Проклятые земли - Олег Бубела

"Блин, и как же я раньше об этом не задумался! Ведь видел и гигантских стрекоз, и мокриц-переростков, и пиявок с гусеницами, переевших "Растишки", но даже не удосужился предположить, что местные пауки тоже могут оказаться немного больше привычного мне размера!" — эти мысли пронеслись в моей голове, когда я выскочил из расселины. А в следующее мгновение там не осталось ничего. Я замер, как истукан, потому что навстречу мне со стороны речки двигалось порождение худших ночных кошмаров, воплощение моих детских страхов — огромный паук.

Эх, недооценил я бзики местной эволюции. "Немного больше", ага, как же! Размер этой твари оказался поистине фантастическим — одно лишь брюшко было диаметром не меньше двух метров, а длинные мохнатые лапы, на которых оно семенило, делали чудовище даже крупнее местной Годзиллы. Впору было вспоминать фильм "Властелин колец" с его паучихой, хотя киношный аналог отнюдь не вызывал у меня ужаса, от которого кровь стыла в жилах.

Я всегда знал, что пауки, несмотря на то, что имеют восемь глаз, видят довольно плохо. Однако этот экземпляр оказался исключением. Заметив меня, он немного притормозил, разглядывая нежданного гостя, а затем ускорил свой бег, видимо, распознав вероятную добычу. Именно это помогло мне сбросить оцепенение и начать действовать. Уронив на землю рюкзак, я размахнулся и метнул в паука копье. Однако бросок вышел неудачным, то ли замах оказался слабеньким, то ли шкура у паука была бронированной, но оружие только чиркнуло по его спине и упало в траву. От удара тварь остановилась, присев, после чего стала подбираться ко мне более осторожно. Заминка позволила мне извлечь из ножен одну из сабель, а левой рукой взять кинжал.

Когда до меня оставалось метров десять, паук прыгнул. Именно этого я и ожидал, поэтому успел метнуться влево, взмахнув саблей. Клинок угодил по одной из лап и перерубил ее, а я сделал кувырок и снова поднялся на ноги. Вот только паук оказался быстрее и не дал мне возможности приготовиться к следующей атаке. Он опрокинул меня на спину и попытался вцепиться своими могучими челюстями, но мне удалось выставить на их пути саблю.

Я видел, как двигаются длинные жала, покрытые блестевшей в лунном свете слюной и оказавшиеся настолько твердыми, что сталь отказывалась их перерубать. Я сопротивлялся изо всех сил, не давая себя укусить, одновременно пытаясь вонзить кинжал в брюхо твари. Да, я не ошибся, паук был бронированным. Его брюхо, вдавливавшее меня в податливую землю, надежно защищал панцирь, крепкий и твердый, как у черепахи, пробить который у меня никак не получалось. Сообразив, что нужно бить в голову я сумел извлечь руку из-под туши твари, но именно в этот момент паук ухитрился вырвать многострадальную саблю из моей ладони и вцепился в плечо.

Боль была дикая, но я неимоверным усилием воли сумел разогнать ее пелену и вонзил кинжал в открывшуюся моему взгляду тонкую шею паука. Никакой брони на ней не было, сталь легко вошла в тело твари, а по моей руке заструился знакомый холодок. Паук даже не понял, что умирает, он все сильнее вгонял свои жала в мое тело, накачивая ядом. Но вскоре поток холода, передаваемый кинжалом, иссяк, а на меня навалилась тяжесть. Попытавшись вырвать жала из своего тела, я не преуспел, тварь загнала их очень глубоко, поэтому решил для начала освободиться от туши.

Несколько движений кинжалом, отдававшихся вспышкой боли в моем сознании, — и голова многоногого чудовища отделилась от тела. Со стонами и кряхтеньем мне удалось вылезти из-под поверженного противника. Похоже, один только панцирь членистоногого весил под сотню кило, и не удивительно, что мое копье его не пробило. Кстати, выбираясь, я заметил, что у паука было покалечено две лапы. Одна — мной только что, а на второй не хватало примерно двух третей, судя по остатку конечности, отрубленных тупым топором.

Гадать, кто же так изувечил бедное насекомое, я не стал. Обретя свободу передвижения, я убедился, что мои кости целы, после чего, шипя от боли и вспоминая сокровища русского матерного фольклора, сумел кое-как разжать паучьи челюсти и вызволить пострадавшее плечо. Дыры от жал были весьма глубокими и обильно кровоточили, но перевязываться я не стал. Наоборот — оголил торс, вывернул руку и позволил крови капать на траву, надеясь, что таким образом сумею избавиться от попавшего в организм яда. Первые признаки его действия уже начали ощущаться — появились головокружение и сонливость. И это несмотря на то, что я только что получил жизненную энергию твари, а значит, должен был быть свежим и бодрым!

— Что, неужели, допрыгался? — вяло поинтересовался я неизвестно у кого.

Спустя минуту кровотечение прекратилось, а раны начали медленно затягиваться. Подстегнутая мощным вливанием силы регенерация латала мое тело, но общее состояние улучшаться не собиралось. Более того, я понял, что через несколько минут потеряю сознание. Видимо, яд твари оказался сильнее моего природного иммунитета, увеличенного магическим артефактом. Вполне возможно, сейчас могла бы помочь еще одна доза жизненной энергии, но больше никаких тварей поблизости не наблюдалось. И все-таки я упрямо отказывался верить в то, что это конец. Жажда жизни, которую я приобрел совсем недавно, заставляла надеяться на лучшее.

— А вот и хрен вам! Не дождетесь! — зло прохрипел я, вытер кровь рубахой, поднялся и, пошатываясь, направился к пещере.

Если мне суждено в ближайшем будущем очнуться, то нужно было сделать так, чтобы до этого момента моя тушка осталась в целости и сохранности, а не стала кормом для местной голодной фауны. Собирая на свою шевелюру клочья паутины, спотыкаясь на неровном полу, я шел по темному тоннелю, света в конце которого совсем не наблюдалось. Зацепившись в очередной раз за какой-то камень, я потерял равновесие и рухнул, уткнувшись головой в тело того, кому не повезло стать паучьим завтраком. Подняться сил уже не было, поэтому я перевернулся на спину, устроил затылок на замотанном в паутину трупе и выключился.

Но и на этот раз старушка с косой не стала меня забирать. Наверняка она долго стояла над моим телом в раздумьях, но потом все же решила, что в качестве экспоната для ее коллекции я бесполезен, и удалилась восвояси. Несомненно, это было приятным событием, и мне полагалось писаться от счастья, однако в тот самый момент, когда мне посчастливилось очнуться, я сильно пожалел об этом. Состояние было преотвратнейшим, и лучше бы я еще полежал в темной мгле небытия, но организм отчего-то решил, что сознанию нужно просыпаться и в полной мере вкусить последствия отравления паучьим ядом.

Как только мутная пелена в моей голове слегка рассеялась, я принялся подводить итоги. Все тело немилосердно болело, словно по мне пробежалось стадо буйволов, во рту будто кошки нагадили, а за стакан воды сейчас я спокойно отдал бы все сокровища этого мира. Короче жить можно, а вот стоит ли — еще нужно разобраться. Уж не знаю, этот ли комплект ощущений получало большинство моих знакомых после попойки — раньше я до такого себя никогда не доводил. Зато сейчас получил прекрасную возможность испытать на себе все прелести состояния, в простонародье именуемое бодуном.