Записки советского актера - Николай Черкасов

Почти одновременно я имел возможность увидеть другого Булычова, которого играл тоже крупный актер — Н. Ф. Монахов. В своей трактовке образа он шел по противоположному пути. Н. Ф. Монахов все время напоминал зрителю о своей болезни, он играл самую болезнь, играл обреченность Булычова, а не борьбу с болезнью за свою жизнь, которую тот вел, и от этого зритель не столько волновался, сколько уставал. Помню, как артистично прикасался Монахов к больному месту. Но Щукин ни разу не делал этого. Он подходил к печке, обнимая ее широким жестом и грея больную часть тела, кричал здоровым сильным голосом: «Глафира!» Монахов играл болезнь, а Щукин — сопротивление болезни, Монахов играл тему, а Щукин — действие.

Тему играть нельзя, с этим мы иной раз не считаемся. Нельзя играть результат действия и с первой картины предвосхищать развязку пьесы. Напротив, чтобы полнокровно существовать в образе, в его движении и развитии, следует забыть о том, что произойдет, чем кончится пьеса, и по возможности воспринимать и переживать сценическое действие как незнакомое, ранее неизвестное развитие событий.

Нередко задается вопрос о том, какие роли актеру труднее играть — роли положительных или отрицательных героев?

Советская драматургия создала немало образов положительных героев. Тем не менее эти образы нередко получаются у драматургов бледнее, схематичнее, нежели роли отрицательных персонажей. Поэтому играть положительные характеры, раскрыть их сущность, сделать их достоверными, соответствующими полноте и богатству живой действительности — особенно трудно, но, конечно, и особенно заманчиво.

В положительном образе почти всегда можно найти отдельные черточки многогранной характеристики, которые помогли бы выпуклее выявить основную положительную характеристику героя, освободить образ от схематичности, от односторонности его обрисовки.

Из ролей, сыгранных в послевоенные годы в театре, наиболее значительными считаю роли Ивана Грозного в «Великом государе» и И. В. Мичурина в «Жизни в цвету».

Образ Ивана Грозного сложен и противоречив. Возможность воплотить его на сцене необычайно заинтересовала меня, тем более, что она открылась передо мной в редких по своему сочетанию обстоятельствах: начало работы Пушкинского театра над «Великим государем» совпало со временем выхода на экран первой серии «Ивана Грозного» и с продолжением съемок второй серии фильма.

Действие пьесы Владимира Соловьева «Великий государь» начинается с того исторического рубежа, которым, по первоначальному плану, должна была заканчиваться вторая серия «Ивана Грозного», — с победоносного выхода Ивана IV к Балтийскому морю, стоя на берегу которого, он говорит Борису Годунову:

Се — день свершенья! ВосходитНад нашим морем солнце в первый раз…Отселе начат великий водный путь Руси…

Владимир Соловьев задался целью представить дело и личность Ивана Грозного в наиболее трудный, наименее выигрышный период его многолетней государственной деятельности.

1577 год. Царь одерживает крупнейшую, однако недолговременную победу и выходит к берегам Балтики. В это самое время кучка родовитых бояр, феодальных князей, развертывает широкий государственный заговор против правителя, против его прогрессивной политики и, вступив на путь измены, входит в тайные сношения со злейшим врагом государства — польским королем Баторием. Заговор раскрыт. Изменники казнены. Однако подстрекатель заговорщиков, главарь боярской оппозиции князь Василий Шуйский остается неразоблаченным.

1578 год. Польский король возобновляет войну с Русью, вскоре овладевает Полоцком и осаждает Псков, пытается провозгласить себя князем Псковским, Новгородским и Смоленским. Балтийским землям угрожают шведы, тогда как крымский хан Девлет — Гирей готовится к новому набегу на Москву. Затянувшаяся война подрывает жизнь страны: города разорены, крестьяне бегут в Поволжье, в придонские степи.

В такой обстановке развиваются три основные сюжетные линии пьесы: борьба Ивана IV за дальнейшее объединение сильного, мощного русского государства, борьба между царем и остатками феодальной боярской знати и борьба различных придворных клик между собой за власть.

Спектакль нашего театра выпускался в незабываемые майские дни 1945 года, в дни победоносного окончания Великой Отечественной войны советского народа за свободу и независимость Родины. К тому же это был первый крупный новый спектакль, подготовленный после возвращения труппы из эвакуации, и все единодушно горели желанием как можно лучше справиться со своей задачей. Между тем, в силу стечения ряда обстоятельств, мне предстояло войти в спектакль в исключительно краткие сроки: в моем распоряжении оказалось всего около месяца на репетиции.

Но будучи насыщенным впечатлениями от широкого обсуждения первой серии «Ивана Грозного», от незаконченных съемок второй части, продолжавшихся и после того, как премьера «Великого государя» была сыграна, наконец, от разнообразных исторических источников, которые я изучал в течение предшествующих двух лет с целью познать и представить себе эпоху Грозного, — я смог решиться на столь сжатые репетиционные сроки: работа над образом Ивана IV в театре явилась как бы продолжением работы, начатой в кино. Со своей стороны режиссер Л. С. Вивьен, постановщик «Великого государя», во многом облегчил мне столь необыкновенную по своим творческим предпосылкам подготовительную работу.

Готовясь к выступлению в «Великом государе», я прежде всего стремился снять с Ивана Грозного тот неврастенический налет, который допустил в кино, — отчасти даже в первой серии фильма, и, не без острого чувства внутренней полемики с самим собою, продолжал допускать во второй его серии, снимавшейся по новому варианту сценария, разработанному С. М. Эйзенштейном.

В свое время В. Г. Белинский назвал Грозного «душой энергической, глубокой, гигантской», — и слова его явились основой для сценической характеристики Ивана IV, каким он представлен в «Великом государе».

Одна из моих основных задач заключалась в том, чтобы четко и убедительно раскрыть мужественность Ивана Грозного. Он стойко переносил все трудности и невзгоды своих последних лет: измену друзей юности, гибель ближайших соратников, убийство сына в порыве гнева, — однако же на почве политических разногласий, — он мужественно продолжал основную линию своей прогрессивной деятельности, последовательно проводил политику построения единого мощного русского государства в тяжелой борьбе с внешними и внутренними врагами. Именно мужественность становилась основной краской в сценическом портрете Ивана Грозного и придавала величие его образу, всем его поступкам и действиям в основе которых лежали высокопатриотические побуждения.