Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма - Джордж Моссе

Теория относительности Эйнштейна, радикально перевернув все существующие пространственно-временные концепции, оставляет в стороне понятие энергии. Он принимает без доказательств, чисто математическим, формалистическим путем кривизну пространства в среде материи, объединяя их между собой. В этом пространстве планеты движутся по траекториям, аналогичным так называемым геодезическим линиям, то есть по кратчайшим путям между двумя точками при кривизне сферы. В результате устранения понятия энергии у Герца, как и у Эйнштейна, динамика становится кинематичной.

На этом примере можно видеть, что осталось в тени при такой постановке вопроса: не новые открытия в области природы, не результаты научных исследований, но нечто, относящееся к духовной сущности людей, нечто, касающееся души, мировосприятия, отношения к природе и расовых проблем.

В лекциях и книгах вновь и вновь предпринимаются попытки представить теорию относительности как великую кульминацию в многовековой прогрессивной истории научного развития, начавшейся с Коперника и Галилея и продолженных Кеплером и Ньютоном вплоть до Эйнштейна. Но нет! Коперник, Галилей, Кеплер и Ньютон были не предшественниками и первооткрывателями, а его антиподами. Эйнштейн был не учеником их, но оппонентом, а его теория — не краеугольный камень человеческого развития, но декларация тотальной войны с целью разрушения всего, что было построено благодаря эволюции и, в частности, немецкого мировоззрения. Поэтому теория эта может быть воспринята с радостью и энтузиазмом только поколением, выросшим в обстановке чисто материалистического подхода к мышлению. Теория относительности могла возникнуть и расцвести только на почве марксизма, научные постулаты которого аналогичны кубизму в пластическом искусстве и немелодичной, негармоничной тональной музыке нескольких последних лет. В качестве вывода можно сказать, что теория относительности носит не столько научный, сколько политический характер.

Наводнение книжного рынка сразу же после войны брошюрами и статьями с популярным изложением теории относительности не могло, разумеется, удовлетворить интерес мировой публики к естественным наукам, так как эта теория сформулирована весьма сложным в логическом и математическом отношениях языком. Так что эта популяризация основной своей цели не достигла. Более того, она наводила на размышления о духовности и сотворении мира. Некоторые читатели — и они были недалеки от истины в своих предположениях — высказывали мысль, что эта теория является типичным отражением нашего времени. Колин Росс[39] в книге «Мир на весах истории» заявлял, что теория Эйнштейна могла появиться только в наше время и что принцип относительности придал ему основной смысл, не оставив незатронутыми ни нравственный закон, ни даже категорический императив Канта.

Поскольку реклама продолжалась в газетах и лекциях профессоров, эта чисто научная теория, постулатом которой была относительность, внедрилась в умы физиков всего мира. А так как в принципе невозможно, чтобы различные взгляды и учения не оказывали определенного влияния друг на друга (скажем, физические, философские, астрономические или религиозные), то теория относительности превратилась в доминирующую. Такое положение дел стало возможным лишь потому, что естественные науки рассматривались как научные дисциплины, характеризующиеся высочайшей объективностью и оперирующие только установленными фактами, существование которых не зависит от субъективного подхода естествоиспытателей. При этом, глядя сквозь пальцы на то, что все в природе предполагает наличие определенной духовности, было упущено, что каждый познающий субъект обладает особым подходом, собственной концепцией и методом проведения опытов и что все это должно зависеть от субъекта, его особенностей и способностей естествоиспытателя. Тех немногих, у кого было противоположное мнение, просто проигнорировали. Тем не менее вечной истиной остается факт, что каждый естествоиспытатель, независимо от характера работы, остается сыном своего народа, выражая его чувства и чаяния, так же как и любой артист или государственный деятель. Этот явный факт был истолкован неверно лишь потому, что никто не взял на себя ответственность глубже вникнуть в суть проводимых опытов, что каждый исходил из предположения о корректности экспериментов и отмеченных результатов. Чтобы доказать зависимость естествоиспытателей от их расовой принадлежности, достаточно ознакомиться с результатами их работ в дневниковых записях и с их личностями. Наиболее яркими примерами могут послужить Кеплер и Ньютон, как представители нордической расы, с одной стороны, и Эйнштейн, как типичный еврей, — с другой. Если первые не препятствовали постороннему взгляду (взгляду читателей) в свою духовную жизнь, то последний был полной противоположностью в этом отношении.

Пусть же молодое поколение естествоиспытателей и философов поймет суть немецкой концепции естествознания. Если кто-нибудь спросит: «Каким образом можно попасть в немецкую науку о природе?», то мы ответим: «Новая национал-социалистская наука не может существовать в условиях дилетантского понимания мировых систем и концепций как чего-то нереального или произвольного, так как это нанесет только вред». Естествознание должно исходить из самой природы и базироваться на результатах работы великих нордических первооткрывателей и толкователей природы, имея целью раскрытие сущности германской расы и ее славного существования. Нам следует держаться как можно дальше от всего, что исходит от евреев, и быть немцами и национал-социалистами во всех своих делах и мыслях. Тогда все будет хорошо. В заключение хочу привести одно из высказываний Айхенауэра[40]:

«Естественная наука — не корневище, а цветение. Но о корневище надо заботиться, цветение же наступит само по себе».

(Тюринга Бруно. Немецкая математика / Под ред. Теодора Валена. Лейпциг, 1936.)

Курт Гаугер

Психотерапия и политическое мировоззрение

Для своего выступления я избрал тему «Психотерапия и политическое мировоззрение».

Думаю, вполне ясно, что мое выступление будет носить политический характер, поскольку я и стою перед вами в форме политического солдата-штурмовика.

Связь между психотерапией и политикой может показаться многим из вас странной, в особенности тем, кто прибыл на этот конгресс из-за рубежа. Упоминание такой связи может показаться даже тактическим приемом.

У вас может создаться мнение, что обращение к политике на международном конгрессе, в работе которого участвует много иностранцев, преследует цель завоевания симпатий к нашему новому государству. Немецкие же участники могут воспринять такое обращение к политике как выполнение директивы, нацеленной на действия.

Я буду очень рад, если мое выступление поможет иностранным представителям лучше понять, что же происходит в Германии. Однако мои слова обращены не только к иностранцам, да и носят они специальный характер. Я не хочу никого ни в чем убеждать…

Даже односторонние и тенденциозные данные о результатах научных исследований в области медицины не позволяют сделать вывод о том, что такое явление, как человеческая душа, не существует.

Эти исследователи стараются не определять своей позиции в отношении этого феномена, заявляя, что он не представляет для них большого интереса, так как не соответствует их воображению, уровню знаний и задачам исследования, или же что физическая жизнь лишь на первый взгляд отличается от физических процессов. Этим они хотят сказать, что если в результате определенных химических воздействий можно добиться изменения цвета, то подобные процессы можно наблюдать и в психической жизни людей. И что только из-за несовершенства методов химико-физических исследований на сегодняшний день мы не можем пока представить чувства в виде некой химической формулы.

Для нас же вполне очевидно — и это не требует дальнейших доказательств, — что такая концепция психической жизни даже не предположительна, сугубо не научна, а только выражает точку зрения материалистической философии.

Для нас вместе с тем ясно, что даже самые современные методы физико-химических исследований, примененные к живому мозгу, смогут зарегистрировать лишь химические и физические процессы, но не отразят ни мыслей, ни чувств.

Точно так же мы отвергаем и близнеца материализма — идеализм, который, наоборот, считает сущностью всего только невещественное, нематериальное, но не может обнаружить ни малейших следов субстрата даже при бескомпромиссном анализе мысли и чувств.

Фрейд не усматривал химических процессов в душевных болезнях. Определяя их, он ограничивался психологическими методами, считая химию еще мало изученной. Тем не менее в одном из своих выступлений он сказал, что все результаты психологических исследований можно рассматривать как предварительные, поскольку они со временем будут, предположительно, заменены химическими формулами.