Крестоносец - Майкл Айснер

Мне братья вовсе не казались настолько схожими. У Маркоса щеки были чуть полнее, чем у Алехандро. Во время беседы Маркос смотрел человеку прямо в глаза, а Алехандро всегда опускал взор. Я поведал об этих мелочах Рамону в надежде, что это избавит братьев от ношения ленточек. Рамон добродушно рассмеялся.

— У тебя чувствительная душа, Франциско, — сказал он. — Тебе следовало бы избавиться от такой деликатности, пока мы не прибыли в Сирию.

Однако я заметил, что в следующие два дня Рамон приглядывается к братьям. Спустя неделю после нашего разговора Рамон объявил Маркосу и Алехандро, что им запрещается носить ленточки на запястьях.

Теперь, на башне замка, Рамон удивленно наклонил голову к плечу, глядя на Маркоса. Мы все были немного озадачены таким заявлением — не думаю, чтобы Маркос когда-нибудь вызывался добровольцем, он даже в орден Калатравы попал не по своей воле. У отца Маркоса и Алехандро было четверо сыновей. Старший становился наследником, второго сына отец отдал в церковь, а третьего и четвертого — близнецов — он отправил в армию Христа. В Калатраве было заметно, что воинская служба не очень-то по вкусу братьям: они всегда выполняли свои обязанности, но делали это чисто механически. Стоило нашим инструкторам отвернуться, как Маркос и Алехандро сбавляли темп, в чем бы мы ни упражнялись — в стрельбе из лука, в учебном бою, в беге. Маркосу гораздо больше нравилось играть на флейте, которую он хранил под матрацем.

Несмотря на свою нелюбовь к военной жизни, Маркос вызвался добровольцем сейчас, в Тороне. Воинов, которые в такой ситуации первыми спускались по лестнице, ждала непредсказуемая судьба. Зачастую они становились жертвой, и благодаря им товарищи узнавали о вражеских ловушках — смертоносных амбразурах, сквозь которые сарацинские лучники, оставаясь под прикрытием, обстреливали противника; деревянных лестницах, молниеносно убиравшихся под прикрытием темноты, так что рыцари падали и разбивались о каменные плиты.

Я решил, что, возможно, Маркос получил сильный удар по голове, и это сказалось на его рассудке. А может, в тот жуткий момент, когда осадное сооружение приблизилось к башне, он пообещал служить Господу более отважно в обмен на божественную защиту.

Рамон дал последние указания Маркосу и Алехандро — внимательно слушать, что происходит в коридорах вдоль и над проходом, остерегаться смертельных отверстий, двигаться очень медленно и очень осторожно. Маркос и Алехандро внимательно слушали магистра, хотя и без того знали все, что тот скажет. Мы все это знали. Мы упражнялись в подобных спусках «в глубины вражеских замков» в башнях крепости Калатрава.

Итак, братья начали медленно спускаться, легко ступая по каменному полу и держа мечи наготове. Они прижимались к стене, чтобы видеть как можно дальше. Спустя несколько мгновений они скрылись из виду.

Мы сгрудились около входа, замерев в ожидании и вслушиваясь. Но из-за небольших стычек, которые вели госпитальеры, защищавшие башню, мы не могли ничего расслышать внизу. Довольно долго там царила тишина, и мы уже стали надеяться на благополучный исход. Я подумал, что, возможно, сарацин настолько обескуражил захват башни, что они не стали оборонять ее внутреннюю часть. Может, братьям удастся благополучно проникнуть в самое сердце замка.

Когда наконец раздался звук, его ни с чем нельзя было спутать: мы услышали, как стрела, выпущенная с близкого расстояния, пробила кольчугу и вонзилась в плоть. Раздался стон, а затем голос Алехандро — он звал Маркоса. По всей видимости, они спустились уже очень глубоко. Слова были едва различимы.

— Маркос! — кричал Алехандро. — Не двигайся! Я сейчас вытащу тебя!

Ненадолго наступила тишина, а потом мы услышали всплеск жидкости, будто на ступени вылили несколько ведер воды.

— Я ничего не вижу! — Вопль Алехандро был так страшен, что мороз пробежал по коже. — Я ослеп!

Значит, это было кипящее масло. Сарацины частенько использовали это средство против осаждавших, которые пытались взобраться на крепостные стены или пробить в них брешь, но я никогда не слышал, чтобы его применяли внутри замка. Неверные, видимо, решили сварить непрошеных гостей заживо.

Рамон схватил Бернарда за одежду.

— Отправляйся за Алехандро, Бернард, — сказал он, — и немедленно возвращайся назад. Эта лестница — смертельная ловушка.

Лицо Бернарда не выражало ни страха, ни тревоги. Я никогда не мог понять этого человека: либо он мастерски скрывал свои чувства, либо у него их вовсе не было — идеальный солдат. Он бесшумно и проворно, словно призрак, двинулся вниз по ступеням.

— Алехандро, — крикнул Рамон в глубь прохода, — помощь идет!

Не успел Рамон договорить, как мы услышали взрыв пламени, шипение, потрескивание и душераздирающие крики Алехандро.

Рамон с силой ударил кулаком по каменному полу.

— Проклятье! — воскликнул он. — Будь они прокляты!

Крики Алехандро эхом разнеслись по замку, словно голос Ионы из желудка гигантского кита.

— Помоги мне, дядюшка! — взмолился он. — Я горю заживо!

— Алехандро, оставайся на месте, — крикнул Рамон в проход. — Тебе скоро помогут!

Еще через несколько минут Рамон забеспокоился. Он мерил шагами башню, расхаживая взад и вперед, словно обезумевший зверь в клетке; это заставляло нервничать рыцарей, привыкших к его самообладанию. Вот он остановился перед входом на лестницу и позвал Бернарда. Ответа не было. Помедлив немного, Рамон снова стал метаться туда-сюда. Вдруг он резко остановился и вытащил кинжал из ножен, привязанных к голени. Он сам спасет попавших в беду товарищей.

— Дядюшка, — остановил его Андре, — я вызволю Алехандро. Ваше место здесь, вы должны командовать вашими людьми.

Разумеется, Андре был прав. Рамон руководил защитой всей башни. Если бы он пропал или погиб, это стало бы невосполнимой потерей для остальных: они лишились бы предводителя. Но Рамон не хотел подвергать Андре или любого другого менее опытного рыцаря опасностям, поджидавшим в темноте прохода. Поэтому, не обратив внимания на слова Андре, он продолжал готовиться к спуску, привязывая к руке деревянный щит.

— Дядюшка, — громче сказал Андре. — Вниз пойду я!

— Нет, — ответил Рамон, даже не взглянув на него. — Я бывал внутри проходов и поопаснее этого. Я скоро вернусь.

— Дядюшка Рамон, — вмешался я, — вы не можете оставить своих людей. Мы с Андре спасем Маркоса и Алехандро. Мы справимся. Для этого нас и готовили, верно?

Рамон бросил на меня раздраженный взгляд.

— Дядюшка, Франциско прав, — сказал Андре. — Вы не можете оставить людей без командира. Неужели вы доверите нас барону Берньеру?