Воспоминания агента британской секретной службы. Большая игра в революционной России - Джордж А. Хилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главным представителем латышей был полковник Берзин. Я никогда не встречался с полковником Берзиным или какими-либо другими латышскими представителями. Прежде чем я смог сделать это, заговор был раскрыт большевикам некими агентами французской разведки. Когда был нанесен этот удар, мои люди не пострадали, так как мы с Рейли работали в абсолютно «герметичных отсеках» и имели совершенно разные организации.
В начале августа английская и большинство других военных миссий союзников были арестованы ЧК и посажены в тюрьму. Сам господин Локкарт был заключен в камеру в Кремле, но был освобожден через несколько дней, и теперь шли переговоры о том, чтобы дать возможность ему и другим его сотрудникам вернуться в Англию.
28 августа Рейли сообщил мне, что уезжает вечером того дня в Петроград, где он хотел обсудить некоторые вопросы с коммандером Кроми – старшим военно-морским офицером в британском посольстве, находившимся в этом городе, и договориться с другими людьми в Петрограде. Рейли без труда путешествовал между Москвой и Петроградом, так как у него было подлинное удостоверение на имя сотрудника Петроградской ЧК.
На следующий день был нанесен первый удар. В дом полковника де Вертмана – главы французской разведки в Москве – внезапно явились сотрудники ЧК. Этот налет был совершен с целью получить доказательства заговора, которые предатели из французской разведки выдали ЧК. Самому полковнику удалось убежать по крышам своего и соседних домов на другую улицу, но сотрудники ЧК нашли у него в квартире взрывчатку и другие материалы и арестовали полдюжины его агентов. Эту информацию сообщил мне один из моих агентов, тесно связанный с ЧК. Еще мой информатор сказал мне, что причиной этого налета было раскрытие ЧК колоссального заговора, который должны были осуществить латышские стрелки по наущению союзников. Я немедленно велел своим связникам держаться подальше от агентов французской разведки и послал в Петроград курьера с поручением предупредить Рейли, но этот человек был арестован в поезде.
На следующий день эсерка Дора Каплан (это революционная кличка Фанни Каплан. – Пер.) совершила покушение на Ленина, когда он выступал на митинге на одном из крупнейших заводов Москвы. Ей удалось серьезно ранить его двумя выстрелами, один из которых попал в легкое. Каплан чуть не разорвали на части заводские рабочие, а два дня спустя она была расстреляна ЧК. Никто не ожидал, что Ленин выживет, и, если бы не его крепкое здоровье, он, безусловно, не поправился бы. В тот же день был насмерть застрелен другим эсером Урицкий, возглавлявший Петроградскую ЧК.
В тот вечер и на следующее утро большевистская пресса раскрыла все подробности этих террористических актов. В отместку за выстрелы в Ленина ЧК арестовала пятьсот самых видных деятелей старого режима, которые были расстреляны в Москве той же ночью. Такое же количество жителей были арестованы в Петрограде и расстреляны в качестве мести за убийство Урицкого. На следующий день был опубликован список казненных людей. Я никогда в своей жизни не читал ничего столь же ужасного. Люди, схваченные ЧК, были совершенно невиновны и принадлежали к разным сословиям. Представьте себе аналогичную ситуацию в Лондоне. Список убитых включал бы всех видных политиков-оппозиционеров, торговых магнатов вроде Гордона Селфриджа и сэра Герберта Мориса, владельцев газет вроде лорда Бивербрука и лорда Ротермера, редакторов большинства ежедневных лондонских газет, театральных деятелей вроде Чарльза Б. Кокрана и Генри Эйнли, женщин вроде Эллен Уилкинсон и леди Астор, известных писателей и множества людей, занимавших более скромное положение в обществе.
Родственники этих несчастных жертв получили разрешение забрать и похоронить тела: большевики хотели, чтобы в Москве увидели реальные похороны pour encourager les autres[5]. Затем они опубликовали в Москве и Петрограде еще один список из семисот пятидесяти видных деятелей каждого города, которые были взяты в заложники, чтобы быть расстрелянными, если будет совершено покушение хоть на одного комиссара независимо от его исхода.
Высокий чин в ЧК определил принципы красного террора в двух фразах: «Бей быстро» и «Бей сильно»; он мог бы добавить и третий: «Бей тайно», так как аресты проводились по ночам, и семьи арестованных редко узнавали что-то о своих близких раньше, чем несчастные были либо осуждены, либо освобождены. Арест без надлежащего судебного разбирательства и расстрел были в порядке вещей. ЧК стала систематически проводить в Москве обыски и днем, и ночью. Облавы совершались по всему городу. Войска ЧК окружали целые кварталы и всех систематически проверяли. В ходе таких рейдов много людей было арестовано – некоторых хватали просто из-за фамилий или должностей; бывших офицеров, банкиров и торговцев забирали даже в том случае, если их документы были в полном порядке; других людей хватали по подозрению – и горе тому, у кого не было документов или удостоверения личности.
Днем в субботу 31 августа в нарушение всех международных правил ЧК совершила налет на посольство Великобритании в Петрограде, в ходе которого был убит коммандер Кроми. Остальные сотрудники британского посольства были брошены в тюрьму. 1 сентября господин Локкарт и сотрудники его миссии в Москве снова были арестованы, и большевистская пресса утверждала, что их всех казнят в случае смерти Ленина.
В то же утро большевистские газеты напечатали полный отчет о заговоре латышских стрелков, который совершенно ложно и по политическим мотивам был приписан ими господину Локкарту. В газетах его называли «заговором Локкарта», а Сиднея Джорджа Рейли, лейтенанта Королевских ВВС, – его главным шпионом и печатали вымышленные имена, под которыми работал Рейли, и его фотографию. Это было ужасное утро, так как Рейли был арестован в Петрограде, и я понимал, что потерял большого друга и отличного коллегу.
Я послал Вай к одной из девушек Рейли с устным сообщением о том, что я возглавлю его организацию. Я ожидал, что она будет отсутствовать меньше часа, но она не вернулась раньше семи часов вечера. А когда все же она появилась, то принесла мне самые неутешительные вести. Около одиннадцати часов утра она пришла в дом главной агентессы Рейли. Я по-прежнему не могу сейчас назвать ее имя и поэтому буду называть ее Е.Е. Как обычно, Вай
