Месть Богов - Сергей Анатольевич Шаповалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За что же он вас так наказал?
– Боится. Народ наш свободолюбивый и непокорный. Когда-то мы даже воевали с родом Насибары. Но у него воинов больше. Теперь нас держат на положении рабов. Если бы ты знал, какую непосильную дань мы платим за лес, за пастбища… Мы забыли вкус мяса.
– Постой. Я ехал сюда и нигде не встретил пастбищ. Где вы пасете скот?
– Там, на голых уступах, где не растет даже камнеломка.
– За что же вы платите? – с негодованием воскликнул Хемиша.
– Пойми, чужестранец, – грустно улыбнулся старик, – мы народ пришлый, чужой в этих местах, хотя живем на этой земле давно. Наше племя когда-то выгнали с обжитых гор. Еникей жестоко наказал предков за гордыню. Вот так и живем все эти годы в голоде и нищете. У нас отнимают последнее, гонят на работы. Наши воины разучились держать в руках копья. На спинах не заживают раны от плетей надсмотрщиков. Если кто пытается бежать из этих мест, один или с семьей, ловят, отрезают уши, а то и просто убивают. И когда же Боги смилостивятся над нами? – сокрушался старик, безнадежно качая головой.
– Скоро, – заверил его Хемиша.
– Погоди, – спохватился старик. – Не верю своим ушам. Ты говоришь на языке хауси. Кто ты, добрый путник? Мои глаза плохо видят, но я разглядел на тебе пояс с медными бляхами и кинжал с ручкой в виде лежащего оленя. Тебя послал нам Еникей?
– Отведи меня в храм, – попросил Хемиша.
Старик повел его по грязным улочкам к невысокому серому строению. В сумраке узкой целлы мерцал язычок священного пламени на высоком каменном алтаре. Над алтарем висели рога оленя, увитые разноцветными ленточками. Жрец с суровыми чертами лица, в желтой выцветшей хубике настороженно принял гостя. Хемиша кинул в огонь горсть туххесары, купил за два сикеля серебра у жреца тощего барана, прирезал его на истанане, затем совершил молитву, прося Еникея поддержать его в трудном деле.
Старик терпеливо ждал снаружи. Он с уважением и любопытством поглядывал на воина, пока тот молился. Когда же Хемиша вышел из храма, то вежливо спросил:
– Добрый путник желает чего-нибудь еще? Может, ты хочешь перекусить с дороги и отдохнуть?
– Покажи, где живет старуха Ибенаму, – попросил Хемиша.
– Зачем тебе эта старая колдунья? – разочаровался старик. – Некоторые глупцы еще почитают ее, как правительницу племени. Вон тот дом на возвышенности. Его отсюда хорошо видно.
Хемиша поблагодарил старика и зашагал в указанном направлении, ведя коня на поводу. Старик покачал голой и заковылял обратно к своему посту возле пролома в стене. Как только сторож пропал из виду, стайка детворы вновь окружила путника. Но теперь они ничего не просили, лишь только молча, с любопытством рассматривали его дорогую одежду и диковинное оружие. У Хемиши сжалось сердце, глядя на голодных худых детей. Ведь это были дети племени хауси. Он невольно сравнил их с детьми воинов и пастухов у себя в горах: здоровых, сытых, в добротной обуви, с огнем в глазах, с кинжалом на поясе и с луком за спиной. Десятилетний мальчик – уже воин. А здешние мальчишки костлявые, почти без одежды, с затравленным взглядом. Не должны дети племени хауси быть такими жалкими.
Размышляя, он добрел до дома правительницы. Грязные развалины когда-то представляли собой халентуву. Теперь же половина дома обвалилась. В крыше зияли дыры. Дверей еле держалась на петлях. Ступени у входа поросли травой. В единственной, более-менее целой комнате горел огонь. Едкий дым выходил через дверной проем.
Мальчишки остановились у порога, не смея идти дальше.
В темноте Хемиша разглядел что-то живое, сидящее на куче тряпья. Мебели не было. На голом земляном полу, посреди комнаты тлел очаг, сложенный из булыжников. На огне в медном котелке булькала вонючая похлебка.
– Мир тебе и твоему дому, – поздоровался Хемиша.
– Хранят тебя Боги, – раздался в ответ скрипучий старческий голос. – Проходи, садись к огню. У меня нынче скудный ужин. Я угощу тебя ячменным варевом с травами, сушеной козлятиной, да родниковой водой.
Хемиша послушно опустился на войлочную подстилку возле очага. Напротив, в отблесках пламени он разглядел седую старуху в черной хасгале и черной головной накидке. Пламя затрепетало ярче, и Хемиша отчетливо увидел высохшее лицо, все в мелких морщинках, большой крючковатый нос, маленький подбородок, выдающийся вперед и покрытый редкими волосами, бесцветные слезящиеся глаза почти без ресниц.
– Я плохо вижу, – проскрипела старуха, – но хорошо чувствую сердцем. Я ждала сына. Долго ждала. Но пришел ты – его кровный враг.
– Я не убивал Ибиссаху. Рука другого прервала нить его жизни, – оправдывался Хемиша.
– Я знаю, – беззлобно ответила старуха. По ее щеке скатилась желтая слеза. – Я все знаю. Боги мне обо всем рассказали. Пусть он прибывает в покое и счастье на полях Еникея. Правда, тяжело ему придется держать ответ перед Богами. – Она вздохнула. – Он был невнимательным сыном и плохим вождем для своего народа. В довершении всего – осквернил оружие.
– Я принес это оружие. – Хемиша протянул старухе пояс и кинжал Ибиссахи.
Она ощупью нашла кинжал, дрожащей рукой нежно прижала его к груди.
– Когда мой народ вернется в родные горы, я возложу кинжал на алтарь Еникея. Время настало. Сегодня ночью олень стучал рогами в мою дверь. У меня не было сил подняться и открыть ему. Еникей послал знаменье, и я сегодня целый день ждала его посланника. Явился ты. – Старуха пошамкала беззубым ртом, размышляя о чем-то, после сказала: – Если Ибиссаха убит не твоей рукой, значит, нет на тебе крови. Мужчин в нашем роду не осталось. Проклятье Аниты больше не имеет силы. А вы с Ибиссахой становитесь братьями. Теперь твой долг и долг мужчин твоего рода – отомстить за него. Но это – после. Главное сейчас – вернуть народ племени хауси в родные горы. Я предупредила, сторожа на воротах, чтобы он немедленно созвал старейшин, как только увидит воина на коне. Старейшины скоро соберутся.
– Мир тебе, великая Ибенаму, – раздалось за спиной Хемиши.
– Проходите, мудрейшие, – пригласила правительница.
Человек восемь сгорбленных босых стариков вошли в помещение и расселись вокруг очага, прямо на земляном полу. Все, как один одеты в потертые куртки из овчины поверх серых хубик грубого льна. Из-под круглых войлочных шапочек свисали на плечи седые космы, переходя в такие же седые бороды.
– Мы слушаем тебя, правительница, – подал голос самый старший.
– Я вас собрала сообщить горестную весть: мой сын, ваш предводитель отправился к Еникею в небесные леса, где
