Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - Константин В. Малофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
© Pierre-Olivie / Shutterstock.com
© Drop of Ligh / Shutterstock.com
Европарламент
Однако, несмотря на полвека ханаанской пропаганды, европейская конституция провалилась на референдуме. Она не была принята в самом сердце евроинтеграции – Франции и в Нидерландах. Чтобы спасти идею ЕС, его создатели подписали Лиссабонский договор. По сути, это был договор евробюрократий, заключенный за спиной их собственных народов и направленный против них. Таким образом, ЕС стал, по выражению председателя Еврокомиссии в 2004–2014-х годах Жозе Мануэля Баррозу, «своего рода неимперской империей»[217]. Мы же с полным правом можем назвать его «антиимперской империей», где вместо власти императора – власть олигархата и номенклатуры, а вместо единой Церкви – мультикультурализм и атеизм. Номенклатура Еврокомиссии и «Комитета постоянных представителей» – это анонимная бюрократия, в которой никто из чиновников не избирается народом, а их личности фактически не имеют никакого значения.
Евросоюз стал экспериментом по строительству идеального будущего человечества, как оно видится Ханаану. Будущего без наций, суверенитетов и государственных границ, без культуры и истории. Даже на уровне понятий «неимперская империя» Европейского Союза не имеет уже ничего общего с политикой традиционного государства. «Мы перешли от правительства к „управлению”, от закона к „регулированию”, от территории к „пространству”, от народа к „гражданскому обществу”, от поиска общего блага к арбитражу частных интересов»[218], – отмечает Филипп де Вилье.
Евросоюз создавался Монне и ЦРУ в качестве колонии американского Ханаана. Он и не должен был стать новым государством. Монне не скрывал своей ненависти к самостоятельному европейскому будущему: «Величайшей опасностью для Европы мог бы стать европейский патриотизм»[219]. Таким образом, разрушение европейских государств было самоцелью евроинтеграции с самого начала. А Евросоюз должен был стать примером для всемирной интеграции народов в Соединенные Штаты мира под властью ханаанской олигархии.
Ханаан, победив в XX веке Империю, осознал, что не только Россия, но и вообще любое государство как институт является конкурентом денежной цивилизации. Правительства и законы любого государства мешают транснациональным банкам и корпорациям закабалять население. Идеальная роль народа для олигархов – это роль рабов (трудящихся) и потребителей кредитов и товаров одновременно. Граждане и патриоты попросту не нужны в коммерческом мире. Так же как и христианство, государство в цивилизации нового Ханаана должно уйти в прошлое. На смену христианству пришел культ ханаанского языческого разврата и поклонения Золотому тельцу Ваалу. Государственная же власть должна быть заменена безликой бюрократией, которая будет назначаться олигархами, подобно менеджерам ТНК.
К 2000 году, к началу третьего тысячелетия от Рождества Христова, всемирный Ханаан достиг вершины своего могущества. Российская Империя сто лет как пала. Ее геополитический наследник, СССР, был расчленен на пятнадцать частей. Европейские страны отказались от своего христианского наследия и национального суверенитета. Бывшие европейские колонии по всему миру перешли в статус экономических колоний ФРС из Нью-Йорка и МВФ из Вашингтона. Наступила эпоха нового Ханаана и тотального господства Соединенных Штатов Америки, ставших послушным инструментом глобальной олигархии.
Глава III. Возвращение империи
Pax Americana
Десятилетие, начавшееся после ликвидации Советского Союза в 1991 году, было эпохой безоговорочного триумфа Ханаана, который услужливые аналитики начали именовать «американским миром» – Pax Americana, по аналогии с Pax Romana, «римским миром». «Никогда еще в мировой истории не существовало такой системы суверенных государств, в которой одно государство владело бы столь неоспоримым превосходством»[220], – писали в 2002 году в журнале Foreign Affairs политологи Брукс и Вулворт.
Атмосфера безоговорочного триумфа Ханаана отразилась в идеологии «конца истории», сформулированной политологом Фрэнсисом Фукуямой: «Триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив… То, чему мы, вероятно, свидетели, – не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления»[221].
Ханаану больше никто не противостоял. После упразднения Советского Союза геополитическое тело прежней Империи было расчленено. Российская Федерация, срединная часть бывшей Империи, политикой МВФ была доведена до банкротства. Бывшие страны Восточного блока практически в полном составе вступили в НАТО и ЕС. Китай после реформ Дэн Сяопина работал как производственный цех экономики глобального Ханаана. Китайская компартия выглядела всего лишь декорацией на фоне полного экономического симбиоза Китая с США, так называемой Чимерики. «Противостояния синих и красных… больше нет. Той карты, что мучила меня много лет, больше не существует»[222], – с удовлетворением констатировал госсекретарь США Колин Пауэлл в 2001 году.
Однако тщеславная теория «конца истории» в виде победившего либерализма (то есть Ханаана) разделялась не всеми американскими идеологами. В 1993 году консервативный политолог Сэмюэль Хантингтон обратился к тезису, высказанному русским мыслителем Н. Я. Данилевским. Американский ученый заявил, что единой универсальной цивилизации, которая бы географически совпадала с либеральным Западом, не существует. Человечество разделено на большие культурные блоки – исламский, православный, восточноазиатский, индийский, буддийский и др. Хантингтон писал: «Наиболее важные различия между людьми уже не идеологические, политические или экономические. Это культурные различия. Народы и нации пытаются дать ответ на самый простой вопрос, с которым может столкнуться человек: „Кто мы есть?”… Они идентифицируют себя с культурными группами: племенами, этническими группами, религиозными общинами, нациями и – на самом широком уровне – цивилизациями…»[223]
Хантингтон рекомендовал США избегать возникновения ситуации «Запад и все остальные», предполагавшей сплочение всех врагов Америки. В частности, он предлагал оставить сферу православной цивилизации под контролем России: не вторгаться на Украину, не посягать на Грузию и даже позволить Греции уйти из НАТО под контроль Москвы. Однако администрация демократа Клинтона избрала прямо противоположную стратегию. Белый дом справедливо рассматривал православную цивилизацию как продолжение Христианской Империи, главного врага Ханаана, и поэтому считал главной своей задачей уничтожение православия.
В 1999 году уроженка Болгарии философ Юлия Кристева недвусмысленно заявила, что православие несовместимо с идеологией Евросоюза и Pax Americana: «Как дальше сможет православие уживаться с идеей европейского содружества? И не надо мне говорить об „истории цивилизации” и о „монастырях, которые послужили колыбелями нашей культуры”!.. Сербию всегда пытались от чего-то или от кого-то освобождать, а освобождать ее надо было от нее самой. Славянские народы объединяет православная религия, но эта религия толкает их на бойню. Что мешает им объединиться с другими народами Европы в единое содружество? Православие»[224].
Цивилизации, выделяемые С. Хантингтоном
Ханаану, наступавшему на православие, первым делом было необходимо расправиться с самым западным его бастионом в Европе – Сербией. Уже в ходе хорватского и боснийского конфликтов, вспыхнувших при распаде Югославии, сербы были объявлены западными СМИ исчадиями ада, виновными в геноциде. День за днем натовскими пропагандистами измышлялись сербские преступления. Лидеры сербов Радован Караджич и Ратко Младич были объявлены новой инкарнацией Гитлера. События в Сребренице были приравнены
