Пробуждение Атлантиды - Алисия Дэй

Эрин, наконец, выплыла из тумана боли и шока от предательства, которые парализовали ее, посмотрела на него, а потом повернулась к Лилиан.

— Один вопрос, изменчивая сука. Что ты сделала с Беренайс?

Губы Лилиан изогнулись в такой ужасающей злобной усмешке, что даже Вэн почувствовал, как холодный пот струится по его спине. Тогда она снова подняла руки, и сферы магического огня воспарили в нескольких дюймах от ее ладоней, освещая руки, покрытые темно-красными пятнами.

— Даже ты должна знать, что я нуждалась в жертве крови, чтобы вызвать черную магию. Только давайте не будем говорить о том, что это должна была быть добровольная жертва.

Эрин откинула назад свою голову и завыла, и это был звук такого чистого гнева и горя, что он мог бы составить конкуренцию вою волков.

— Тогда я буду мстить, Лилиан, — прорычала она.

— Постарайся изо всех сил, Эрин, — ответила Лилиан. — Потому что я хочу, чтобы ты знала прежде, чем умрешь, что по крайней мере одна из твоих сестер погибла от моей руки.

После этой последней колкости Лилиан скомандовала:

— Вперед! — и оборотни напали. У Вэна было время, чтобы увидеть, как Эрин выпускает в Лилиан наколдованную огненную стрелу прежде, чем первая уродливая громадина наскочила на него. Он направил воду и разбил их линию обороны приливной волной шести футов высотой, которую он смог вызвать, чтобы бросить в них, но это только сбило их с ног на несколько секунд, и затем они снова атаковали.

За краткие мгновения он успел подумать, что всегда управлялся лучше со своим оружием, нежели с вызовом первоначал, а затем все, что он мог сделать — это защищаться и наносить раны, удары и снова раны, уклоняясь, кружась и прыгая, поражая сначала одного, затем другого. Яркие молнии вспышками колдовского света освещали небо над ним, свидетельствуя о сражении Эрин с предательницей.

Он боролся неистово, рубя жилы, пронзая сердца и перерезая шеи, получая удары по почкам, по спине и голове когтями, клыками и ногами, которые рвали его, пока его череп не зазвенел от боли, а он и лезвия его мечей не покрылись кровью. Он услышал отдаленный рев и понял, что это был он сам, зовущий Эрин и Посейдона, выкрикивавший свою клятву, чтобы защитить ее.

Он усмехнулся — это был жестокий, дикий оскал — и подскочивший к нему оборотень на мгновение заколебался, всматриваясь в его лицо глазами животного, что дало Вэну время раскроить его мечем.

Сильный, оглушительный шум заставил задрожать все вокруг, и Эрин закричала.

— Да, пойте мне, пойте со мной, — кричала она, и он понял, что это Сердце Нереиды, отвечающее певчей драгоценных камней. Она начала петь, и находившиеся вокруг него оборотни отшатнулись, как от чего еще более страшного, чем клинки Вэна. Они хлопали своими лапами по ушам и припадали к земле, издавая неопределенное, испуганное завывание, крутясь и съеживаясь на земле. Вэн хотел было обезглавить их, но воину, которым он был, не позволяла честь отбирать жизнь у беспомощных, сжавшихся жертв, поэтому он повернулся к Лилиан, чтобы определить какую она представляет угрозу.

Песня Эрин достигла высшей ноты сильнейшего сопрано, песня, которую несомненно признали бы самые великие. Она выбросила руки перед собой и послала столб чистого серебряного света прямо к Лилиан. В то время, как он наблюдал за поверженными оборотнями и пытался отдышаться, тело Лилиан оторвалось от земли и каким-то образом расширилось, как будто бы свет наполнял ее и толкался изнутри, пытаясь найти выход, и затем, в мгновение ока, свет исчез, и она тяжело упала на землю. Эрин опустила руки, склонила голову и стояла, тяжело дыша, истощенная, но невредимая.

Так как оборотни начали выть еще громче, все еще сжимаясь и катаясь по земле, Вэн побежал к поверженной ведьме, подняв меч, готовясь нанести последний смертельный удар и уберечь Эрин от боли.

Но когда он достиг места, где она лежала, то увидел, что ее шея лежит под невозможным к голове углом, а ее глаза неподвижно смотрят в небо.

— Она мертва, Эрин, — сказал он. — Она больше никому не сможет причинить боли.

— Я знаю, — сказала она, и — на еще одно краткое мгновение безжалостная богиня, которой он видел ее в Атлантиде, мелькнула в глубине ее глаз. Но когда этот момент прошел, она поднесла руку ко рту и побежала в сторону хижины, где ее стошнило на снег.

Он хотел было подойти к ней, но еще оставался нерешенный вопрос о восьми оставшихся оборотнях, и, посмотрев на них, он злобно выругался сквозь зубы.

— Нуждаешься в помощи с проблемой контроля животных? — удивив его, послышался позади женский голос. Он обернулся и оказался лицом к лицу с маленькой женщиной, сидящей верхом на огромном тигре. Пока он смотрел на нее с изумлением, Квинн спрыгнула со своей рычащей лошади и подошла к нему. — Джек и я здесь, чтобы помочь.

Эрин поднялась, умыла лицо свежим снегом, и затем подошла к ним.

— Квинн. Рада тебя видеть. У нас есть новости.

Квинн мрачно кивнула, в то время как Джек ходил вокруг группы сжавшихся оборотней, злобно рыча на любого, кто смел поднимать их головы.

— У нас тоже есть новости, и к тому же не очень хорошие.

Глава 24

Верхушки деревьев возле штаб-квартиры Круга Света

Дэниэл наблюдал сверху, как вампиры окружили магический щит. Его новое, улучшенное зрение странным образом изменилось, инфракрасная призма приобрела разноцветные оттенки. Если бы он знал, что получит подобную силу, выпив крови древнего вампира, он бы уже при первой встрече иссушил ублюдка. Его раны совершенно затянулись, и Дэниэл чувствовал насколько быстрее, чем когда-либо с тех самых пор, как он стал немертвым, в его теле разливается жизненная сила.

Хотя он подошел к настоящей смерти ближе, чем прежде, но, справившись и притащив свой кровавый скелет назад в горы, он добился доверия Калигулы. Теперь у него, наконец, появится возможность уничтожить чудовище, и мир станет намного лучшим местом.

Ну, по крайней мере, пока не появится следующий завоеватель. Он думал, что смерть Варравы хоть немного сдвинет направление вторжения злых и коварных вампиров, ищущих власти над человеческой политической структурой. Но даже после подлинной смерти влияние Варравы продолжало распространяться. Идеальный пример того, чего мог добиться хороший стратег без каких-либо ограничений.

Дэниэл смотрел, как внизу члены кровавой стаи Калигулы стремглав понеслись к краям щита, и признался самому себе в мрачной истине. Четыре дня из пяти он был достаточно подавлен, чтобы думать о подлинной смерти. Если бы он не встретил атлантийцев и Квинн, и, наконец, не обзавелся партнерами в тайных стараниях, он точно бы раньше убил себя. Жизнь, — даже жизнь немертвого, — требует надежды, а Дэниэл совсем ее лишился.