Незваный гость - Линда Уиздом

Кали скептически поглядела на нее.

– Не морочь мне голову. Если ты сумела поладить с ним так же, как и со мной, мне ясно, как он тебя отпустил. Проще говоря, ты явилась и сказала ему, что тебе нужно.

Дженни проследовала за ней на кухню:

– Да, так оно и было. Я помогла бедняге и взяла на себя всю инициативу.

Они выпили по чашке горячего ароматного кофе. Дженни пригляделась к своей давней подруге:

– Боже мой, ты еще похорошела, и, полагаю, причина здесь в Тревисе. Ты в него влюбилась, верно?

Кали наклонила голову.

– Я догадывалась, что ты скажешь нечто подобное, – проговорила она.

– Нечто подобное? Как-никак я давно с ним работаю и вижу, каким он вернулся. Да в сравнении с ним вождь гуннов Аттила просто котенок. Эти дни Тревис был совершенно невыносим. И пришел в себя, лишь когда я ему пригрозила. Тут-то он и задумался о последствиях.

– Похоже, что ты собиралась его сжечь. – Кали хихикнула, отпила глоток кофе и с изумлением посмотрела на Дженни. – Я забыла, как надо смеяться, забыла, что такое чувствовать себя свободной и беззаботной. Там, в горах, я была мертвой, Дженни. Я просто механически двигалась, как заведенная. Но Тревис заставил меня взглянуть на мир заново.

– Ты собираешься ему позировать?

– Недавно я ему об этом сказала.

Дженни нахмурилась:

– Когда это было?

– Несколько дней назад.

– Странно, что он ни словом не обмолвился, – пробормотала она. – Не обижайся, но ты не думаешь, что он тебе не поверил?

– По-твоему, это слова, сказанные в порыве страсти, и не более? – пожала плечами Кали. – Возможно, и не поверил. Вечером я напомню ему о своем решении. Хотя, признаюсь, не уверена, выдержу ли съемки. Ведь я давно не работала.

– Тревис работает не так, как другие фотографы.

Кали вспомнила, как он снимал Элен Дюмон.

– Да, я знаю, – мягко откликнулась она.

– Он обожает тебя. Кали. Для тебя он готов на все.

Кали насмешливо взглянула на нее.

– Ты так говоришь, словно хочешь меня в этом убедить. – Она засмеялась, но тут же осеклась, заметив суровое выражение лица подруги. – Что-то случилось, и вы оба скрываете это от меня. Что? Неприятности с Черил? Я желаю знать! – накинулась она.

Дженни вздохнула и порылась в своей объемистой кожаной сумке.

– Я говорила Тревису, что ему не удастся от тебя это утаить, но ты же знаешь, какой он упрямый. – Она протянула подруге газету.

Кали посмотрела на ее заглавие. Это была типичная желтая газетенка, известная своими скандальными сенсациями. Кали похолодела, увидев фотографии Тревиса, встречающего ее в аэропорту, целующего в гараже, идущего вместе с ней по Портс О'Колл и даже держащего в руке дамское белье в магазине. Она проглотила комок в горле.

Потом она заметила заголовок «Модель Кали Хьюджес в объятиях своего нового любовника, известного фотографа Тревиса Йетса» и прочла первые строки статьи: «Вернулась ли она в Лос-Анджелес насовсем или просто решила немного развлечься? Но главный вопрос в другом: где ее бывший муж Блейн Савадж и ее маленькая дочь?»

– Почему? – прошептала она и вспомнила, как ей показалось, что в магазине за ней кто-то следит.

– Кали, Тревис пришел от этого в ярость. – Дженни наклонилась и взяла ее за руку, холодную как лед. – Сегодня он звонил в газету и обещал расправиться с редактором и фотографом.

Кали чуть было не расплакалась:

– Мы оба знаем, что этим ничего не добьешься. Теперь мне придется уехать назад в Виргинию.

– Перестань, Кали. Мы знакомы с тобой тысячу лет. Ты вовсе не такая трусиха, – возразила ей Дженни.

– Почему он не сказал мне об этом? Почему он послал тебя, а сам решил остаться в стороне? – Она отшвырнула газету.

– Потому что он подумал, что ты предпочтешь услышать скверную новость от женщины, – успокоительно произнесла Дженни. – Плюс к тому, он боялся, что ты начнешь плакать, а когда дело доходит до слез, Тревис абсолютно беспомощен. Я как-то прищемила палец о ящик стола, и он просто вышел из себя, умоляя меня не плакать. Даже обещал повысить мне оклад. – Дженни надеялась разрядить атмосферу этой шуткой. – Пойми, Кали, завтра в газете напишут о чем-нибудь еще, а про тебя забудут. И вообще все сплетни быстро устаревают. Ты же знаешь, в этом городе привыкли жить одним днем.

Кали попыталась трезво и без эмоций обдумать случившееся.

– Ты права, – наконец согласилась она. – Скоро про меня забудут. И Тревис тоже прав: уезжать и прятаться мне больше незачем. Я сумею выстоять и буду бороться. Сейчас мне тем более надо начать позировать для его книги.

– Ты не собираешься снова стать фотомоделью? – спросила ее Дженни.

Кали покачала головой:

– Нет, я уже слишком стара для этого, да и вряд ли мне это снова понравится. Знаешь, я с удовольствием писала «Человеческие слабости». Я хочу поговорить с Малкольмом. Пусть он познакомит меня с литературным агентом.

Я готова отдать свою рукопись и узнать, годится ли она для печати. Интересно, вдруг у меня обнаружился литературный талант?

Дженни подняла чашку и молча отсалютовала ей.

– Только подумать, я в свое время чуть не отговорила Тревиса от встречи с тобой. Ты не знаешь, как я рада, что не помешала этому упрямцу разыскать тебя.

Кали улыбнулась.

– И я тоже. – Она поняла: пора колебаний миновала, и Тревис должен поверить – ей действительно хочется ему позировать.

Кали даже не подозревала, что большую часть дня Тревис звонил в Европу и пытался выяснить, продвинулись ли поиски девочки.

Он возвращался домой с тревожным чувством, не зная, как Кали восприняла публикацию в газете, и был приятно удивлен ее приветливым видом и вкусным обедом, приготовленным ею. Еще больше он удивился, когда Кали сама предложила ему позировать. Он решил не терять время и обещал сделать все снимки за несколько дней, чтобы она, не дай Бог, не передумала. Весь вечер Тревис ждал, когда Кали заговорит о злополучной статье, но она так ничего и не сказала. Он чувствовал, что поступил правильно, поручив Дженни показать ей газету. Неизвестно, как бы отреагировала Кали, прочитав статью в одиночестве.

Ночью она была с ним такой же ненасытно-страстной, как и всегда. Он крепко прижимал ее к себе, словно боясь потерять. Тревис надеялся, что впечатление от статьи скоро померкнет и Кали сможет зажить нормальной жизнью. Она полностью это заслужила, и он был уверен, что так оно и будет.

Они условились, что съемки пройдут у него в студии. Но в назначенный день Кали проснулась нервной и испуганной. Она отказалась завтракать и заперлась в ванной комнате. Кали долго стояла перед зеркалом, сжимая в руке щетку для волос. Собственное лицо с каждой минутой внушало ей все большую ненависть. Она швырнула в раковину щетку и вернулась в спальню, где одевался Тревис.