MMIX - Год Быка - Роман Романов

В нашем случае символика Луны, освещающей события сомнительным отражённым светом, сопровождает основные моменты трагедии, разворачивающейся на улицах Москвы: «Стараясь за что-нибудь ухватиться, Берлиоз упал навзничь, несильно ударившись затылком о булыжник, и успел увидеть в высоте, но справа или слева – он уже не сообразил, – позлащенную луну».

Ещё раз напомню идею – сценическая трагедия как подражание трагическому мифу, определяющему течение жизни. Между тем, в 12 главе мы такое подражание обнаруживаем довольно легко. Оторванная голова Бенгальского очевидно рифмуется с отрезанной головой Берлиоза, как рифмуется и сам процесс: «Урча, пухлыми лапами кот вцепился в жидкую шевелюру конферансье и, дико взвыв, в два поворота сорвал эту голову с полной шеи». Это про Бегемота, а вот про трамвай: «Повернув и выйдя на прямую, он внезапно осветился изнутри электричеством, взвыл и наддал». Ну, впрочем, тесная связь Бегемота с трамваями нам и так была известна.

Однако же и все прочие необходимые моменты трагедии, как выясняется, имели место в рассмотренных нами ранее главах. Перипетия состоит в том, что ни к чему не обязывающий разговор, и совершенно напрасный, как выяснилось, спор Берлиоза и Бездомного с Воландом обернулись самым ужасным поворотом дел. Преступление в виде убитого Берлиоза было налицо, но оно как бы и не преступление, поскольку кроме самого Берлиоза в таком развитии событий никто и не виноват. А его честно предупредили. Но если виноват сам Берлиоз, то Иван – соучастник. И чтобы в конечном итоге достичь этого понимания и освобождения от этого груза с души, понадобились все шесть необходимых моментов трагедии. В четвёртой главе сначала происходит момент узнавания, когда Иван слышит разговор про Аннушку, разлившую масло. Узнавание переходит в отчуждение и в нарастание пафоса наказания, который оборачивается против самого Ивана. Известие о смерти Берлиоза – это момент «страха», а появление Бездомного в «Грибоедове» и участие в его судьбе – момент «сострадания». Наконец, собственно трагедия завершается очищением и сменой одежды в клинике.

Как и в сюжете сеанса магии с разоблачением, после трагедии наступает время комедии, в которой пародийно обыгрываются сюжет трагедии. Нужно только заметить, что по мере приближения к 12 главе масштаб действия уменьшается, при повторении в общих чертах сюжета. Отрезание головы Берлиоза лишь символически подчёркивает истинный масштаб события – потеря головы целой организации, многотысячным Массолитом. А вот беседа Воланда с соседом Берлиоза приводит к потере главы организацией масштабом помельче. Да и происходит это «отрывание головы» Варьете в фарсовом, комедийном ключе. Момент «узнавания» также приходит в женском обличье с телеграммой в руках. Пафос возмущения и жажда наказания также налицо, и оборачиваются наказанием самих инициаторов, страхом и состраданием. А момент «очищения» — это и есть само представление в Варьете.

Получается такая сложная матрёшка, в которой завершение сюжета масштабной трагедии повторяется в последней четверти – в главах 10-12 в виде фарса. Это не столь уже новая для нас историософская идея, её нам ещё Гегель с Марксом проповедали на примере двух Наполеонов. Но оказывается, что повторный фарс – это ещё не последняя из «матрёшек». Окончание фарса знаменуется ещё одной постановкой трагедии, которая подражает более масштабному сюжету. В пределах всё того же канонического примера с фарсовым повторением Великой Французской революции к фарсу добавляется скоротечная трагедия Парижской коммуны, которая в свою очередь завершается политическим фарсом. Так что и в 12 главе мы обнаруживаем очень любопытные идеи, которые заставляют нас снова возвращаться к уже пройденным главам и видеть новые закономерности.

Теперь, как и было обещано, поговорим насчёт двойственности символики числа 12. Мы уже отмечали, что и на 11-й стадии проявляется эта двойственность, в которой первая стадия развития «нового Ивана» происходит на фоне покаяния и «умирания» прежнего, ветхого Ивана. Эта двойственность отражена и в самом ряду чисел от 1 до 12, в котором последние члены могут быть представлены как 10+1 и 10+2. Числа от 1 до 12 символизируют идеальные понятия, существующие лишь в «надлунном» мире светил. А вот второй ряд чисел от 11 до 22 связан с преломлением идеальных понятий первого ряда в нашем «подлунном» мире, в реальном жизненном опыте (+10) реальных людей.

Единственная истина, доступная не идеальному космическому Уму, а нашему жизненному опыту – это наше несовершенство: «Я знаю, что ничего не знаю». Поэтому символ переживания несовершенства 11 = 10 + 1, то есть жизненный опыт, к которому прибавляется эта простая истина. Аналогично, идеальная небесная мудрость (2) может быть добавлена к жизненному опыту (+10) лишь путём переживания единства с Совершенством, мистерии (=12). То же самое другими словами: мудрость в жизни обычного человека заключается в стремлении к единству с Богом. Точно также и число 13: принесение себя в жертву – есть главный земной путь для идеальной любви и веры с надеждой, раз уж они снизошли в наш подлунный мир (3+10).

Ряд из двенадцати чисел с 11 по 22 и соответствующие им стадии развития Идеи составляют вместе большую стадию Надлома, в которой идеальные сущности первого ряда, соединенные с жизненным опытом, преломляются в трагические моменты, искаженные лунным светом. Например, откровение (8) становится «отражением» (18), которое всегда лжёт, поскольку даже идеальное зеркало показывает левое правым и наоборот. Это же число символизирует Луну с её отраженным светом.

Эта двойственность чисел 11 и 12, принадлежащих сразу двум рядам, а также особый характер числа 13, лежащего на грани смерти старого и рождения нового, отражает ещё одну важную историософскую идею. И на самом деле, всякий исторический процесс, развитие живой Идеи и становление связанного с этой Идеей сообщества, даже выйдя из идеального мира «коллективного бессознательного» на поверхность жизни в «подлунном мире», первую четверть всей большой стадии Надлома сосуществует с двумя последними стадиями Надлома предыдущего, родительского сообщества. Так апостольская община, когда её символом было число 12, принадлежала одновременно и христианству, и прежней иудейской традиции. И нужно было в ходе мистерии очистить, освободить сообщество и учение Нового Завета от грехов и соблазнов, накопившихся в ветхой религии. Поэтому и в Иоанне, и в Иуде, и в душах всех апостолов сосуществовали и спорили «новый Иоанн» и «ветхий Иуда». Потому на следующей стадии «ветхий Иуда» должен умереть. А число этой стадии – 13, и началась она вечером в четверг, когда Иисус омыл ноги 12 ученикам, и стало 13 равных.

Так что к 13 главе подбираюсь с определённым опасением. Неужели и в ней скрыто столько же идей, так что придётся перечитывать не только послания апостола Павла. «Первое послание к Коринфянам» – это уж непременно, без него никак нельзя. Но и без аналитической психологии Юнга вряд ли удастся обойтись, всё же действие происходит в клинике Стравинского.

34. Мастер или мастер?

Глава тринадцатая, признаюсь, оказалась весьма коварной. Так что пришлось помучиться, разгадывая этот ребус, и при этом всё равно никаких гарантий, что угадал. Начнём с того, что начало 13 главы является непрерывным продолжением действия из конца главы 11-й:

«Сон крался к Ивану, и уж померещилась ему и пальма на слоновой ноге, и кот прошел мимо – не страшный, а веселый, и, словом, вот-вот накроет сон Ивана, как вдруг решетка беззвучно поехала в сторону, и на балконе возникла таинственная фигура, прячущаяся от лунного света, и погрозила Ивану пальцем.

Иван без всякого испуга приподнялся на кровати и увидел, что на балконе находится мужчина. И этот мужчина, прижимая палец к губам, прошептал: – Тссс!».

Уже сам этот факт непрерывной склейки 11 и 13 глав, на первый взгляд, противоречит главной идее нашей реконструкции, что каждой главе соответствует определённая стадия развития Идеи или, как принято говорить у алхимиков или масонов, «уровень символического посвящения». С другой стороны, можно заметить, что Иван в конце 11 главы уже был готов увидеть свой сон из 16 главы, но появление незнакомца помешало. Поэтому для начала нам нужно восстановить стройный порядок движения времени в скрытых слоях Романа.

Возможно, нам снова поможет самый общий взгляд на содержание всех глав. Только теперь мы взглянем на времена суток, зная, что 32 главы Романа соответствуют трём частично пересекающимся рядам символических чисел – от 1 до 12, от 11 до 22 и от 21 до 32. И что эти три ряда параллельны, а 12 чисел каждого ряда, то есть 12 стадий развития, можно разбить, во-первых, на две половины – на нисходящую линию с 1-й по 6-ю, и на восходящую – с 7-й по 12-ю стадии. Кроме того, мы выяснили, последние три стадии первого ряда – с 10-й по 12-ю, составляют отдельный вложенный цикл, «пародирующий», повторяющий по внешней форме «трагический» сюжет всего ряда 1–12. Тем самым восходящая линия 7–12 разбивается на две четверти 7–9 и 10–12. В нисходящей линии 11–16 мы обнаружили, что первые стадии второго ряда развиваются параллельно и одновременно с последними стадиями первого ряда. Что также по факту разбивает нисходящую линию на две четверти.