10 гениев литературы - Елена Кочемировская

Пушкин работал над несколькими статьями, посвященными вопросам народности литературного языка – это были его первые прозаические произведения. Много сил он приложил и к собственным мемуарам, которые ему пришлось уничтожить после 14 декабря 1825 года (позднее, в 1831 году Пушкин вернулся к автобиографической прозе, но далее нескольких страниц, посвященных истории своего рода, дело не пошло). К этому следует прибавить почти научный интерес к фольклору и массу прочтенных в это время книг: из Лицея Пушкин вынес поверхностное образование, а в 1830-е годы поражал современников глубокими познаниями в мировой литературе, истории, политической жизни, публицистике.

Переворот, который произошел в творчестве поэта в Михайловский период, выразился в переходе от идеалов романтизма к созданию реалистических произведений. Центральным убеждением для Пушкина стала вера в то, что поэт – это «просто человек». Поэзия отождествлялась теперь с обычным, каждодневным, а «исключительное» стало казаться натянутым и театральным. «Пушкин учится смотреть на мир глазами другого человека, менять точку зрения на окружающее и самому, меняясь, включаться в разнообразные жизненные ситуации, – пишет Ю. Лотман. – Все это и образует самоощущение, аналогичное художественному миру реализма. Такой взгляд на жизнь позволял находить поэзию и источники красоты, истину и мудрость там, где романтик увидал бы лишь рутину, заурядность, прозу и пошлость».

Пушкин энергично занимался издательскими делами. Давно задуманный сборник «Стихотворения Александра Пушкина» потребовал немалых хлопот, и все же 8 октября 1825 года было дано цензурное разрешение на книгу, а 30 декабря книга вышла в свет.

На обложке красовался эпиграф из римского поэта Пропорция («Юность поет о любви – муж воспевает тревоги»), который после восстания декабристов получил опасное звучание – латинское слово tumultus означает не только «шум», «тревогу», но и «мятеж», «бунт», «восстание». Сборник получил неслыханный в истории русской литературы успех: 27 февраля 1826 года Плетнев писал Пушкину: «Стихотворений Александра Пушкина у меня нет ни единого экз., с чем его и поздравляю». А. С. Пушкин получил лавры первого русского поэта. Пушкин-лицейский, Пушкин-племянник, Пушкин-младший (эпитеты, которые использовались, чтобы отличить его от Василия Львовича Пушкина) он стал просто Пушкиным, и теперь уже к имени В. Л. Пушкина прибавляли поясняющее «дядя».

Пока же, за два дня, 13–14 декабря 1825 года Пушкин написал поэму «Граф Нулин», а через три дня в Тригорское пришли известия о Сенатской площади. Для поэта наступили дни полные тревоги и неизвестности: письма почти перестали приходить, газеты сообщали об арестах, и в списках арестованных он видел имена друзей. Положение Пушкина было весьма сомнительным: он не знал, что известно правительству, и жил в ожидании. Через Жуковского он передал друзьям в Петербург: «Решительно говорю не отвечать и не ручаться за меня».

И в это же время он закончил четвертую главу «Евгения Онегина» шутливыми стихами, затем очень быстро написал пятую и шестую главы романа, строфы об Одессе, которые в дальнейшем вошли в «Путешествие Онегина», сделал набросок перевода из Ариосто о ревности, начал пьесы «Скупой рыцарь» и «Моцарт и Сальери».

Такой всплеск творческой активности не позволял даже предположить, что господствующим настроением поэта в те месяцы было ощущение нависшей угрозы. Несколько месяцев назад окончилось царствование Александра I (он умер 19 ноября 1925 года), и каким будет правление Николая I, не знал никто. Общество жило верой в милость к восставшим декабристам и надеждой на сравнительно легкие приговоры. Сама многочисленность обвиняемых, их принадлежность к лучшим семьям России, сочувствие высоких сановников – все это заставляло ожидать, что будет объявлена амнистия и смягчение наказаний. Даже Пестель, делавший на следствии весьма откровенные признания, рассчитывал, что крайней мерой наказания будет разжалование в солдаты. Никто не знал ни мелкой мстительности Николая I, ни того, что 14 декабря заставило его пережить унизительные минуты страха, которые он не мог простить декабристам. Приговоры были чудовищными.

24 июля 1826 года Пушкин узнал о казни Рылеева, Пестеля, С. Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина, Каховского и каторжных приговорах для многих его друзей. Об участи самого поэта так и не было ничего известно, и он послал через губернатора письмо государю с выражением раскаяния и твердого намерения не противоречить общепринятому порядку.

В ночь с 3 на 4 сентября 1826 года в Михайловское прибыл фельдъегерь с приказанием Пушкину немедленно явиться в Москву, где в это время проходила коронация Николая I. Поэта приказано было везти в сопровождении конвойного офицера, но «в своем экипаже свободно, не в виде арестанта». Михайловская ссылка кончилась.

Поэт прибыл в Москву 8 сентября и сразу же был доставлен в кабинет Николая. Разговор был продолжительным, и начиная с этой встречи с царем Пушкин выступил как заступник декабристов, считая это одним из важнейших дел жизни («…И милость к падшим призывал»). Поэт не только не отрекся от дружеских связей с декабристами, но решительно заявил, что 14 декабря был бы на Сенатской площади, если бы ему представилась такая возможность. Николай простил Пушкина, обещая ему свободу от обычной цензуры и предлагая себя в качестве личного цензора. Поэт получил право выбирать место своего пребывания (кроме Санкт-Петербурга, куда въезд ему был открыт в 1827 году).

Окрыленный свободой Пушкин не мог предполагать, как унизительно сложатся в дальнейшем его отношения с властью. Цена монарших милостей выяснилась позднее – обращаться к царю по поводу каждого стихотворения было, конечно же, невозможно, и лицом, от которого теперь зависела судьба пушкинской лирики, стал граф А. X. Бенкендорф.

Граф Бенкендорф вел следствие по делам декабристов, был назначен шефом корпуса жандармов и начальником учрежденного Николаем Третьего отделения канцелярии Его Императорского Величества, целью которого было охватить Россию сетью тайного надзора. Бенкендорф был честен – он не фабриковал ложных обвинений, не преследовал личных врагов, презирал тех, кто сочинял ложные доносы. Однако он искренне считал литературу вредоносным занятием, а всякое проявление свободной мысли – опасным мятежом. Пушкин раздражал Бенкендорфа.

Но стычки с Бенкендорфом не сразу начались, и зиму 1826/27 года Пушкин провел в Москве, которая приняла его с распростертыми объятиями как величайшего поэта; либеральная молодежь видела в нем чудом спасенного друга декабристов, а защитники существующего порядка радовались его примирению с правительством. Пушкин находился на вершине славы; он наверстывал годы ссылки, посещая и литературные салоны, и балы, и холостые пирушки. Светская жизнь не мешала ему работать, и главной заботой поэта стала консолидация литературных сил. Недовольный существующими изданиями, он еще в Михайловском мечтал об основании серьезного журнала, который бы объединял все талантливое; теперь осуществление этих замыслов стало реальностью.