Монах - время драконов - Роберт Ши

Кийоси хлопнул себя по бедру и рассмеялся:

- Как верно! Я волнуюсь о предназначении моей семьи и не думаю, что мои достижения можно будет сравнять с достижениями моего отца.

Он резко встал на ноги:

- Должен оставить вас сейчас, госпожа Танико. Вы были очень добры, приняв меня. Если позволите, я вновь навещу вас. Я женат, конечно, и знаю многих женщин. Но разговор с ними обычно не интересовал меня. Разговаривать с вами было чрезвычайно интересно.

- Вы всегда будете здесь желанным гостем, господин Кийоси!

Через несколько мгновений после того, как он ушел, в ее комнату поспешил Риуичи:

- Превосходно! Должен сказать откровенно, моя дорогая, я думал, что твоя полезность для семьи закончилась, когда тебя бросил князь Хоригава, но Кийоси в сотню раз могущественней князя. Я напишу твоему отцу немедленно! Он будет тобой гордиться!

- Военачальник Такаши не женится на мне, дядя.

- Но он вернется?

- Сказал, что да.

- Это все, на что мы смеем надеяться. Для тебя это значительно лучше, чем бродить по дому, читать старые книги и бормотать молитвы. Ты молодая женщина. Даже если он сделает тебя своей любовницей, ты сможешь кое-чем помочь семье.

- Любой мой самый маленький вклад явится для меня честью, - ядовито заявила Танико. - Но мне кажется, ты продаешь рис, не успев посеять его!

- Такое делается постоянно, - сказал с легким удивлением Риуичи. Здесь, в столице, люди обменивают будущий урожай с земли, которой владеют, на то, что им необходимо сейчас. Твой отец не дал тебе надлежащего образования в области торговли.

- Ну, на этом поле семена еще не высеяны.

- Дело времени! - Риуичи беззаботно махнул рукой. Оба рассмеялись.

Танико вдруг поняла, что она рассмеялась впервые с момента смерти Шикибу. Впервые она почувствовала себя действительно живой. Она прошептала благодарность Амиде, Богу Безграничного Света.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Подобно Храму Водной Птицы на севере, Храм Цветущего Тика стоял на вершине холма над морем. Море здесь было заключено в границы залива Хаката, крупной круглой бухты с маленьким городом рыбаков Хакатой в верхней ее части. Хаката мог бы стать крупным портом, благодаря превосходной бухте и своей близости к Корее и Китаю. Но все состоятельные семьи, занятые внешней торговлей, в большинстве своем жили в столице и предпочитали вести морские перевозки из Хиого на Внутреннем море.

Многие друзья Дзебу из Храма Водной Птицы сейчас жили в Храме Цветущего Тика. Вейчо, маленький полный монах, поразивший Дзебу во время обряда посвящения своей греховностью, был настоятелем. Ему теперь не требовалось притворяться плохим зиндзя, и Вейчо стал самим собой добродушным простым человеком с единственной слабостью - чрезмерным пристрастием к еде.

- Что стало с Фудо, твоим приятелем по грехам? - спросил его Дзебу.

На лицо Вейчо легла тень:

- Он покинул Орден.

- Покинул Орден? Не могу представить, чтобы кто-нибудь покинул Орден!

Вейчо пожал плечами:

- Много странного происходит в наши дни. Другие тоже порвали с Орденом. В случае Фудо, его долг - притворство, грубость, необходимость иногда убить невинного новообращенного монаха - стал непосильным для него. Он обратился в буддизм. Последнее, что я слышал о нем, это то, что он находится в монастыре в восточных провинциях и сидит день и ночь на своей заднице, пытаясь обрести счастье в медитации. Он калека. Он никогда не был достаточно сильным, чтобы стать зиндзя. Забудь его! - Вейчо жестом отбросил раздражающие его воспоминания.

"Странно, - подумал Дзебу, - но Вейчо почти вернулся к старой роли острого на язык грубияна, говоря о Фудо".

Самым важным было то, что мать Дзебу, Ниосан, жила в Храме Цветущего Тика. Дзебу не видел ее со времени своего посвящения, и теперь, когда насыщенный распорядок жизни в храме позволял это, мать и сын проводили целые часы за разговорами.

Ниосан заботилась о коллекции мечей Дзебу. Сейчас их было уже более шестидесяти. Многие из мечей были низкопробными клинками, наскоро изготовленными оружейниками для бедных самураев. Другие являлись чудесными созданиями, носили на себе подписи таких легендарных оружейников, как Ясацун, Сандзо и Амакуни, были фамильными ценностями, захват которых Дзебу являлся трагедией для семей тех самураев, которые носили их. Прошло уже четыре года с того момента, как Дзебу начал осуществлять свой план.

Дзебу было очевидно, что Ниосан очень не хватает Тайтаро. Ему казалось жестокостью, что Тайтаро умышленно отрезал себя от жены и выбрал жизнь в одиночестве, но сама Ниосан никогда не сомневалась в правильности его решения. По некоторым ее словам во время разговоров Дзебу понял, что эта потеря компенсировалась другими приобретениями. В самом деле, казалось, что более пожилые мужчины и женщины среди зиндзя наслаждались союзами друг с другом, не ограниченными никакими правилами, кроме сохранения их в тайне от молодых членов Ордена. Таким образом, Ниосан никак не страдала от недостатка удовольствий, получаемых с помощью тела. Она не была одна, хотя могла чувствовать себя одинокой, и никогда не жаловалась. Но Дзебу все равно был обижен тем, как оставил ее Тайтаро. Неужели он не мог обрести искомое им понимание в союзе с Ниосан, вместо того чтобы искать его в лесу, в одиночестве?

Во время своего пребывания в Храме Цветущего Тика Дзебу жил обычной жизнью монаха-зиндзя, когда тот находится дома: подъем на рассвете, медитация и упражнения перед завтраком, совершенствование в боевых искусствах до полудня, физический труд днем, изучение знаний зиндзя по вечерам. Каждый день он проводил какое-то время, вглядываясь в мерцающие глубины Камня Жизни и Смерти. Он понял, что это действительно усиливает спокойствие духа. Желание отомстить Аргуну за отца, тоска по Танико не исчезали, но он принимал их, как ветеран привыкает жить с болью от старых ран.

Дзебу вступил в связь с одной из женщин храма. Она была очень приятной и вселяла в него чувство большой завершенности. Вместе они изучали и применяли на деле любовное волшебство, изучая древние книги из Индии и Китая. Это были увлекательные занятия. Но иногда в тот миг, когда он и его союзница уже целые часы предавались йоге любви и момент высшего блаженства вот-вот должен был стать моментом полного проникновения в Сущность, Дзебу казалось, что он обладал Танико. В такие моменты лицо Танико появлялось в его сознании с такой отчетливостью, будто на самом деле она заменила женщину, сидевшую с ним в экстатическом единении. Иногда Танико шептала ему. "Ветвь сирени всегда будет ждать водную птицу". Однажды Дзебу спросил женщину, говорила ли она это.

- Я не помню, - ответила та, и это осталось тайной.