать ей крючки. Виолетт в свою очередь спросила:

– А тебя он раздевал?

– Да, он сам снял с меня платье. Он еще до нас на ком-то научился расстегивать крючки. – Мари поднялась на ноги, стала спускать с плеч платье. Поль уже знал, что некоторые декольтированные платья снимаются не через голову, а спускаются вниз. Спустив платье до полу и перешагивая через него, Мари сказала:

– Теперь уже всё равно. Последняя ночь на корабле. – Опуская свое платье, Виолетт сказала:

– Может быть, мы больше не увидимся.

– Отчего же? – возразил Поль. – Мы ведь парижане.

– Мы из разных классов, – напомнила Виолетт. В ее голосе больше не было сарказма, а Мари говорила без обычного для нее юмора. Девушки были серьезны. И Поль понял почему: обе они были так же возбуждены, как и он сам. Секс – дело серьезное, а в серьезном деле нет места юмору. Поль понял это по тому, как Мари, сев вплотную к нему, непроизвольно потерлась плечом о его грудь, а Виолетт припала головой к его плечу. Это была необыкновенная ночь. На Хатуту Полю часто приходилось наблюдать мужчин и женщин, свободно занимающихся любовью сразу с несколькими партнерами, и он, связанный нелепым табу, очень завидовал им. Теперь он брал реванш, доводя обеих девушек до изнеможения. Прерывая половые акты сменой партнерш, Поль не переставал играть их красивыми телами. Иногда у него возникало ощущение, что это не две девушки, а одно утрированно женственное существо со множеством грудей, бедер и ягодиц. А потом это существо разделялось на две персоны, вступающие между собой в заговоры. В один из таких моментов, когда Виолетт обхватила его сзади руками и ногами, а он, сидя на корточках, прижимал к себе Мари, Виолетт сказала:

– Давай, заставим его кончить вот так, на весу.

– Хорошо, – согласилась Мари, – А ты не давай ему сесть. – И Поль благосклонно подчинялся их фантазиям, продолжая равномерные движения бедрами. Во время расслабленных бездумных перерывов они лениво переговаривались. Виолетт вынула из своего альбома сплющенную пачку сигарет. Девушки курили. А Поль изредка делал затяжки то от одной, то от другой сигареты. Ликер они допили. Стаканов было два. И Поль делал маленькие глотки то от одной то от другой девушки. В один из таких перерывов, Мари сказала:

– В Марселе до отхода поезда надо забежать в универмаг купить боты. В Париже может быть снег.

– Купи заодно мне, – попросила Виолетт. – У меня не будет времени. Возня с багажом. – Поль почувствовал волнение. Его будет встречать мама, которую он может не узнать. Она будет в красном. А если в толпе встречающих окажется несколько женщин в красном? Охрана, которая будет его оберегать от репортеров. Поезд, который повезет его из Марселя в Париж. Впереди поезда паровоз. Какие теперь паровозы во Франции?

– Одна картина еще мокрая. – говорила Виолетт. – Это где Поль. Масло сохнет три дня. Надо ее как-то запаковать, чтобы не смазалась.

– Поль, ты поможешь ей паковать? – спросила Мари. – У тебя самого нет багажа.

– Конечно, помогу, – галантно откликнулся Поль. – Вне всяких сомнений. – Это выражение тоже было из Стендаля. Умный писатель. Последний половой акт был необыкновенно длительным, так что Поль несколько раз менял позы и девушек. И оргазм был коротким, как слабая вспышка. Поль уснул и не слышал, как девушки оделись и ушли.

Утром его разбудил дежурный матрос.

– Мсье Дожер, прибываем в Марсель. Завтрак поэтому на час раньше. – За завтраком все говорили о таможне, о расписании поездов, о погоде в Париже. Все уже знали из передаваемых парижских известий об истории Поля, о следствии по делу Жоржа Дожера, но из вежливости не говорили об этом. Подошел Мишель, протянул Полю пачку фотографий.

– Прощальный вечер в клубе, – пояснил он. – Все дамы пожелали иметь фотографии, где ты с ними танцуешь. Так что фотографы всю ночь печатали снимки. – Фотографии со вспышками были несколько аляповатыми, с лицами без теней и темным задним фоном. К Полю стали подходить люди с фотографиями – получить автограф. И Поль кривыми буквами подписал множество фотографий. После завтрака Поль, как и обещал, направился в каюту Виолетт. Часть ее холстов была уже упакована. Невысохший портрет Поля был прислонен к стене. Поль положил его на пол, на углы мокрой картины положил раковины, которые Виолетт везла с Таити, а сверху наложил высохший холст. Всё это они вдвоем обвязали веревками и уложили в холщевый мешок. Обслуживающий и командный составы корабля должны были оставаться здесь до вечера. Пароход подходил к пристани. Оказалось, Поль за двенадцать лет не забыл вид Марселя с моря. Он узнал очертания форта Сан-Николя. Впереди был форт Сан-Жан, а левее кафедральный собор. Дул холодный ветер. Все были в плащах, пальто и шляпах. Поль отнес багаж Виолетт под навес нижней палубы, она очень вежливо поблагодарила, на что он ответил: – Не стоит благодарности, это был мой долг. – Это было уже не из Стендаля, а из Дюма. Установив холсты в вертикальном положении, Поль огляделся. Среди пассажиров он увидел Антуана и Мари. Они целовались. Они уже никого не стеснялись. Это были последние минуты на корабле. Виолетт с циничной улыбкой сказала: