Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди - Фёдор Раззаков

1 июля в Москве скончался актер Петр Репнин. Широкому зрителю имя этого человека мало что говорило, хотя фильмы с его участием регулярно демонстрировались по телевидению. Достаточно сказать, что буквально за две недели до смерти актера — 13 июня — ЦТ крутило один из таких хитов — фильм «Кавказская пленница», где Репнин играл роль главврача психушки. Помните, Шурик пытается убедить его в том, что именно Саахов украл Нину, а тот в ответ иронизирует: «Точно, украл. И в землю закопал, и надпись написал!» Еще одним звездным эпизодом в кинокарьере покойного была роль Мули в комедии «Подкидыш». Как пишет С. Капкоэ: «В новой квартире Репнин прожил всего семь лет (до этого он жил в коммуналке с 57 (!) соседями. — Ф. Р.). Он по-прежнему любил компании, по-прежнему любил рисовать, никогда не отказывался от съемок. Он жил полной жизнью, насколько позволяли возраст и здоровье. Единственное, что было ему чуждо, — одиночество. Когда дочь Ольга вышла замуж, она очень боялась оставлять отца одного. Слишком сильной была их привязанность друг к другу. Но Петр Петрович настоял на том, чтобы дочь устраивала свое личное счастье как положено и о нем не беспокоилась. Оставшись в квартире один, вскоре он умер…»

Между тем монтировщик декораций с «Таганки» Анатолий Меньшиков в те дни имел неприятный разговор со своим кумиром — Владимиром Высоцким. Встретив актера в коридоре театра, он выразил ему свое недовольство, назвав написанное им «халтурой». Особенно Меньшиков напирал на графу «любимая песня», где рукой Высоцкого была выведено — «Вставай, страна огромная». Меньшиков блажил: «Ты сам пишешь такие классные песни, а написал эту патриотическую, советскую, трескучую, хоровую…» На что Высоцкий ответил: «Когда у тебя, сынок, по шкуре мурашки пробегут от этой песни, ты поймешь, что я прав». И ушел, явно оскорбленный.

(Чтобы закончить эту тему, назову еще несколько ответов Высоцкого: «Любимый писатель» — Михаил Булгаков, «Идеал мужчины» — Марлон Брандо, «Самая замечательная историческая личность» — Ленин, Гарибальди, «Чего ты хочешь добиться в жизни» — Чтобы помнили, чтобы везде пускали, «Какое событие для тебя стало бы трагедией?» — Потеря голоса, «Твоя мечта» — О лучшей жизни, «Хочешь ли ты быть великим и почему?» — Хочу и буду. Почему? Ну, уж это, знаете…»

2 июля на кинофестиваль в испанский город Сан-Себастьян отправилась представительная делегация из Советского Союза в лице нескольких чиновников из Госкино, куратора из КГБ и двух актеров: Иннокентия Смоктуновского и Антонины Шурановой. Они повезли на фестиваль новый фильм Игоря Таланкина «Чайковский». Фильм будет иметь большой успех и удостоится приза.

Андрей Михадков-Кончаловский продолжает работу над «Дядей Ваней». Съемки проходят не слишком гладко. Сначала из-за конфликта с Бабочкиным, затем из-за разногласий с Сергеем Бондарчуком, игравшим Астрова. Суть споров заключалась в следующем. Режиссер старался увидеть героев не такими, как их интерпретировал МХАТ, а такими, какими, на его взгляд, их понимал автор — то есть более простыми. Бондарчук же лепил из Астрова аристократа, даже сшил себе в Италии роскошный костюм и курил итальянские сигариллос. Кончаловскому нравилось испитое лицо актера, а Бондарчук хотел выглядеть без морщин. Часто жаловался на то, что его плохо осветили. Однажды, посмотрев материал, возмутился:

— Ну, смотри это же не лицо, а ж…а! Надо переснимать!

Кончаловский возражал, чем здорово раздражал Бондарчука. Однажды тот не выдержал и отправился в ЦК, в отдел культуры, где жаловался:

— Кончаловский снимает антирусский, античеховский фильм.

Однако то ли говорил он это не слишком убедительно, то ли в отделе сидели неглупые люди, но это заявление оставили без внимания. Кстати, много лет спустя, когда Кончаловский напомнил Бондарчуку этот эпизод с ЦК, тот грустно улыбнулся и сказал: «Мудак был!»

Совсем иначе складывались у Кончаловского отношения на площадке с Иннокентием Смоктуновским. Послушаем рассказ самого режиссера:

«Смоктуновский как актер был совсем иным. Своей концепции не имел; как настоящий большой артист, был гибок и, в отличие от Бондарчука, мне верил. Сергей — лев, с ним работать надо было поделикатнее. Держать дистанцию. Перестав мне верить, он с подозрением относился к любому моему предложению, боялся, что на экране будет выглядеть алкоголиком, а не интеллигентом, каким себе представлял Астрова. Не думаю, что Бондарчук понимал Чехова. Посмотрев его «Степь», я сказал ему об этом. Он насупился, обиделся — к счастью, ненадолго. Мы любили друг друга.

Смоктуновский же был человеком рефлекторным, нередко в себя не верящим, жаждущим получить энергию от режиссера. Несколько раз в ответ на его слова, что он не знает, как играть, я орал на него, говорил, что он кончился, иссяк, больше вообще не художник.

— Ты ничего не можешь! Ни на что не похож! Иди домой!

Короче, был груб. Он бледнел, розовел, подбегал ко мне, хватал за руку:

— Не сердись, не сердись! Давай еще раз! И то, что он делал, было замечательно. Ему нужен был впрыск адреналина. Не пряник, а кнут. Может быть, потому, что он уже слишком много отдал. Устал. Во всяком случае, работали мы как Друзья, и если я порой давал ему психологического пинка, то он сам понимал, что это необходимо. Его надо было подстегивать, допинговать, чтобы пошло творчество…»

Тем временем на киностудиях страны в самом разгаре съемки и других фильмов. Так, режиссер Юрий Дубровин на «Беларусьфильме» работает над лентой «Мировой парень», где речь идет об успехах советской автомобильной промышленности. Главную роль — испытателя самосвалов — исполняет Николай Олялин. Набирающий популярность ансамбль «Песняры» специально для этой картины записал песню «Березовый сок».

В это же время легендарный сказочник с «Мосфильма» Александр Птушко экранизирует поэму-сказку А. Пушкина «Руслан и Людмила». Съемки проходят в живописных местах недалеко от города Александрова Владимирской области. Там руками студийных умельцев построен сказочный город по рисункам и чертежам художника К. Ходатаева. В роли Руслана снимается популярный актер Олег Видов. Группа отправится еще в три места: в Бахчисарай, в Армению и на южный берег Крыма.

В субботу, 4 июля, Луганск потрясла очередная страшная «посылка» от маньяка-убийцы: на рассвете жители улицы Первая Линия обнаружили под стеной старого гаража вблизи трамвайной остановки убитую женщину. Примчавшиеся на место преступления сыщики нашли возле трупа обрывки газеты «Сельская жизнь» от 7 июня со следами крови и цифрой 20, написанной карандашом. Убитой оказалась 22-летняя Наталья 3., рабочая завода имени Октябрьской революции. Сыщики установили, что с ее левой руки исчезли часы марки «Луч». Ни у кого не вызывало сомнений, что это убийство совершено именно тем маньяком, за которым вот уже свыше трех месяцев охотится луганская милиция. Город вновь залихорадило. В тот же день в горотделе милиции было созвано экстренное совещание, где было решено выделить для поимки преступника к тем 900 милиционерам и дружинникам, которые его искали, еще 100 человек.

В этот же день любопытный случай произошел с популярным актером театра и кино Михаилом Козаковым. Днем он славно провел время в компании своих друзей и коллег в одном из столичных ресторанов, после чего вернулся в свою пустую холостяцкую квартиру. Настроения смотреть «ящик» у актера не было, и он взял в руки главную газету всех творческих людей Советского Союза — «Советскую культуру». И чуть ли не с ходу натолкнулся на юбилейную статью про великого джазмена Луи Армстронга, которому в тот день исполнилось аккурат 70 лет. А поскольку Козаков был ярым почитателем джаза, то эту заметку он прочитал от корки до корки. После чего ему в голову пришла неожиданная идея: немедленно позвонить юбиляру и лично поздравить его со столь знаменательной датой. Как заметит позднее сам Козаков, на трезвую голову он вряд ли решился бы на такой шаг.

Набрав номер «международной», Козаков попросил соединить его с Нью-Йорком, с абонентом Луи Армстронгом. Как ни странно, но его заказ был тут же принят. «Ждите ответа», — прощебетала нежным голосом телефонистка, чем привела актера в сильное волнение. Он внезапно осознал, что предпринял нечто из ряда вон выходящее. И в течение тех нескольких минут, пока телефонистка связывалась с Нью-Йорком, успел и протрезветь, и испугаться одновременно. «Черт меня дернул читать эту газету!» — ругался про себя Козаков. В глубине души у него еще теплилась надежда, что телефонистке не удастся связаться с абонентом, что на линии может случиться какой-нибудь сбой. Но произошло то, чего Козаков больше всего боялся: Нью-Йорк ответил. На другом конце провода он услышал четкую английскую речь — это был секретарь Армстронга. Актеру пришлось быстро собираться с мыслями и извлекать из памяти свой не слишком богатый запас английских слов.