Слово авторитета - Евгений Сухов

Глава 28.

ПРЫТКИЙ МУЖИЧОНКА ОКАЗАЛСЯ

Геннадий Васильевич был не в настроении. Достаточно было всего лишь одного взгляда, чтобы убедиться в этом. Он угрюмо посматривал на примолкших офицеров, которые старательно делали вид, что рассматривают паркетный узор.

Наконец полковника прорвало:

— Ну, говорил же я ей, бумагу эту не сгибать, что она идет в министерство. Что другой такой уже нет, что она подписана начальством. И на тебе! Сложила ее вчетверо, да еще ноготочками на сгибах провела! — поделился он с коллегами захлестнувшим его негодованием, буквально распиравшим полковника изнутри. — Гнать ее надо к чертовой матери отсюда, если соображалка не варит. — И, уже остывая, протянул:

— Ну что у тебя там, майор?

Усольцев встрепенулся, давно ожидая подобного вопроса:

— Мы установили наблюдение за всеми сослуживцами Федосеева, с которыми он был особенно дружен. Но, к сожалению, пока ничего существенного обнаружить не удалось. Обычные пенсионеры, которые рады свалившейся на них прорве времени.

Одни из них втихомолку спиваются, другие ведут праздный образ жизни, третьи наслаждаются покоем — играют с соседями в шахматы, стучат во дворе в домино.

Есть даже один такой, который на старости лет приударил за девочками, все свои сбережения тратит на проституток.

— Занятная публика. А жена что? — поддерживая разговор, спросил полковник.

— Вдовец. Видно, очень долго держал себя на голодном пайке, вот и решил развязать на старости лет.

— С Федосеевым они контактируют?

— Созваниваются с ним редко. И говорят чаще ни о чем. Вспоминают прошлую жизнь и ругают настоящую. Но по тому, как они с ним общаются, чувствуется, что мужик он сильный и со всеми держится на дистанции.

— Продолжайте записывать дальше, может быть, всплывет что-нибудь интересное. А у тебя что, капитан? — обратился Крылов к Шибанову.

— Ничего особенного мы пока не обнаружили. Федосеев ведет себя как рядовой пенсионер. Просыпается рано, выгуливает собаку. Затем идет на работу.

Когда отдыхает, так большую часть времени пропадает во дворе или едет к себе на дачу.

— Участок у него большой?

— Обыкновенный такой, — пожал плечами Шибанов, — типичный. Шесть соток.

На них довольно-таки приличный каменный домик.

— Чем он там занимается?

— Тем же, что и все садоводы. Копает, ухаживает за грядками. Они у него ровные, все такие аккуратные, как солдаты на строевом смотре.

— К нему кто-нибудь приходит?

— Особенно ни с кем не общается. Так… соседи по даче. Хотя дважды приезжал один долговязый мужчина, совершенно лысый. Наши пробовали сесть к нему на «хвост», но он неожиданно затерялся. Рассказывают, что очень грамотно сбросил «хвост», зашел в автобус через заднюю дверь, вышел через переднюю и, поймав проходящую мимо машину, исчез в неизвестном направлении.

— Машину вы, конечно, потеряли? — нахмурился полковник.

Капитан виновато уткнулся в пол:

— Потеряли, товарищ полковник. Как-то расслабились, совсем не ожидали от него такой прыти. Простенький на вид мужичонка, с сеточкой в руках, а тут юркнул в раскрытую дверь и был таков. Проверяли номера, но они оказались снятыми с угнанной машины.

— Ты допускаешь, что машина все время следовала за ним? — внимательно посмотрел Крылов на Шибанова.

— Вполне возможно, товарищ полковник, — воодушевился Григорий, — теперь мне уже не кажется это странным. Уж очень отработанно все это получилось.

— Я вас предупреждал, нельзя расслабляться даже на секунду. Вы же знаете, с какими людьми мы имеем дело. Они профессионалы!

Крылов не кричал, а всего лишь укорил. Стало по-настоящему неловко.

— Так точно, товарищ полковник.

— Советую в следующий раз исходить из того, что противник не глупее вас.

— Так точно, товарищ полковник.

— Не исключено, что Федосеев уже догадывается о том, что Маркелов из милиции. Если это так, то мы должны убедить его в обратном. У вас есть на этот счет какие-то предложения?

— Я уже думал по этому поводу, Геннадий Васильевич, — встрепенулся Усольцев. — Тут у меня созрела одна неплохая идея, только не знаю, как вы к ней отнесетесь, — майор слегка помялся, — она связана с некоторым риском.

— Ладно, давай рассказывай, что там у тебя. А то мнешься, как девица в канун брачной ночи.

— Мне удалось выяснить, что у Федосеева очень тесные контакты с уголовниками. В основном с теми, кто сидел у него на зоне. Несколько воров и вовсе ходили у него в приятелях. Я предлагаю передать через них информацию, которая бы подтверждала, что Маркелов бандит.

Крылов задумался:

— А ведь это идея. Она может сработать, но сделать это нужно очень тонко, чтобы все выглядело натурально. У тебя на примете есть такие люди?

Майор Усольцев улыбнулся:

— Так точно, товарищ полковник. Точнее, один. Он имеет выход на ближайшее окружение Федосеева.

— Тогда не следует тянуть с этим, майор. Все свободны.

Глава 29.

СТАРИННЫЙ ДРУГ ЩИПАЧ ВАСИЛ

К помощи Васила Усольцев прибегал редко. Это уж когда совсем невмоготу.

В этот раз был тот самый случай.

Васил никогда не отказывал майору в помощи, считая себя его должником.

Оно и понятно — раза два Усольцев выручал его буквально в последний момент, когда на запястье Васила уже защелкивались «браслеты».

Дело в том, что некогда Васил был классным карманником, каких по всей Москве не наберется даже десятка. Такие люди в былые времена пользовались особым почтением у коллег по цеху не только благодаря яркости своего таланта, но еще и потому, что составляли едва ли не самый аристократический слой воровского мира.

Васил был именно таким. Даже держался он как-то по-особенному, будто бы воровал не кошельки у зазевавшихся бабулек, а распоряжался Пенсионным фондом.

Он относил себя к «прошлякам», то есть к тем ворам, чей золотой век уже находился далеко позади. И самое большее, что им остается, так это учить уму-разуму подрастающую молодежь да, садясь по весне на лавочку, греть свои обветшавшие кости.

Действительность была иной, и в словах Васила существовало немало лукавства. Разумеется, он был далек от пика своей лучшей формы, когда в один день вытаскивал по двадцать кошельков. Но где-нибудь в конце недели он непременно выходил на «дело». Как объяснял он приятелям, делал он это для того, чтобы вновь почувствовать, как гуляет в жилах кровушка, и чтобы не застаивалась в суставах соль. По его разумению, подобная практика значительно продлевает жизнь. Одним для тонуса требуется водка, другим — молодая женщина, а он принадлежит к тем, что не умеют жить без работы.

У многих воров поведение Васила вызывало лишь невольную улыбку.

Странная получалась картина. Человек выходит из собственного коттеджа, крыша которого едва не подпирает небосвод, садится в «Мерседес» последней модели и мчится на толкучку лишь только для того, чтобы выкрасть тощий кошелек у какого-нибудь старика.

Трижды его ловили с поличным (оно и понятно, гибкость пальцев уже не та, да и реакция не столь быстра, что лет сорок назад) и победно препровождали в районный отдел милиции, но всякий раз отпускали под поручительство Усольцева.

Старый Васил встретил майора как родного, словно последние десять лет они пропарились бок о бок на соседних шконках. Даже позволил себе фамильярность — хлопнул опера по плечу и тут же, исправляя собственную ошибку, пригласил его в дом.

— У меня к тебе дело, Васил, — уже с порога начал Усольцев, стараясь не смотреть на великолепие, которое чуть ли не кричало со всех сторон: старинные картины вазы, антикварные вещички, которые могли бы запросто украсить даже столичные музеи. И масса всего такого, о чем следовало бы сказать — блеск!

— А ты не мог зайти к старому другу, ну просто так! достал Васил высокую плоскую бутылку с коньяком. Наверняка очень дорогой. Дешевых вещей в этом доме не признавали. — Поговорить, выпить хороших напитков. Вы ведь, молодежь, стараетесь избегать нас, стариков. Считаете большими занудами, а ведь это не так. — Разливал он коньяк в махонькие хрустальные стопочки. — Старики аккумулируют мудрость. А ведь ее нужно кому-то передавать. Так вот помрешь как-нибудь нежданно и унесешь с собой все, что знал. Давай сначала за встречу.

Отказываться было бессмысленно. Старый Васил обладал не только очень гибкими пальцами, но еще и необыкновенной приставучестью. Следовало сдаться, чтобы избежать ненужной борьбы и неуместной обиды.

Выпили молчком, без тоста, как на панихиде, закусив добрым ошметком ветчины. Спиртное расслабило мгновенно, вжав тело в мягкий диван. Щеки у Васила покрылись легким пурпуром, он предложил еще по одной. Но Усольцев закрыл ладонью пустую рюмку.

Заметив решительность майора, лицо Васила как-то сразу увяло, напомнив тропический злак, лишенный влаги.