Отступники Старого мира - Георгий Воробьёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё время, что мы провели, сражаясь за свои жизни и гоняясь за Менаги, эта тревога была фундаментальной. Каждое новое откровение в этой жуткой истории казалось прочно вплетённым в реальность. Всё было действительно важным. И это чувство безмятежности, пойманное ретроспективно, когда оно уже почти улетучилось, абсолютно диссонировало со всем происходящим. Словно на несколько мгновений мне удалось увидеть всю историю последних двух дней как фильм на экране. Сегодняшние смерти, страх и резкая, оглушающая стрельба не перестали существовать, но стали просто набором картинок и мыслей в моей голове. А сейчас было лишь покачивание машины и белые волны за окном, и это было… прекрасно…
Но как только я начал задумываться об этом, весь сегодняшний кошмар снова превратился в реальность, хотя невозможно было рационально объяснить, что же поменялось. Я снова ощутил лёгкую дрожь, а моя душа обледенела от воспоминания о том, куда и зачем мы едем. Я пытался уцепиться за отступающее чувство покоя, но не находил никаких его свойств, которые можно было бы воспроизвести — несмотря на то, что минуту назад оно было здесь.
От всего этого меня отвлёк Лассон, окончательно вернув в наши реалии:
— Мы не успели, — сказал он.
Я посмотрел вперёд и увидел вышки, торчавшие над окружавшими их невысокими скалами. Эти вышки стояли по периметру тюрьмы. Менаги был где-то там. Он успел добраться, но ещё не повёл отряд обратно.
Лассон не стал заводить вездеход в тюрьму, а остановился на повороте, метрах в пятидесяти от ворот. Они были распахнуты, но въезд всё равно частично скрывался холмом. Норвальдец крикнул в окно пассажирского отделения:
— Приехали. Пойдём, осмотримся!
Мне не понравилось это предложение, но ничего другого я не мог придумать. Поэтому я взял своё ружьё из-за сидения и вышел из машины. Внутри я сидел в куртке и снова вспотел. Вылезая наружу из духоты, я даже ничего не надел на голову, желая немного освежиться. Лассон не стал глушить мотор, чтобы нам снова не пришлось иметь дело с замёрзшим двигателем. Когда все высадились, мы обогнули холм и не спеша направились к тюрьме. Её чёрные каменные стены мрачно возвышались рядом и производили давящее впечатление. Через открытые ворота я увидел пустой двор и главный корпус тюрьмы, в котором раньше сидели заключённые.
Норвальдец разделил нас и направил по краям дороги. Когда мы дошли до стены, я обратил внимание, что ворота местами издырявлены пулями. Лассон заглянул внутрь и сказал:
— Никого не видно. Нужно найти их.
— Что мы будем делать? — спросил Нанг.
— Он нас не ждёт. Мы найдём отряд, арестуем Менаги и всё им расскажем.
— Что если они примут нас за зэков?
— Если бы преступники сами приходили в тюрьму, мир бы здорово экономил на полиции.
Это снова пахло риском. Может быть, стоило вернуться на «Январь» и придерживаться первоначального плана. Эта идея Лассона казалась гораздо менее продуманной, чем предыдущие. Словно он просто хотел поскорее со всем покончить. С другой стороны, вряд ли кому-то пришла бы в голову идея, что бандиты переоделись и вернулись сюда. Даже если бы они не смогли прорваться в порт и сбежать, то скорее бы укрылись на ближайшей станции.
Лассон повыше натянул маску, чтобы его белое лицо не так бросалось в глаза, и дал сигнал заходить. Остальные двинулись следом. Меня всё больше одолевала тревога, и я поспешил вперёд. На мне не было ни шапки, ни маски. Я уже успел пожалеть об этом — мороз брал своё.
Моё внимание привлекло здание справа. Оно было деревянным и полностью сгорело, а местами обрушилось. Наверно, это была администрация. Но я быстро забыл о ней, потому что сомнения в нашем плане окончательно заполонили мои мысли. Я решил догнать Лассона, который быстрым шагом шёл впереди, и попросить его вернуться.
Но я не успел с ним поравняться, как в воротах главного корпуса открылась дверь, и оттуда начали выходить вооружённые люди. Между нами оставалось большое расстояние. На их лицах были тёплые маски, мешавшие кого-либо опознать. Они остановились, заметив нас. И тут я увидел одного человека, у которого за спиной не было винтовки. Он посмотрел прямо на меня и вдруг крикнул:
— Это они!
В его руке возник револьвер, и он начал стрелять в нас. Следом за ним остальные тоже схватились за оружие. Кажется, никто не ожидал такого поворота, потому что не только я замер в этот момент. Но Лассон повелительно крикнул:
— Назад!
Он отреагировал молниеносно и уже был далеко впереди, когда мы бросились следом.
— Назад! Отходим к воротам! Живо!
А за спиной у нас градом раздались хлопки выстрелов. Каждый из них подстёгивал меня, придавая скорости. Я бежал, пригибаясь и глядя себе под ноги. Казалось, это продолжается целую вечность. После первого нестройного залпа всё затихло на какое-то невероятно долгое мгновение, во время которого можно было слышать лишь эхо да хруст снега под ногами. Но хлопки раздались снова. Хотя я оставался невредимым, каждый выстрел вспарывал сознание, а мышцы лихорадочно дёргались от ужаса.
Но, наконец, я добрался до спасительного угла и спрятался за ним. Снег перед входом подлетал от взрывавших его попаданий, а следом продолжала нестись эта адская канонада.
— Вот ведь суки! — услышал я чей-то голос.
Я поднял голову и увидел, что Мекат, спрятавшийся за противоположной стеной высунулся и сделал выстрел в ответ, а потом резко нырнул обратно, перезаряжая винтовку. Рядом с ним в растерянности застыл Вайша. Справа от меня, у стены, стоял Лассон и истошно кричал Мекату:
— Не стрелять! Прекратить огонь! Пре-кра-тить огонь!
До меня вдруг дошло, что я не вижу Нанга. Я оглянулся в тревоге и вдруг с облегчением обнаружил его слева от себя. Мекат продолжал стрелять, а Лассон, переждав очередь выстрелов из-за стены, сорвался с места. Норвальдец быстро в три прыжка преодолел открытое пространство и повалил Меката на снег. Тогда меня снова охватила тревога — нигде не было Ижу. В этот момент от стены рядом со мной на безумной скорости
