Я Лорд Вольдеморт - Nemesis

— Меня зовут просто Том, — слабо вякнул Риддл.

— Но вашего отца звали Томасом?

— Да…

— Как я понимаю, он отказался от вас и вашей матери. Вы ведь так и не простили ему этого, верно?

— Да, — прошептал Том.

Дамблдор холодно кивнул.

— Значит, вы — Томас Риддл, как и ваш отец?

Молчание.

— Их убил волшебник, Том, и это понятно любому дураку. А теперь, пожалуйста, поведайте мне, какой именно волшебник сделал это.

У Тома голова шла кругом. Не может быть, чтобы подобное случилось с ним, просто невозможно.

Дамблдор смотрел на него так, что Риддл не находил себе места. Он отвёл глаза к Серой Леди, посматривавшей на них из своего уголка.

— Вы убили своего отца, Том? — тихо спросил Дамблдор. — Посмотрите мне в глаза и отвечайте.

— Я не убивал его, — тут же откликнулся Том.

— Том, вы смотрите мне за плечо. Призрак Равенкло не имеет отношения к нашей дискуссии.

Том заставил себя взглянуть Дамблдору в глаза.

— Я его не убивал, — повторил он, чувствуя, что голос стал тонким и высоким. — И вообще, никого не убивал, — просто изучал Тёмную Магию. Так, на всякий случай. Я её не использовал и не убивал его… О, Боже мой… — Том чувствовал, что у него кружится голова, он задыхался и слышал шум собственной крови в ушах.

— Вы плохо выглядите.

— Посмотрел бы я на вас, если бы кто-нибудь обвинил вас в убийстве собственной семьи! — выпалил Том, вскакивая на ноги; его глаза сверкали, в них запрыгали подозрительные алые искорки.

— Сядь, Том, — остановил его Дамблдор невыносимо спокойным голосом, но его глаза с каждой минутой наполнялись всё большей яростью. — Давай побеседуем как взрослые люди.

Чудовище, живущее в Томе, уползло обратно в свою нору, и Риддл медленно опустился на место.

— Я не хочу в Азкабан… — прошептал парень настолько тихо, что слова едва можно было разобрать. — И я… я не знаю, кто убил моего отца. Кто бы то ни был, это не я… — иногда ему и самому казалось, что это правда. Дамблдор бросил на него пытливый взгляд. — А Тёмная Магия — просто так, любопытно… Я всего лишь хотел узнать, что же всё-таки я могу. Я же слизеринец, сэр, и попал в колледж именно по этой причине. Я горд и амбициозен, пытаюсь обходить правила, потому что не вижу в них никакого смысла. И, кстати, или я очень сильно заблуждаюсь, или ваши дражайшие гриффиндорцы делают то же самое.

— Да, верно, — кивнул Дамблдор, — однако они не нарушают правил, изучая Тёмную Магию.

— Конечно, — тихо проронил Том, — они всё это делают с одной целью — причинить людям как можно больше проблем и боли. Я не делал больно тем, кто сам не напрашивался. А гриффиндорцы таким образом просто развлекаются.

— Мы сейчас не обсуждаем сложившиеся межфакультетские предубеждения. Ваша мать — я ведь учился с вашей матерью — была одним из моих лучших друзей, при том, что она училась в Слизерине. Так же, как и Трэхен Чэпмен. Я ничего не имею против вашего факультета. Да, Том, гриффиндорцы тоже несут наказания за свои выходки, но, в конце концов, от их проказ никто серьёзно не пострадал. Тёмная Магия пожирает тебя изнутри, — я уже видел нечто подобное раньше и не испытываю ни малейшего желания увидеть это вновь. Вы ведь знаете, что, в конечном итоге, Салазар Слизерин лишился рассудка. Лира Ксавина — помните прорицательницу, изучавшую в детстве Тёмную Магию? — использовала свои знания для того, чтобы убить каждого, кто становился на её пути. Все колдуны и ведьмы, попавшие в Тёмное Кольцо, — все они начинали с того, что «хотели просто узнать»… А ваши оценки С.О.В. по данному предмету кажутся мне слишком высокими для фразы «просто узнать».

Том уставился в колени, из глаз у него текли слёзы. Он попытался подавить рыдание — безуспешно. И почувствовал, как профессор Дамблдор сжал его плечо, — это был скорее предупреждающий жест, нежели успокаивающий. Том почти чувствовал, как всё ещё полные гнева глаза буравят его спину.

— Я не могу отправить вас в Азкабан за такую провинность, как чтение книг из Запретной Секции без разрешения, — твёрдым голосом произнес Дамблдор. — Всё, что я могу — снять пятьдесят очков со Слизерина и назначить вам двухмесячное взыскание. Это — что касается книг. А ваши оценки по С.О.В. и газетные статьи, — всего этого вряд ли достаточно, чтобы обвинить вас в убийстве или же во владении искусством Тёмной Магии. И дайте мне слово, что больше никогда не обратитесь к книгам Запретной Секции, не имея на то личного разрешения учителя. Если до меня дойдут слухи, что вы изучаете Тёмную Магию или занимаетесь ею, в любом случае, — даже если никому не будет причинено вреда, — двадцать лет Азкабана вам гарантировано. Я добуду доказательства и отправлю вас туда, не взирая на то, насколько вы талантливы. А вы талантливы, Том, и обладаете блестящим умом. Если пожелаете, впереди вас ждет удивительная жизнь. Вы наиболее способный студент из всех, которых мне доводилось учить. Не стоит разбрасываться таким талантом.

Произнеся эти слова, не принесшие Тому ни малейшего облегчения, Дамблдор покинул Большой Зал, оставив Риддла сидеть в оглушающей тишине.

Утро второго декабря было ясным и холодным. В первые дни зимы снег укутал Хогвартс своим сверкающим покрывалом, и студенты проводили свободное время в снежных баталиях или же катались по льду озера. Мальчишки-шестиклассники из Слизерина, однако, заметили, что в их спальне волшебная система обогрева Хогвартса дала сбой.

— Боже милостивый, какая холодрыга! — в ужасе воскликнул Эдриан, сунув ноги в шлепанцы. Он метнулся к своему чемодану и начал отчаянно рыться в нём в поисках мантии. — Кто отключил отопление?

— Угадай… — пробормотал Захар, натягивая четвертую пару носков. — Разбудишь Малфоя и Забини, ладно? Думаю, Том уже спустился к завтраку…

Эдриан наконец-то добрался до стопки мантий и надел на себя сразу четыре, а сверху — чтобы уж наверняка — добавил ещё и теплый черный плащ.

— Э-гей, Рикки! — заорал он, перескакивая через кровать Ричарда и плюхаясь на неё, чтобы завязать шнурок.

Ричард что-то проворчал во сне, но не проснулся, — в отличие от Тома. Выглянув из-за занавеси, скрывавшей его кровать, Риддл осоловелыми глазами обвел спальню и сонно поинтересовался:

— По какому поводу весь этот переполох? И почему так холодно?

— Похоже, у домашних эльфов забастовка или что-то в этом роде, — сообщил Захар. — Я не знаю наверняка… Господи, Том, а я-то думал, ты давно внизу! Сейчас уже полвосьмого, а ты обычно встаешь в четыре!

— Я занимался до пяти, — уклончиво пояснил Том, протирая глаза, под которыми залегли сиреневые тени.

Риддл не показывал этого, но минувшая ночь окрылила его: парень закончил читать последнюю необходимую книгу, так что сегодня чёртов дневник будет завершен. Том сполз с кровати и занялся своим чемоданом. Едва Риддл увидел мантию-невидимку, как его тут же обуяли сомнения: парень вспомнил, как пообещал Лили вернуть её как можно быстрее. Потом, после смерти девушки, он хранил мантию, плохо представляя, что же с ней делать. Теперь, когда его работы в Запретной Секции практически завершены, Риддлу пришло в голову, что он должен вернуть мантию семье Лили. Если, конечно, таковая существует. Вздохнув, Том отодвинул мантию в сторону и вытащил стопку собственных. В отличие от юношей, давно проснувшихся и напяливших на себя всё, что они нашли, Том надел только одну. Холод его не беспокоил.

— РИККИ, КОМУ ГОВОРЯТ! А НУ, ОЖИВАЙ! — снова заорал Эдриан, на этот раз в самое ухо Ричарда. Темноволосый юноша даже не шелохнулся, тогда Эдриан схватил подушку и накрыл ей лицо Ричарда. Тот замолотил руками по воздуху, и Эдриан тут же убрал подушку, уставившись на Ричарда с кривой усмешкой. — Проснулся, наконец-то. Мои поздравления!

Ричард хватал ртом воздух, а Эдриан, как ни в чём не бывало, спокойно направился вниз.

Застегивая на ходу плащ, Том спустился следом за Захаром. Фрэнсиса, похоже, будить не собирался никто. Едва Том вышел в гостиную, группка девушек зашлась смешками. Мэнди послала ему улыбку, которую она, похоже, считала обольстительной. Тома перекосило от страха и отвращения, он закатил глаза и отшатнулся в сторону.

Большой зал постепенно наполнялся забавными персонажами: распухшими от обилия надетых друг на друга мантий, закутанными в плащи, с надвинутыми на самые глаза шапками; некоторые обмотались шарфами, а старый приятель Лили, Кортни Гантер, натянул даже наушники и варежки. Наряды учителей выглядели не лучше. Причём профессорам Дамблдору, Флитвику, Самдену и Севини ещё добавляло нелепости их пристрастие к ярким цветам. Диппет уже неделю находился в больничном крыле, — поговаривали, что у него туберкулёз, однако мадам Виола решительно отметала все эти слухи. Том мечтал, чтобы директор умер… Вообще-то, такой смерти не пожелаешь никому: в приюте Риддл видел, как дети, словно мухи, умирали во время эпидемий. Но Диппета он люто ненавидел, и его нисколько не волновало, как мучительна будет смерть директора. Проведя несколько исследований, Том убедился, что даже волшебники ещё не нашли надежного лекарства от этой болезни. «А потому лучше наудачу скрестить пальцы», — горько подумал он.