Сохраняющая равновесие - Елена Дмитриевна Леденёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Саша, – вдруг остановила ее Тоэн Ливентайл. – Я могу попросить тебя задержаться?
– Да, конечно, – Саша постаралась скрыть легкую досаду.
«Наверное, Тоэн не понравилось, что я не обрадовалась победе ее внука, – решила она про себя. – Ну что поделать, если ваш внук такой придурок, госпожа Ливентайл?»
Хотя, если честно, в глубине души Саша и сама сожалела, что не сдержалась.
Глава 21
Зал Памяти
Тоэн повела Сашу в сторону от центральной лестницы, по которой в эти минуты уже поднималась толпа возбужденных зрителей.
– Госпожа Ливентайл, – раздался у них за спиной знакомый голос.
Лео будто материализовался прямо из воздуха. Саша могла поклясться, что в ложе его не было и у выхода тоже, а это значило, что Лео, несмотря на все свое дружелюбие, глаз с нее не спускает так же, как и Сиплый.
– У вас занятия, госпожа Ливентайл? – вежливо осведомился квестор, подходя ближе.
– Нет, Лео, мы с Сашей только спустимся на нулевой уровень, – ответила Тоэн. – Ты можешь пойти с нами, если считаешь, что это необходимо.
Лео слегка смутился:
– Это моя работа, Тоэн, вы же знаете…
– Знаю, Лео, знаю, – Тоэн положила свою маленькую сухую ладонь на мощное плечо квестора. – Я обещаю тебе, что провожу потом Сашу к выходу из Тайнерада.
Лео секунду смотрел в глаза Тоэн, затем кивнул.
– Хорошо, буду ждать у выхода, – буркнул он и пошел обратно в сторону гудящих трибун.
А Саша и Тоэн обогнули гигантскую статую водяного змея, держащего в пасти длиннохвостую рыбину, и остановились у маленькой, едва заметной дверцы. Тоэн коснулась знака воды в правом углу, и дверца, превратившись в шелестящий струями водопад, пролилась на землю, открыв перед ними темный вход в Тайнерад.
– Возьми меня за руку и ничего не бойся, – сказала Тоэн и протянула Саше сухую твердую ладонь.
«Опять это “ничего не бойся”», – обреченно подумала Саша, но за протянутую руку взялась и шагнула в темноту вслед за Тоэн. Она только успела почувствовать, как каменный пол стал странно зыбким, и провалилась вниз. Сердце на пару с желудком на мгновение оказались где-то у горла, но быстро вернулись на место, а полет все продолжался. Тоэн щелкнула пальцами, и над ее головой появился маленький серебристый огонек. Его силенок хватило лишь на то, чтобы осветить лицо женщины, но все-таки это было лучше, чем падать в абсолютной темноте.
– Такой способ передвижения называется «провалиться в стакан», – пояснила Тоэн ошарашенной девочке. – Очень быстрый и удобный. Главное – помнить, где расположены стаканы, иначе можно неожиданно оказаться совсем не там, куда собиралась попасть.
Падение замедлилось, и ноги Саши мягко коснулись каменных плит незнакомого коридора. Из дальнего конца к ним уже спешила веселая стайка тункенов, и вскоре Саша смогла разглядеть большую черную дверь, на которой ярко горели знаки всех четырех стихий. Тоэн прошла вперед и распахнула ее, приглашая войти. Как только Саша переступила порог, ей на мгновение показалось, что на нее одновременно уставились десятки людей, и лишь потом, когда глаза привыкли к царящему здесь полумраку, она поняла, что это портреты. Незнакомые лица, по большей части молодые, а порой даже совсем юные, смотрели на вошедших по-разному – кто-то с легкой улыбкой, а кто-то серьезно и внимательно, но, казалось, что все эти люди чего-то от них ждут. У Саши поползли по спине мурашки, и она повернулась к Тоэн:
– Где мы?
– Это зал Памяти, – ответила Тоэн. – Пойдем, – и направилась в дальнюю часть просторного зала.
Зал Памяти – значит, никого из этих людей уже нет в живых, догадалась Саша. Как их много! Вот седой мужчина с острым взглядом светлых глаз и упрямым ртом; молодая женщина, задумчиво глядящая куда-то вдаль; парень, с лукавой улыбкой обнимающий пухлощекую девушку; и самая жуткая – фотография целой семьи. Под фотографией горела маленькая лампадка, освещая лица детей и взрослых и надпись на табличке: «Семья Тонес: Георг, Мария, Агнес, Тамару и малыш Сол».
«Что могло случиться с целой семьей? – пронеслось в голове у Саши. – Какая-то автокатастрофа? И зачем только Тоэн привела меня сюда?»
– Здесь мы чтим память тех, кто погиб в борьбе с Хорром и арнаками, – произнесла Тоэн, остановившаяся возле большого портрета в конце зала.
С арнаками?! Саша в ужасе взглянула на фото семьи Тонес. Самой старшей из троих детей, девочке Агнес, на вид было около семи лет, а самому младшему не больше года. Как они могли сражаться с арнаками?
– Георг Тонес был командиром взвода Шедокского форпоста, – сказала Тоэн, обернувшись и заметив застывшую у семейного снимка Сашу. – Там всегда было спокойно, и он предложил Марии с детьми приехать к нему на новогодние праздники. Арнаки напали внезапно, ночью, и уничтожили всех до одного. Не пощадили даже детей.
У Саши закружилась голова, она отвела взгляд от фотографии Георга и его семьи и на ватных ногах подошла к Тоэн. В этой части зала в глубокой нише из темного камня висели лишь три больших портрета, вся стена вокруг них светилась от сотен крошечных мерцающих огоньков – голубоватых, золотистых, алых, серебристых. В пальцах Тоэн, остановившейся у фотографии молодого, беззаботно смеющегося парня, бесшумно возник серебристо-белый огонек и мягко скользнул в лампадку под фотографией. Тогда Саша смогла разобрать надпись на табличке: «Марк Ливентайл».
– Марк Ливентайл… – прошептала Саша и взглянула на Тоэн: – Это ваш сын?
– Да, – голос Тоэн дрогнул, – и отец Дина. Был предательски убит тем, кого считал лучшим другом.
Саша вгляделась в лицо Марка Ливентайла. Дин, без сомнения, был очень похож на своего отца: тот же нос, те же скулы и чуть прищуренные глаза. Вот только Дин никогда так солнечно не улыбался, по крайней мере ей, Саше.
– Когда Марк погиб, Дину было всего шесть месяцев. Марк так радовался, что у него родился сын. – Тоэн улыбнулась каким-то своим воспоминаниям, и от этой улыбки у Саши сжалось сердце. – Он говорил, что в Дине сосредоточилась вся мощь ронгов. Мы смеялись, считали его ополоумевшим от счастья отцом, а потом на инициации Дина вспыхнули все четыре кольца Великого круга – высший ранг! Но Марк этого уже не увидел… Когда Дин подрос и стал расспрашивать об отце, я привела его сюда и рассказала ему о том, что произошло в ту ночь. Он тогда поклялся здесь, перед
