Полная гибель всерьез - Юрий Пивоваров

* * *

Принципиально важной для понимания нашего XX века является история деленинизации Ленина, история метаморфоз этого символического явления.

Все это — деленинизация — началось при Хрущёве. Поначалу попробовали показать Ленина «таким, каким он был на самом деле». Решили немного очеловечить бога и — возник зазор (небольшой, но, как выяснилось впоследствии, гибельно-опасный) между Лениным и помощником присяжного поверенного, профессиональным революционером, политическим эмигрантом и вождем Русской революции Владимиром Ульяновым. После падения мужицкого царя Никиты дело деленинизации попало в руки диссидентов от блудного сына КПСС Роя Медведева до громоподобного сына ГУЛАГа Александра Солженицына. Под пером этого Нобелевского лауреата Ленин предстал перед нами некоей причудливой комбинацией героя гоголевской «Шинели», жалкого и ничтожного Акакия Акакиевича, и орудия тайных темных сил (связанных с германским генштабом и одновременно использующих его), целью которых было уничтожение России. Сам, может, того и не желая, Солженицын немало сделал для демонизации и дьяволизации Ленина. Однако знание об этом новом Ленине было доступно относительно узкому кругу интеллигенции и стало ее своеобразной эзотерикой. Для подобных идей в 70-е годы еще не сформировался массовый «потребитель».

Следующий этап деленинизации приходится на конец 80-х — начало 90-х. В этот краткий отрезок времени Ленин шаг за шагом (причем эти шаги делались очень быстро) из доброго и человечного бога превращался в великого, трагического и противоречивого Владимира Ульянова, «неоднозначного» персонажа русской истории, кровавого диктатора, главного беса революции и, наконец, в воплощение Абсолютного Зла. Этот последний статус Ленин обретает в начале октября 1993 г. после подавления Верховного Совета РФ и попытки национал-коммунистического реванша в Москве. В эти дни одна из самых популярных и по-своему очень чутких к изменениям в массовом сознании центральных газет печатает на своей первой странице рисунок медали, на которой изображены Гитлер (на переднем плане) и Ленин. Медаль обрамлена флагами со свастикой и серпом-и-молотом. Рядом цепи. Композиция очень и очень привычная человеку, выросшему в советском коммунизме. Только раньше не было Гитлера и свастики. Были Маркс с Энгельсом (да одно время Сталин) — так же в профиль. Теперь место немецких бородачей занял немец с пробором и усами. Тому, кто разбирается в советской политической символике, сразу же стало все ясно. Ведь в ней Гитлер олицетворял Абсолютное Зло. Теперь к нему был приравнен Ленин. Таким образом, процесс деленинизации, разоблачения Ленина-бога оканчивается превращением его в Ленина-дьявола — идеи Солженицына живут и побеждают. Никакого Владимира Ульянова Россия знать не хочет.

Но подчеркну: все метаморфозы происходили в основном в публицистике, на телевидении и радио. Что касается бесчисленных памятников вождю и прочих его изображений, а также заводов, колхозов, учреждений, парков, улиц, метро и пр. «имени Ленина», то здесь все практически осталось по-прежнему. Развенчание Ленина произошло в слове, никак или почти никак не материализовавшись. Точнее — не дематериализовавшись.

Особая история с Мавзолеем. Правда, с 1953 по 1961 г. это был мавзолей Ленина — Сталина. Или как еще в 30-е пророчески сказал Мандельштам, «Домик Сталина имени Ленина». Хрущёв вышвырнул оттуда своего бывшего шефа. И хотя Сталин был действительно «Лениным сегодня», там для него места не было. Не важно, чем руководствовался Мыкита, но в мире абсолютного монизма бог должен персонифицироваться одним лицом. Иначе — нарушается основополагающий принцип…

Почему же тогда Ельцин, разрушив коммунистический порядок, не закрыл Мавзолей «как таково» (помните бессмертное выражение убиенного — увы — депутата Скорочкина?) и не отнес «идолище» на погост? Для ответа на этот вопрос нам необходимо обратиться к истории русского самосознания, истории «Русской идеи». Пожалуй, наиболее значимыми в них и для них явились две мессианские мифологемы — «Москва — Третий Рим» и «Москва — Третий Интернационал». Скажем сразу: структурно они практически подобны (а это основное «подобие», если верить Карлу Мангейму).

На рубеже XV–XVI вв. Россия (Русь) испытала первый приступ мессианства. Согласно «третьеримской» установке Абсолютная Истина находит свое окончательное воплощение в Православии. Хранителем Православия после падения Византии (середина XV в.) становится Москва. Следовательно, мистический центр ойкумены находится в этом стольном граде: Кремль с его многочисленными храмами и святынями (со всей страны сюда свозятся наиболее чтимые иконы и мощи святых) и Красная площадь. Происходит обожение Московского царства; едва грамотное захолустье тогдашнего мира пышно величает себя Святой Русью. Факт перехода религиозно-мессианского лидерства от Константинополя к Москве закрепляется женитьбой царя Ивана III на племяннице последнего византийского императора Софье Палеолог и установкой на башнях Кремля двуглавых царьградских орлов.

Вновь вспышку мессианства (уже — псевдорелигиозного) Россия пережила в годы революции. Формируется идея «Третьего Интернационала». Это — секулярный аналог «третьеримства». Свою идеологию он обретает в «Марксизме-Ленинизме», который по сути отводит России мессианскую роль — утвердить на всем земном шаре Абсолютную Социальную Справедливость. Причем — и это стоит отметить особо, — если миф о «Третьем Риме» был универсалистским лишь потенциально, то коммунизм выставлял свои универсалистские претензии осознанно и открыто. Мечта о «земшарной Республике Советов» была зафиксирована и в Конституции 1924 г. В ней говорилось, что «доступ в Союз (СССР. — Ю.П.) открыт всем социалистическим республикам, как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем». А само создание СССР квалифицировалось как «новый решительный шаг по пути объединения трудящихся всех стран в мировую социалистическую Советскую республику».

Кстати, эту, принципиально новую, «советскую государственность», ее универсалистский характер хорошо понял русский правовед П.П. Тройский. Ведь впервые в мировой конституционной практике власть не «связывалась» с определенной территорией (т. е. власть не была ограничена в пространстве). «…Советская Республика гостеприимно открывает двери перед всеми народами и государствами, приглашая их ко вступлению в Союз при одном лишь непременном условии — провозглашении советской формы правления и осуществлении коммунистического переворота. Стоит жителям Борнео, Мадагаскара или Зулуланда установить советский строй и объявить коммунистические порядки, и лишь в силу их заявления, эти новые, могущие возникнуть советские республики принимаются в Союз Коммунистических Республик. Если бы Германия захотела перейти к благам коммунистического строя или же Бавария, или Венгрия захотели бы повторить опыты Курта Эйснера и Бэла Куна, то и эти страны могли бы войти в Советскую Федерацию … Пределы его ("государства" СССР. — Ю.П.) безбрежны, оно стремится в идеале впитать в себя все народы мира … Союз Советских Социалистических Республик не представляет из себя прочно установленного государственного порядка, он может в любой момент исчезнуть (как это и произошло в 1991 г.! — Ю.П.) и в то же самое время способен к беспредельному, ограниченному лишь поверхностью нашей планеты, расширению».

Сделаем небольшое отступление, прокомментируем этот комментарий П.П. Тройского. Почему русские большевики не хотели ограничить свою власть в пространстве, поместить ее в четко и навсегда очерченные пределы? Ведь так делали и делают все другие государства. Да потому, что ленинизм есть способ управления ядерным социальным процессом. Ленин открыл законы использования ядерной социальной энергии и методы расщепления социального ядра. Он и его последователи полагали эти законы универсальными, а свое историческое предназначение — соответственно — видели в том, чтобы распространить ядерный социальный взрыв по всей поверхностиЗемли. Коммунизм и должен был стать результатом действия этой адской и повсеместной АЭС.

В принципе было два варианта распространения коммунистического пожара («мы на горе всем буржуям / мировой пожар раздуем»). Первый — и поначалу Ленин склонялся к нему— представлял собой перманентную революцию сразу и сходу. Как только покончим с белогвардейской сволочью здесь, в России, так и — «Даешь Варшаву! Дрожи Берлин!» И командарм тов. Тухачевский ведет красные рати в Европу. И наркомвоенмор тов. Троцкий в черной своей хрустящей коже, в стремительном своем бронепоезде мчится по сверкающим рельсам на запад, обращаясь по-немецки, французски, итальянски к торжествующим пролетариями и пролетаркам. И тов. Зиновьев, Радек, Эйснер, Кун, Тельман поднимают восстания, бросают на баррикады все новых и новых героев … Не получилось. Зверь, лизнувший крови (Роза Люксембург о Ленине и его режиме), сунувшись в Европу, получил по морде и отполз восвояси собирать силы.